ЗА ПРИСЯГУ УКРАИНЕ -- ОБВИНЕНИЕ В ИЗНАСИЛОВАНИИ

Даже когда курсантов Севастопольского военно-морского училища имени Нахимова забрасывали тухлыми яйцами и помидорами, а в спину впивалось еще более обидное шипение "предатели", Владислав Ситянин ни секунды не жалел, что одним из первых присягнул на верность Украине, а не уехал, по примеру многих других товарищей после передела Черноморского флота в Россию. По паспорту Влад был русским, но родился на украинской земле и собирался служить ей верой и правдой. Ему, без пяти минут краснодипломнику, прочили хорошую карьеру, у него была замечательная семья и горячо любимая невеста. Все рухнуло за пару месяцев до счастья. Два года назад "Сегодня" вкратце писала о кругах ада, по которым пришлось пройти парню, обвиненному в одном из самых тяжких и грязных преступлений. Сейчас Влад оправдан, и наш корреспондент встретился с ним в Севастополе.

КАБИНЕТ № 13

-- Ноябрьским вечером 1995 года я должен был заступать в наряд на КПП училища, а перед этим, не сказавшись начальству, отлучился домой пообедать. Так поступали многие старшекурсники, и преподаватели относились к этому спокойно, ведь мы почти уже были офицерами. Но тут позвонили друзья, сказав, что меня срочно разыскивает командир роты, -- рассказывает Владислав. -- Оказывается, мною интересовались из военной прокуратуры. Пришлось срочно искать себе замену и бежать туда -- в кабинет № 13. Практически вместе со мной вошли незнакомые женщина и девушка. Следователь заявил, что я обвиняюсь в изнасиловании и спросил у девушки: "Это он?". Девушка ответила утвердительно. Я даже не знал, что сказать...

В тот же вечер меня отвели в комендатуру на гауптвахту -- это забранная одной решеткой бетонная ниша, продуваемая всеми осенними морскими ветрами. Просидев ночь без еды, воды и сна, я вспоминал книги и фильмы, где с героями случаются вот такие же недоразумения, а наутро приходит умный, опытный следователь и расставляет все на свои места. Следователь действительно пришел, но только затем, чтобы устроить официальную процедуру опознания. Стоило ли удивляться, что девушка, с которой мне провели "очную ставку" накануне, опять показала на меня?

Домой я так и не вернулся. Меня поместили в севастопольский изолятор временного содержания, потом -- в СИЗО в Симферополе. Около года длилось следствие, я все еще надеялся, что суд разберется в этом абсурде. 14 октября 1996 года прозвучал приговор: "семь лет лишения свободы в колонии усиленного режима". Родители рассказывали, что подходили к судье, дескать, как же так, вы же видите, что парень не виновен! А он такой фразой ответил: "Что я могу сделать. Я -- капитан, а гособвинитель -- полковник".

Апелляционный суд Севастопольского военного гарнизона ничего не изменил. Копию приговора направили командованию училища, меня исключили из списков курсантов. А уволить с воинской службы забыли. Поэтому когда наконец-то удалось выйти на свободу, меня, полуживого, с открытой формой туберкулеза, тут же призвали назад, намереваясь... поселить в казарму.

УЛИКА ПОД ЧУЖОЙ ФАМИЛИЕЙ

Однокурсники Владислава рассказывали, что их принуждали свидетельствовать против друга, угрожая сделать "соучастниками" и упрекая... "хохляндией". Ирина Преображенская, мама Влада, вспоминает, что в прокуратуре ей неоднократно задавали вопросы типа: "Почему ваш сын не поехал с основной массой курсантов в Россию?", использовали выражения типа "хохляцкий выкормыш", "изменник Родины". Органы следствия были откровенно предубеждены против присягнувшего Украине парня. И также откровенно с семьи заключенного "некие лица" требовали денег.

-- В материалах дела, -- рассказывает адвокат Леонид Дмитриев, -- есть данные о том, что к родным Владислава обращались люди с предложением выплатить 100 тысяч долларов, чтобы потерпевшая забрала заявление. Сейчас невозможно выяснить, было ли изнасилование вообще. Я думаю, несовершеннолетняя на то время девушка пыталась таким образом загладить перед мамой свое ночное отсутствие, а ее родственница седьмой воды на киселе подсказала, что у Влада якобы есть очень богатый дядя. Просчитались они только в том, что дядя был не родным, и ничего общего с Владом не имел.

