ПОДРОСТОК ПРИЗНАЛСЯ В УБИЙСТВЕ, КОТОРОЕ НЕ МОГ СОВЕРШИТЬ

Несколько недель назад мы писали о том, как ввиду отсутствия доказательств вины были выпущены на свободу из тюрьмы подозреваемые в "вокзальном расстреле". И вот новое событие из того же ряда -- Киевским Апелляционным судом отправлено на дополнительное расследование уголовное дело Романа Цупко, которого обвиняют в убийстве 13-летней О. Наверное, можно считать большим везением, что материалы по этому резонансному преступлению попали в руки профессионалов. Те, кто должен был поддержать обвинение, и те, в чью задачу входило определить наказание, усомнились в результатах предварительного следствия. Наша газета провела собственное расследование.

"Я ВАМ ДОКАЖУ, ЧТО ЭТО СДЕЛАЛ ВАШ СЫН!"

Последним общался с пропавшей без вести 9 июня девочкой ее двоюродный брат Саша Можаров. Они вдвоем пришли на озеро возле леса на окраине маленького села, входящего в территорию Киева. Потом сестра собралась идти к своим друзьям, а брат вернулся домой. Последнее, что он помнит -- девочка шла по тропинке. С тех пор ее никто не видел. Пропавшую искали все односельчане, территорию лесничества прочесывали работники милиции и солдаты из воинской части. Но все тщетно. Лишь почти месяц спустя, 2 июля, было найдено тело, вернее, то, что от него осталось...

Корреспонденты "Сегодня" побывали на этом месте. Сейчас здесь стоит скорбный крест. В двух метрах -- дорога, по которой свободно может проехать автомобиль. Неужели девочку здесь не искали раньше? В определении суда сказано, что искали. Почему же тогда ничего не нашли? Это загадка, на которую до сегодняшнего дня нет ответа. Еще одна загадка -- каким орудием воспользовался убийца, ведь его тоже не нашли.

...Как только останки отправили на экспертизу, в отделение милиции стали один за одним вызывать местных подростков. Кто не хотел идти сам -- привозили силой. Версия, что преступление мог совершить кто-нибудь из взрослых, проверялась весьма поверхностно.

Первым допрашивали 14-летнего Сашу Можарова.

-- 23 июля меня и сына пригласил следователь районной прокуратуры. До этого сына уже допрашивали в милиции. Его забирали в райотдел, не поставив меня в известность, -- рассказывает Людмила Можарова. -- В прокуратуре Сашу допросили при мне, а по окончании допроса следователь попросили нас съездить в райотдел. Мы приехали. Тот человек, к которому нас направили якобы для уточнения формальностей, начал кричать на Сашу, заставляя его признаться в убийстве. Когда Саша отказался, милиционер сказал мне: "Я вам докажу, что это сделал он. Просто при вас сын признаваться не хочет. Уберите Можарову отсюда!" Он силой вырвал руку ребенка из моей. Меня оттеснили другие сотрудники милиции, а Сашу увели.

Двое суток я не могла узнать, где мой ребенок. Сотрудники милиции говорили, что не знают, где он. Поддержать меня приехали мои мама, папа, муж, двое его друзей и адвокат. Мы круглосуточно дежурили в отделении. Только на следующий день родственники видели, как Сашу водили из кабинета в кабинет. Я увидела сына только через два дня, когда он сам пришел домой. Саша рассказал, что ему подсовывали на подпись какие-то бумаги. Когда он отказался, ему пригрозили, что отвезут в КПЗ, и предупредили, что каждому заключенному дадут по пачке чая, чтобы они избивали его. Сына пытались убедить, что его друг уже во всем признался, поэтому у него нет выхода. Даже разрешили позвонить этому другу в деревню (междугородный звонок должен быть зафиксирован, что и докажет пребывание моего сына в райотделе).

"Мне предлагали сказать, что мы с П. убили О. П. за это посадят в тюрьму, а меня отпустят, потому что я несовершеннолетний... Меня оставили наедине с зэком (я смогу его опознать). Зэк сначала рассказывал, что 26 лет просидел в тюрьме. Потом сказал, чтобы рассказывал я. Я сказал, что невиноват. Он начал бить меня по голове, горлу и требовал, чтобы я признался. Мне было очень больно, темнело в глазах. Потом зэка увели. Мне было плохо, до утра я не спал. Утром меня отвезли на окраину леса и там оставили. Домой я дошел сам..." -- так писал мальчик в своем объяснении в контролирующий орган милиции.

