ДНЕМ СЛУЖИЛ ЗАКОНУ, ВЕЧЕРОМ -- БАНДИТАМ

Здесь ходят только строем, кругом асфальт, и о приходе весны могут возвестить разве пару березок на центральной алее да верхушки деревьев, едва различимые вдалеке за колючей проволокой. День начинается в шесть утра и заканчивается в десять вечера -- нарушение распорядка грозит наказанием. Но это не совсем обычная зона. В Менской исправительной колонии № 91, расположенной в поселке Макошино Черниговской области, отбывают срок бывшие сотрудники правоохранительных органов. За это ее и прозвали "ментовской".

"А ЧТО ЕГО ЖАЛЕТЬ? ОБЫЧНАЯ "РАЗБОРКА"

Даже когда знаешь, что пропуск в тюрьму выписан на два часа, лязганье железных решеток за спиной отзывается легким холодком. Небольшая, но абсолютна "голая" площадь завалена ящиками.

-- Это списанные противогазы, -- рассказывает и.о. начальника колонии подполковник Иван Шелупец. -- После того, как осужденные их разбирают, металлические части идут на переплавку, а из холщовых сумок в нашем швейном цехе шьются рабочие рукавицы.

Кроме швейного участка работает механический, деревообрабатывающий, по ремонту легковых автомобилей. До заключения большинство спецконтингента рабочими специальностями не грешило, поэтому обучать приходится с чистого листа. Право на безделье имеют только инвалиды первой и второй групп, занимающие два из четырех корпусов. Их личные дела прозрачны, как стакан водки: выпил, убил, сел... Лица, отмеченные печатями болезни и порока, страшны. Сегодня здесь таких 554 человека. "Бывших" -- 276. И не вспомнить уже, кто постановил объединить эти две ранее ни в чем не похожие категории людей на общих трех гектарах земли. Однако уживаются мирно.

Специфика сугубо "ментовской" зоны в том, что здесь сидит народ грамотный, зачастую с высшим юридическим образованием. С одной стороны, это усложняет работу, с другой -- облегчает. По словам замначальника управления Департамента по вопросам исполнения наказаний в Черниговской области Александра Воедило, у "бывших" нет блатных законов и тюремной феньки (правда, в чести добрый мат), но нет также каких-либо льгот или привилегий. Будь ты на воле хоть полковник, хоть генерал, а жуй одну пайку с прапорщиком -- такую, какую жуют все зэки. Правда, генералов на зоне еще не бывало, видать, с этим чином наступает безгрешность. В остальном -- полный спектр званий и статей УК.

-- У меня умышленное убийство с отягчающими, организация преступной группы, разбойное нападение, незаконное ношение оружия, словом, бандитизм, -- сообщает 27-летний экс-оперуполномоченный Алексей. -- И все это правда, поэтому я не пишу никаких кассационных жалоб. В 22 года окончил институт МВД, зарплата у оперативника 154 гривни, а Одесса -- город дорогой. Только предупреждаю, у меня ни одной служебной статьи!

-- Стало быть, вели двойную жизнь: днем милиционер, вечером -- бандит?

-- Ну да. И не только потому, что мало было денег -- жилка авантюрная в характере есть. Хотя в милиции тоже очень нравилось. Наверное, я чего-то стоил, если за год старлея успел получить.

-- Если бы все можно было вернуть, что выбрали бы?

-- Однозначно милицию. Мне с наставником не повезло. Представьте, я молодой, женатый, мне предлагают тысячу-две долларов, я не знаю, что делать, а мне советуют: бери! Попадись иной учитель, все могло быть иначе. Тут в колонии я встретил людей, у которых есть что взять. В смысле хорошего, плохое уже было.

-- Верите, будто многие сидят потому, что их "подставили"?

-- Верю, мы и сами многих подставляли. Если я, будучи опером, патроны подбрасывал, наркотики, в том числе и своим, то что говорить!

-- А человека, которого убили, жалко?

-- Кого жалеть?! У него ж две ходки были, тут я вообще не знаю, за что дали срок. Обычная бандитская "разборка".

"ГОРЖУСЬ, ЧТО БОРОЛСЯ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ!"

В Макошино зону ценят за то, что здесь можно найти работу. Местные предприятия приказали долго жить или на ладан дышат. Руины железобетонного завода за забором колонии выглядят страшнее любой тюрьмы. Их строили одновременно, и было это давно. Завод вот уже лет семь, как сдох, а тюрьма живет. Некоторое время тому назад в селе Домница открыли "дочернее предприятие" -- колонию-поселение, куда переводят за примерное поведение. За последний год таких набралось 129 человек.

Если рассортировать оставшихся по роду занятий, получается любопытная картина. Прокуроров нет, один судья (вестимо, взятка), один налоговый милиционер, три таможенника, два сотрудника СБУ (на чекистов не тянут, зелень пузатая), восемь контролеров СИЗО. Остальные -- "менты". Шире всего представлены патрульные постовые, опера угрозыска, участковые и следователи. Как ни странно, но из "экономической" службы всего один. Столь же невинно выглядит ГАИ: сидят только три автоинспектора. УБОПовцев пятеро, среди них Владимир из Винницкой области, осужденный за сбыт и изготовление фальшивой валюты.

-- Горжусь, что боролся с преступностью! -- рапортует Владимир. -- Но, как и всем, приходилось искать дополнительный заработок. Я не делал доллары, я только сбывал. Делал предприниматель, уже отсидевший за это срок. Когда освобожусь, тоже займусь бизнесом. Нормальным.

