"МУЖЧИН, КАК И ПЕСНИ, Я ВЫБИРАЮ САМА"

Ею восхищаются меломаны. Коллеги же -- музыканты, которые в жизни выше всего ценят материальное, ее не понимают. Сегодня в джазе можно сделать имя только лишь благодаря участию в престижных международных фестивалях или записях. И тем не менее НАТАЛЬЯ ГУРА имеет имя (хотя и без единой официальной регалии).

Разговор с украинской леди Джаз состоялся в аудитории Национального Университета культуры.

-- Когда-то я сама здесь училась, теперь преподаю джазовый вокал. Среди моих учеников -- многие украинские поп-звезды, например, Андрей Кравчук, Лери Винн. Часто пою бэк-вокал на записи фонограмм различных групп и солистов (даже называю себя в шутку "заслуженной бэк-вокалисткой Украины").

-- Вы считаете, что джазу можно научиться?

-- Можно перенять вокальную технику, но чтобы импровизировать, нужно иметь огромный запас мелодических комбинаций, обладать отличным чувством ритма, музыкальной культурой и вкусом.

Моя мама родом из русского села Ивановка на Луганщине, там живут потомки сибирских переселенцев. А папа -- шахтер. У родителей роскошные голоса, и хотя начинали они в самодеятельном шахтерском ансамбле, стали профессиональными певцами. Мама пела в капелле "Думка", сейчас она уже на пенсии. Папе 72 года, но он еще работает в хоре Оперной студии (у него тенор). Так что голос мне достался по наследству.

-- А с чего началось увлечение джазом?

-- В то время я заслушивалась эстрадными певцами, у которых были чудные голоса: Сальваторе Адамо, Энгельбертом Хампердинком, Томом Джонсом -- их пластинки слушала по сто раз. Джаз мне открыла институтская подруга Наташа Давыдюк, сыграв самый известный стандарт "Summer time". Мне было тогда 19 лет. Она же привела меня в институтский ансамбль "Данко" (сама бы не пошла -- стеснялась). Дальнейшую мою судьбу определили киевские джазмены Анатолий Алексанян и Анатолий Карпенко. Позже мне предлагали работать в разных вокально-инструментальных ансамблях, но все их песни были настолько беспомощны и неинтересны, что я не смогла себя переступить ни разу. Всю жизнь пою только джаз.

В конце 70-х годов в составе ансамбля Тараса Петриненко "Гроно" я принимала участие в закрытом концерте в "Украине" (был какой-от съезд). До сих пор не понимаю, как пропустили в программу джаз-роковую обработку "Summer time". Через несколько дней меня вызвали в приемную ректора, и секретарь, которая хорошо ко мне относилась, отдала анонимное письмо. Возмущенный автор описывал в нем "ужасы" совершенной мною идеологической диверсии...

-- Наверное, трудно было с работой?

-- Несколько лет я пела под стук вилок и ножей в ресторанах, потом уехала на заработки в Ереван. Армяне -- кооператоры-цеховики -- оставляли в ресторанах много денег. Я прожила в Ереване несколько лет, зарабатывала по полторы-две тысячи рублей в месяц. Но в 1983 году все бросила и вернулась домой. Я поняла, что уже никогда никуда не уеду, хотя в последнее время получала немало предложений поработать в Америке и Европе.

Пою только на английском языке -- разучиваю на слух, с пластинок, кассет, дисков или по нотам. Всегда комфортно выступать с интеллигентными музыкантами -- Вячеславом и Тимуром Полянскими, с темпераментным Александром Сарацким. Не могу работать с людьми, диктующими свою волю, "тянущими на себя одеяло". Вообще мне нравится традиционный свинг, это мой стиль. Но хочется и нового -- например, джазовых обработок оперных арий из любимых "Аиды" и "Травиаты" Верди.

-- Расскажите о своей семье.

-- У меня две дочери: Маше -- 21, Еве -- 10 лет, мы живем с моими родителями. Мужчин, как и песни, я выбираю сама. Свободной сделал меня джаз, это -- искусство свободных людей. Трижды была замужем. Третьего мужа я очень любила, и очевидно, поэтому особенно глубоким было разочарование. Но я счастлива, потому что у меня есть мои любимые дочери.

-- Что нужно для того, чтобы стать вашим другом?

-- Наверное, полюбить меня и ничего от меня не требовать -- вот и все.