НАШИ МЕШОЧНИКИ ДРОЖАТ ОТ СТРАХА, НО МОСКВУ КОРМЯТ

Между Киевом и Москвой ежедневно курсирует до полутора десятков пассажирских поездов. Для тысяч наших соотечественников этот маршрут стал "дорогой жизни": зарабатывая на кусок хлеба, они перевозят в обоих направлениях товаров на десятки миллионов долларов в год. Я решила поближе познакомиться с их нелегким промыслом.

ТОРГОВКИ ВЕЗУТ МЯСА БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВЕСЯТ САМИ

И не удивилась, обнаружив, что большинство пассажиров нашего плацкартного вагона -- представительницы слабого пола: челночный бизнес стал почти исключительно женской профессией. Почти каждая из них охотно расскажет стандартную историю: муж не первый год без работы (хорошо еще, если не спился), а она, семижильная, семью кормит. Большинство таких предпринимательниц -- единоличницы: сама скупается, сама продает, сама и несет "финансовые риски".

Поближе к границе подсаживается особый контингент: тетки атлетического сложения деловито грузят тяжеленные котомки, набитые мясными деликатесами. "Возьмите под свою полочку хотя бы одну -- чтобы таможне глаза не мозолила", -- просят бабы. Под стук колес они охотно расскажут, что москвичи очень даже любят украинские харчи, поджидают "своих" поставщиков. "Везем под заказ кур, кроликов, свинину, домашнюю колбасу и, конечно же, сало". -- Дама в безразмерном спортивном костюме рекламирует нехитрый ассортимент в надежде сбагрить груз, не выходя из вагона. Интересуюсь, в каком царстве-государстве выгоднее торговать после "всесоюзного развода". Оказывается, за продукты крестьяне запрашивают в Белокаменной... столько же, сколько и в Киеве. При этом в цену входят и "непроизводственные" издержки (на подмасливание таможни и московской милиции). Но в Киев им ехать дальше, да и рынок здешний перенасыщен харчами, конкуренция выше.

ТАМОЖНЯ ТРЯСЕТ ДОБРО

И вот мы приближаемся к границе. Напуганная рассказами о приемах таможни, когда не только выворачивают сумки и карманы, но и проводят унизительный личный досмотр и психологическую атаку, я изрядно нервничаю. Дрожат и мешочники. "Оружие, наркотики, иные запрещенные предметы имеются?" -- твердят протокольную формулу люди в мундирах, на ходу просвечивая взглядом-рентгеном и прикидывая массу и число баулов на "нос". "Сыночек, все свеженькое, утром еще бегало", -- заискивающе тараторит хозяйка мясного контейнера. Но, как меня потом просветили, проблемы бывают только у тех, кто заранее не "договорился" с проводниками.

Челноки уверяют, что у российской таможни, как и у московских стражей порядка, к "хохлам" особая "любовь": мы пугливы и уступчивы, с нас всегда можно что-то поиметь. А вот на обратном пути с особым пристрастием трясли нашего "заробітчанина", ехавшего домой на праздники: весь поезд ждал, пока выворачивали его багаж в поисках "зелени".

В Москве на наших идет настоящая охота: ежели вы топчете российскую столицу дольше позволенных Лужковым 3-х суток -- вас обязательно оштрафуют. У милиционеров глаз наметан: они безошибочно выхватывают из толпы приезжих и требуют показать билет с датой прибытия. Чувствуешь себя преступником, ежеминутно ожидающим поимки.

ДИКИЙ КАПИТАЛИЗМ

Часть украинских челноков, особенно ориентирующиеся на провинциальную клиентуру, отовариваются в Хмельницком. Дорожные расходы сюда минимальны, да и ассортимент неплох. А главное, никакой нервотрепки на таможне. Правда, после введения визового режима со Словакией и Чехией приток ширпотреба оттуда резко сократился. Но еще неизвестно, кто от этого больше пострадал: теперь здесь появилось много недорогой и качественной одежки, сшитой местными мастерицами из материалов и по лекалам инофирм. Хватает и дешевого товара из Азии.

Остальные предпочитают гонять в Москву, которая превратилась в крупнейший оптовый рынок СНГ. Бесспорным лидером среди тамошних базаров считаются "Лужники" с их годовым оборотом около $2 млрд., что сопоставимо с бюджетом такого гиганта-монополиста, как "Газпром".

Оживают "Лужники" с петухами -- в 6 утра, а к двум пополудни с вами уже никто не будет разговаривать. Челноки-оптовики с баулами и "кравчучками" слетаются сюда прямо с вокзалов. "Белый верх, черный низ есть?" -- "Есть". "Черный верх, белый низ?" -- "Сколько угодно". При желании клиент получает накладную для отчетности. Найти вещь "а-ля прошлогодний снег" практически невозможно: нереализованные остатки "сезона" и неходовые размеры идут в распродажу и моментально расхватываются. Розничные покупатели робко стоят в очереди, их обслуживание для оптовиков -- побочный бизнес. Накрутка в рознице -- 20--30%, но продавцы частенько уступают товар и по оптовой цене. Уместна и торговля -- главное, чтобы товар ушел. Глядишь на это изобилие -- и одолевает мысль о том, что отечественный легпром можно уже и не восстановить...

Конек здешней оптовой торговли -- предельная минимизация цен. Во-первых, всячески обходятся налоги, при декларировании у "своих" таможенников стоимость импортного товара занижают в 5--10 раз. Знатоки сказывают, что по трикотажу и коже завоз в обход пошлин доходит до 100%. И потом, владельцы "точек" стараются заключать прямые договора с предприятиями без оплаты услуг посредников. Живут московские оптовики за счет 30-процентной наценки на стоимость ввезенного груза. Соответственно, и украинские челноки дома накидывают свои кровные 30--50%. Легко подсчитать, сколько переплачивает конечный потребитель, то есть мы с вами. В то время как разница в среднем уровне жизни троекратная -- в пользу москвичей, разумеется.

Едут домой наши челночницы и на чем свет стоит ругают власти по обе стороны границы. Дескать, вначале лишили работы, а затем поставили на их пути границы и таможни. Но через неделю снова собираются в вояж...