Вплоть до середины прошлого года колония регулярно пополнялась с этапом двумя десятками "бывших". Чуть подняли зарплату, как пошептало: теперь новичков не больше пяти. Много ли человеку надо? Юный Виталий, контролер СИЗО, говорит, что ему и раньше всего хватало. Зачем, спрашиваю, потянуло на разбой?

-- По глупости, ни с того ни с сего, -- лепечет паренек, краснея словно девушка. -- Предложили поучаствовать, я и согласился. Не думал, что всем рискую.

"Все" -- это не только воля, но и карьера, а самое главное -- власть, которую ты сам некогда имел над людьми. По словам психолога Юрия Бреуса, это самый сложный комплекс, который приходится переживать колонистам в период адаптации к зоне. Некоторые озлобляются, некоторые и вправду переосмысливают жизнь. В отличие от прочих зэков, "бывших" спасает то, что не рвутся социальные связи. С воли летят письма и посылки, родные исправно приезжают на краткосрочные и длительные (до трех суток) свидания. Не оставляют без поддержки и друзья.

-- Меня уже ждет место адвоката в одной из юридических контор Донецка, -- сообщает Иван, следователь с Львовщины.. -- Туда собираюсь перевезти и семью, если получу условно-досрочное освобождение.

Иван оглядывается, будто ищет дерево, по которому можно было бы постучать, но вокруг камень, кирпич и железо. Его осудили за нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть: возле ресторана затеялась драка, он якобы разнимал буянов и "перестарался".

-- При иных обстоятельствах я бы мог получить поощрение -- на то нас и называют силовыми структурами, чтобы применять силу. Но в данном случае был труп, и кому-то за него следовало отвечать.

"А ТЕ, КТО ТОВАРИЩА УБИЛ, СЛУЖАТ"

О карьере адвоката грезят многие "бывшие", оттого и затирают в местной библиотеке Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы до дыр. В чести также приключенческая, детективная, вестимо, литература и классика, из которой больше всего жалуют Тургенева. На зоне часто просыпается лирическая жилка. В местной самодеятельности певцы, даже барды. А вот танцевать желающих нет -- не пляшется.

-- Путанная это история, за что я сел, -- говорит Виктор, бывший работник дежурной части. -- Обратился человек, попросил помочь решить проблемы. Ну я, не разобравшись, и помог. Честный ты или нет, в милиции зависит от разнарядки, которая спускается на каждый райотдел. Столько-то положено нарушений, столько-то нужно раскрыть уголовных дел, столько -- закрыть, иначе понаедут комиссии, начнут учить, как надо работать. Приходится выбирать из двух зол меньшее. Легко ошибиться.

Многие ударились в религию. Колонистов опекают четыре конфессии. Православная часовенка Николая Чудотворца приютилась прямо в клубе рядом с огромным киноэкраном. Здесь я познакомилась с Константином из России.

-- У меня мошенничество, -- рассказывает он. -- Выйдя на пенсию, приехал в Украину к товарищу. Под видом правоохранителей мы останавливали вьетнамцев, проверяли документы, обманом брали деньги.

-- Товарищ здесь же сидит?

-- Он погиб. Ехала машина с охраной, его расстреляли и оставили на дороге. Я товарища нашел и принес в больницу. Меня арестовали.

-- А где охранники, бросившие раненного?

-- Они до сих пор служат, Бог им судья. Я здесь в вере укрепился, считаю, меня осудили правильно. А что товарищ погиб -- так это тоже Божья воля, он был преступником.

"ДАЛИ БЫ ПИСТОЛЕТ С РЕЗИНОВОЙ ПУЛЕЙ!"

Одно из самых распространенных на зоне обвинений -- убийство при задержании. За это сидит единственный на всю колонию полковник, собирающийся апеллировать в Европейский суд по правам человека. За это осужден также Игорь, капитан милиции. Мы беседуем под истошный визг пилорамы.

-- Это было в ночь с 8 на 9 сентября семь лет тому назад. При краже из магазина погиб человек. Мы задерживали его, он бежал. Я стрелял в воздух, а мой напарник -- на поражение. Но именно меня обвинили, что я добил раненного. Сначала применение оружия признали правомерным, дело закрыли, а потом открыли опять. Следователь прокуратуры сказал: родственники убитого жалуются -- или договаривайся с ними, или должен сесть. Денег у меня не было... Когда везли по этапу, думал, что один такой буду. Оказалось, нас много.

-- Некогда поднимался вопрос о том, чтобы вооружить милицию пистолетами с резиновыми пулями.

-- Это было бы правильно. Пускай бы давали по два пистолета -- огнестрельный и "резиновый", чтобы каждый сам выбирал, из какого по кому стрелять. Многих бед, поверьте, не случилось бы.

...Два часа истекали. Сопровождающие вежливо приглашали нас на выход, инвалиды, прилипли к решетке, жадно созерцая "свежие" лица. О них редко кто вспоминает, вот и сейчас нам не хватило времени. Напоследок я настояла на "экскурсии" в штрафной изолятор, но там шел ремонт и все камеры пустовали. Между тем, в административном здании есть стенд "Склонные к побегу", где я обнаружила фото одного из "героев" своей публикации. Вместе с напарником бывший УБОПовец такого в родных Броварах под Киевом наворотил, что не каждому урке фантазии хватит. На суде, однако же, оба настаивали, что невиннее ягнят.

Сейчас на "ментовской" зоне есть свободные места, но на подходе -- ряд процессов над новыми служителями непорядка. Думаю, зря эти три гектара асфальта, где время года -- не больше, чем температура воздуха, остаются закрытыми для посторонних. Многим полезно было бы побывать здесь перед тем, как сделать для себя внутренний выбор. Впрочем, как сказал в сердцах один заключенный: "Не поймете, пока сами не сядете!"

Имена осужденных изменены из этических соображений.