Зато самое горячее участие в судьбе парня приняли депутаты Верховной Рады, члены Союза офицеров Украины, самые известные украинские правозащитники и журналисты самых популярных изданий. Протест на приговор военного суда Севастопольского гарнизона писал сам Верховный судья Украины Виталий Бойко, разбирая материалы следствия, будто профессор жалкую курсовую студента-неуча.

В тот вечер, когда с девушкой происходило нечто, Влад корпел над учебниками. Кроме всех его родных, дома была в гостях сотрудница мамы, звонили друзья, приходила невеста. Но алиби проигнорировали, даже не пытаясь рассматривать версию о причастности к преступлению каких-то иных лиц. Заявив, что над ней надругался курсант, девушка просмотрела за час с небольшим 342 (!) фотографии старшекурсников и отобрала три снимка. Но почему-то с нарушением всех процессуальных норм "живьем" ей показали одного Влада. Потерпевшая запомнила на руке насильника перстень. У Влада перстня не было, но этому не придали значения. На месте предполагаемого преступления нашли ремень с надписью "Тяжков". Владелец этой фамилии пояснил, что вещь украли у него на подводной лодке в 1990 году. Плевать! Решили, что Влад нашел ремень, одел в роковой вечер и обронил.

В основу обвинения легли заключения судмедэкспертов. Но наличие "того самого", о чем наверняка подумал читатель, не выяснялось. Простите за интимные подробности, но экспертов интересовала всего лишь микрофлора половых органов. Обнаружив у потерпевшей и обвиняемого воспалительные процессы, они пришли к выводу, что девушка "скорее всего" подхватила болячку от Ситянина. И хотя главврач Крымского кожвендиспансера сообщил, что заболевания разные, ничего общего не имеющие, на его справку также наплевали и повторные исследования не назначили.

Военная коллегия Верховного суда Украины отменила приговор, направив дело на новое расследование. Но меру пресечения оставили прежней. А узник тем временем медленно умирал...

ОПЕРА НА ЗОНЕ ГОВОРИЛИ: "МЫ, ПАРЕНЬ, ЗНАЕМ, ТЫ НЕ ВИНОВАТ"

-- Алчевская колония, куда меня этапировали, -- продолжает рассказывать Влад, -- считалась самой ужасной в Донецкой области. Тяжелейший климат, соседство угольных шахт и полное отсутствие проточной воды. Воду привозили в баках, и каждая капля была на вес золота. Брали ее также из луж, даже из подвала, где содержали мертвецов, процеживая драгоценную влагу через самодельные фильтры. Не лучше было и с питанием. В колонии свирепствовала желтуха -- переболело половину заключенных, и я в том числе. После лечения антибиотиками легче не стало, мне сделали контрольную рентгенограмму. Вот тут и выяснилось, что все правое легкое в дырках. Может быть, я заразился туберкулезом в СИЗО -- это уже теперь не выяснишь. Но очевидно, что до заключения был совершенно здоров, ведь курсанты училища регулярно проходят медкомиссию.

Статья, по которой осудили Влада, не сулит на зоне ничего хорошего. Но и здесь Владислава "преследовал" человеческий фактор, в который раз подтверждая его правоту.

-- Сложные психологические моменты, конечно, были, -- признается Влад, -- но заключенные, особенно те, кто отбывал не первое наказание, быстро разобрались, что к чему. Даже оперативные работники, которых следствие просило "подавить" на меня, говорили: "Мы, парень, знаем, ты не виноват".

Полгода спустя после ареста Ситянина, девушка, обвинившая его в преступлении, вышла замуж за юношу, с которым давно встречалась. У них родился ребенок. Влад расписался со своей любимой в колонии.

-- Я очень благодарен ей за моральную поддержку. Но силы человека не безграничны. Жена работала в госучреждении, по которому сразу же поползли невесть откуда взявшиеся слухи о "маньяке-насильнике". Это грозило ей неприятностями, да и я одной ногой стоял в могиле. Мы решили расторгнуть брак, хотя остались добрыми друзьями.