-- Саша был истощен, с опухшими глазами, разбитой губой и кровоподтеком на шее, -- вспоминает его мама. -- По направлению адвоката мы обратились к судмедэксперту в центр судебных экспертиз Министерства обороны Украины, потому что в райпрокуратуре получить направление к судмедэксперту не удалось. (Копия заключения имеется в редакции "Сегодня". -- Прим. авт.).

Людмила Можарова отсылала жалобы в разные инстанции, на ее имя пришло 18 ответов. Все сводились к одному: "Проверкой установлено, что данное уголовное дело расследуется объективно, нарушений требований действующего законодательства не обнаружено". Такие же отписки приходили на жалобы всех остальных родителей, чьи дети были допрошены по этому делу. А в суде выяснилось, что в материалах уголовного дела какие-либо жалобы свидетелей и их законных представителей на ведение следствия отсутствуют, а также нет ответов по результатам проверки изложенных фактов.

Корреспонденту "Сегодня" рассказывали о том, что и другие ребята, мягко скажем, оказались "крайними" в этой трагической истории. Но мы не можем утверждать, что это так: родители отказались что-либо рассказывать журналистам, объясняя, что боятся за будущее своих детей. Хотя что им может грозить в нашем правовом государстве?

ПЕРОЧИННЫЙ НОЖ И ТОПОР -- ОДНО И ТО ЖЕ?

Прошло более четырех месяцев со дня, когда нашли останки девочки. 17 ноября 2001 года около девяти утра 17-летний Роман Цупко, живущий в том же селе, вышел купить сигареты. Через 20 минут его матери позвонила соседка и рассказала, что какие-то люди "крутят" Рому и заталкивают его в машину. Когда женщина попыталась напугать "хулиганов" милицией, ей ответили: "Какая милиция? Мы сами милиция!" -- и ткнули удостоверением в лицо.

-- Я пулей вылетела на улицу, -- вспоминает Валентина Цупко, мама Ромы. -- Ни машины, ни милиции, ни моего Романа уже не было. Только растерянная и перепуганная соседка. Она рассказала, что Рома кричал: "Скажите моей маме!" Так как я уже знала, что творилось с Сашей Можаровым и другими ребятами, сразу же поехала в милицию. Там мне отвечали, что Цупко у них нет. Наконец сообразила позвонить по "02" -- там мне сказали, что Рома задержан. Увидела я его только 14 февраля следующего года. Прошло целых три месяца! Да и то свидание удалось получить только после того, как я обратилась к Уполномоченному по правам человека при Верховной Раде. Еще я очень благодарна куратору Украинско-американского бюро по защите прав человека Татьяне Яблонской, которая приняла горячее участие в судьбе Романа и оказала нам большую психологическую и правовую поддержку.

...18 ноября (на следующий день после задержания) Роман Цупко написал явку с повинной. Он признался, что встретил О. на тропинке, по которой она шла к своим друзьям. Между ними возникла ссора, он ударил девочку кулаком в лоб, она упала. Потом Рома достал перочинный ножик и начал наносить удары по голове. После этого оттащил тело от тропинки и бросил в кустах, а сам пошел к приятелям, которым обещал помочь чинить машину.

-- Предварительным следствием Роману Цупко вменялось нанесение ударов перочинным ножом при том, что заключение медико-криминалистической экспертизы говорит о том, что это должен был быть либо топор, либо секач, либо большой кухонный нож, -- комментирует данное дело Александр Кузовкин, начальник отдела поддержания гособвинения в судах Киевской горпрокуратуры. -- Даже не будучи специалистами в области судебной медицины, мы -- обвинители -- поставили под сомнение возможность причинения телесных повреждений этим ножиком. Сам Цупко в ходе проведения досудебного и судебного следствия отказался от своих первоначальных признательных показаний, мотивируя это применением к нему недозволенных методов ведения следствия со стороны сотрудников милиции. При детальном изучении протоколов его допросов, а также проведении допросов нашим гособвинителем в суде правдивость версии об убийстве О. именно Цупко была поставлена под сомнение. Сомнения еще больше усилились после просмотра видеозаписи воспроизведения обстоятельств преступления, где было видно, что Цупко путается в показаниях, которые давал чуть раньше. Он не мог четко показать и рассказать, что и как делал, а также не мог указать точное место, в котором было совершено убийство, куда он тащил труп, где выкинул нож и так далее. Было очевидно, что им руководят сотрудники милиции. В моей практике не было ни одного случая, чтобы подозреваемый отказывался показать на воспроизведении обстоятельств преступления, как именно он убивал свою жертву, -- Цупко же отказался. Бывало, что человек точно не помнил, как происходило убийство, так как был пьян, однако чтобы по протоколу помнил, а по видео не помнил -- такого не было.

Адвокат подсудимого предоставил в суде заключение специалиста по результатам лингвистического исследования "явки с повинной". Выводы таковы: автором повинного заявления является не Цупко Роман, а иное лицо с более развитыми признаками письменной речи. Более того, оно было написано в состоянии психической напряженности, которое вызывается угрозой жизни человека, и отразило воспроизведение на письме исполнителем (Цупко. -- Прим. авт.) устной спонтанной речи автора, владеющего навыками отбора показаний.

-- Явка написана на украинском языке, а Цупко им не владеет. Возможно, что какой-то сотрудник милиции помогал Роману написать явку, то есть надиктовывал ее. Но утверждать это я не могу, -- говорит Юрий Ременюк, сотрудник горпрокуратуры, поддерживающий гособвинение по делу. -- В своих показаниях Цупко не называл тех деталей, которые мог знать только настоящий убийца. Кроме того, по мнению следствия, расстояние от места предполагаемого убийства, которое Цупко показывал на воспроизведении, до места, куда он оттянул труп, составляет 140 метров. А адвокат Цупко предоставил схему леса, по которой видно, что это расстояние составляет около 800 метров. Следствием не был учтен и тот факт, что через полчаса от предполагаемого времени совершения преступления Цупко появился у своих друзей. Согласно их показаниям, на шортах и рубашке Романа не было никаких следов крови, и в то же время эксперт категорически утверждает, что при нанесении стольких ударов на одежде убийцы они должны были остаться.

СОМНЕНИЯ ПЕРЕВЕСИЛИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА

-- Мы знаем, что после того, как работники милиции препровождали подростков на допросы, их родители понятия не имели, где находятся их сыновья. Работники милиции нарушали закон, не сообщив родителям о задержании несовершеннолетних, -- продолжает Юрий Петрович. -- По жалобам Можаровой следователем вынесено постановление о выделении материалов из уголовного дела для направления прокурору района на дополнительную проверку. Жалобы других родителей к делу не приобщались, но зато получены показания, что один из свидетелей уже четвертый раз госпитализирован в нейрохирургическое отделение больницы. В суде не установлен факт, что этого парня избивали работники милиции -- это еще предстоит исследовать в ходе дополнительного расследования.

-- Что касается Цупко, -- говорит Юрий Ременюк, -- то он в открытом судебном заседании говорил, что в милиции его били ладонью по голове и затылку, "растягивали", угрожали посадить в камеру с извращенцами, испортить судьбу его родителям и так далее.

-- На момент рассмотрения дела в суде у нас, представителей прокуратуры, сомнения в виновности Цупко перевесили те косвенные доказательства, которые были положены в основу его обвинения, -- подытоживает Александр Кузовкин. -- Ни одного вещественного доказательства следствие суду не предоставило: ни орудия убийства, ни следов крови на одежде подозреваемого, ни очевидцев преступления, ни каких-либо вещей, которые он снял с убитой и т.д. Это так называемое "предполагаемое убийство в условиях неочевидности". А поскольку никакой обвинительный приговор не может основываться на допущениях, предположениях и все сомнения должны трактоваться в пользу подсудимого, мы ходатайствовали об отправлении дела на дополнительное расследование, в зависимости от результатов которого будет приято окончательное решение -- либо органами предварительного следствия, либо судом.

Судья Киевского Апелляционного суда Нинель Маринчак в данный момент отказалась от комментариев, объяснив, что дело может вернутся к ней, и было бы нарушением судебной этики заранее высказывать свое мнение.

Р.S. Когда мы стояли у креста, поставленного там, где нашли останки убитой девочки, пошел сильный дождь. Плакала природа, и мы не сдержались... Господи, как хочется верить, что настоящего убийцу найдут, а невинные не будут расплачиваться за чужие грехи!