"У МЕНЯ НЕ БЫЛО ДАЖЕ СИЛ, ЧТОБЫ БОЯТЬСЯ СМЕРТИ"

После отмены приговора, несмотря на все усилия правозащитников и на заключения врачей Крыма, которые осмотрели Ситянина по настоянию матери, придя к единодушному выводу о невозможности содержать тяжело больного в заключении, Влада повезли в ИВС Севастополя. Это был "днепропетровский этап", растянувшийся на месяц. В арестантские клетки набивали до сорока человек. С поезда парня вынесли на руках. Только когда следователь увидел, в каком он состоянии, военная прокуратура решилась на изменение меры пресечения.

-- Тогда у меня даже не было сил, чтобы бояться смерти, -- вспоминает Владислав. -- Лечение в военном госпитале, где мне поставили диагноз: кавернозный и многоочаговый инфильтративный туберкулез легких в открытой форме, привело только в внешнему эффекту. Меня накачали какими-то анаболиками, из-за чего я набрал нездоровый, рыхлый такой вес, но по-прежнему оставался очень слабым. Мама тайком вывезла меня, чтобы сделать все нужные анализы, а потом выдержала битву с врачами, чтобы меня перевели в Симферопольский тубдиспансер. Пять месяцев лучшие медики пытались спасти меня от операции, но она была неизбежной. Пришлось вырезали почти все правое легкое, а болезнь уже подбиралась к левому.

ОПРАВДАНИЕ

Дальше -- тяжелая реабилитация, санаторий, временное улучшение и снова больничные койки. Только в 2000 году по состоянию здоровья Владислава удосужились комиссовать из армии, да и то в обход ВКК. Он -- обычный гражданский инвалид II группы.

А тем временем новое расследование подменили доследованием, которое свелось всего лишь к попытке усилить обвинение.

-- Слушания были назначены в военном суде Феодосийского гарнизона. Председательствующий на процессе подполковник юстиции Валерий Швец очень внимательно отнесся к делу, мастерски отделил ложь от истины, -- рассказывает адвокат Дмитриев. -- Обвинение просило вызвать семерых свидетелей, он счел необходимым выслушать 40 человек. В ходе процесса было доказано, что прокуратура сфальсифицировала несколько протоколов допросов свидетелей, за что судья вынес частное постановление: заявление Ситянина и его защитника, содержащие требование привлечь к уголовной ответственности трех следователей, допустивших грубейшее нарушения, направить военному прокурору Военно-Морских сил Украины для принятия решения. Я считаю, что против людей, пренебрегших всеми мыслимыми и немыслимыми нормами права, должно быть возбуждено уголовное дело.

14 декабря 2001 года Владислав выслушал оправдательный приговор.

НО ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ

Рассмотрение апелляции, которую, конечно же, написали потерпевшая и прокуратура (сколько же горя, сумятицы и несправедливости привнесла в нашу жизнь эта пресловутая борьба силовиков за честь мундира!) по разным причинам оттягивалось. По последним данным слушания назначены в Одессе на 20 июня.

-- Я уверен в справедливом приговоре! -- восклицает адвокат Влада.

-- Я не уверен, но готов бороться дальше, -- говорит Влад со спокойствием человека, которому неведомо сжигающее чувство ненависти.

Крушение юношеской мечты, надежд на семейное счастье, потеря здоровья и постоянная необходимость доказывать, что ты -- не преступник, казалось бы, должна сломать и озлобить его. Но -- нет. И как бы в благодарность всем тем, кто помог ему пережить самые трудные минуты, не поддаться отчаянию и добиться правды, он сам стал помогать людям. Сейчас Владислав учится на третьем курсе юридического факультета, стажируется у своего адвоката Леонида Дмитриева и уже сам ведет гражданские дела. Родные и друзья Ситянина поражаются его силе духа и способности противостоять болезни, которая никуда не делась, а только отступила под напором воли. Но сам он не любит говорить о себе с пафосом.

-- Только пройдя через все это, я понял, как несправедлива к людям наша судебно-правовая система. Поэтому решил стать юристом.