"КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК ВЕРИТ В ЕДИНОГО БОГА. ТОЛЬКО ВОСПИТАНИЕ ДЕЛАЕТ ИЗ НЕГО ИУДЕЯ, ХРИСТИАНИНА ИЛИ ЯЗЫЧНИКА"

Имя Али Вячеслава Полосина в России известно многим. Бывший православный священник, депутат Верховного Совета Российской Федерации, автор принятого в 1990 году Закона "О свободе вероисповеданий", председатель общественного объединения "Совет христианских организаций". Но в мае 1999 года он заявил о своем разрыве с Русской православной церковью и переходе в ислам. С тех пор Вячеслав Сергеевич принял мусульманское имя Али. Ныне он является советником председателя Совета муфтиев России, главой Комитета по свободе совести, вероисповеданий, милосердия и благотворительности. Али Полосин согласился дать эксклюзивное интервью газете "Сегодня" во время своего недавнего визита в Киев.

"КОГДА Я РЕШИЛ СТАТЬ СВЯЩЕННИКОМ, УЧАСТКОВЫЙ ПРЕДЛОЖИЛ МОЕЙ ЖЕНЕ РАЗВЕСТИСЬ СО МНОЙ"

-- Вячеслав Сергеевич, расскажите, пожалуйста, как вы, человек, воспитанный в духе "воинствующего" атеизма советских времен, потом православный священник, вдруг решили принять ислам?

-- На опыте всей своей жизни я убедился в справедливости тех слов, которые услышал недавно: каждый человек верит в Единого Бога, и только воспитание делает из него христианина, иудея или язычника. Я родился в неверующей семье, учился на философском факультете Московского госуниверситета. Однажды случайно попал в православный храм и почувствовал, что мне это нужно. Стал посещать церковь. Впоследствии решил поступить в семинарию.

-- Вас тогда не посчитали сумасшедшим?

-- Нет. В то время многие студенты и люди с высшим образованием шли в семинарию. Избирали ее как единственную духовную альтернативу всеобщему атеизму. Многие, правда, потом уходили...

-- Разве нельзя было оставаться светским человеком и просто верующим? Тем более, что философский факультет, наверное, открывал все дороги к религиозным знаниям.

-- Да что вы! В МГУ, например, Библию студентам давали читать только на втором курсе, в процессе изучения научного атеизма. А филологов и историков вообще к Святому Писанию подпускали только с 4-го курса. Да и то его разрешали читать только в читальном зале университета... Естественно, я скрывал свое намерение стать священником, чтобы не выгнали из МГУ. Когда закончил учебу, год отработал по специальности. И лишь потом попробовал поступить в семинарию. Но меня "зарубили". Объяснили: мол, после окончания философского факультета должен быть проповедник марксизма, а не поп. Тогда список поступающих в семинарию утверждал Совет по делам религий и меня из него просто вычеркнули. Я бедствовал, домой ходила милиция, жене участковый даже предлагал со мной развестись... Через год снова попробовал поступить -- тот же результат. Только с третьей попытки Совет махнул на меня рукой -- пропал для советского общества человек.

"У ТЕБЯ МУСУЛЬМАНСКИЕ ГЛАЗА"

-- В 1983 году я закончил семинарию, -- рассказывает дальше Али Полосин. -- Однако меня предупредили, что я "антисоветчик" и поэтому не могу и мечтать стать священником в Москве. Предложили на выбор две "ссылки" -- Сибирь или Среднюю Азию. Я выбрал, где теплей, и оказался в Ташкенте, где впервые, кстати, и познакомился с мусульманами. И они мне понравились больше, чем совковые атеисты, которые жили там. Помню, ехал я в трамвае в Ташкенте. Вваливается в дверь "наш" русский -- пьяный в доску. Стоит, качается. Перед ним сидела узбечка в национальном костюме. Он ей и говорит: "Встань! Дай мне сесть! Мы, русские, вам, дикарям, культуру принесли!" После чего рухнул на пол и отрубился...

Потом меня перевели в Душанбе. Но советская власть меня и там нашла. Лишили регистрации, едва не посадили. Таджики меня вместе с женой спрятали в кишлаке так, что нас КГБ целый месяц найти не мог. Потом мы потихоньку выбрались в Москву...

-- Тогда в Средней Азии не возникало мысли принять ислам?

-- Нет. Мысли не появилось, но у меня было знамение. Однажды ко мне пришел пожилой таджик. Лет ему было 50--55. Очень богообразного вида, лицо ясное, почти светится. Сидит и улыбается. Сначала мы с ним о чем-то незначительном поговорили. А потом он внимательно посмотрел на меня и сказал: "У тебя мусульманские глаза. Ты обязательно станешь мусульманином". Меня его слова очень поразили, я над ними тогда задумался, но принять ислам был еще не готов. Хотя потом об этом разговоре я забыл и вспомнил только через 10 лет...

Когда вернулся в Москву, три года мне запрещали служить священником. Жил за счет переводов с немецкого языка... Но в 1988 году Михаил Горбачев стал проводить новую политику в отношении религии. Церкви начали возвращать многие храмы. Так как Москва и Московская область были для меня "запретной зоной", мне предложили восстанавливать полуразрушенную церковь в Калужской области в городе Обнинск.
И там неожиданно люди выдвинули меня кандидатом в депутаты Верховного Совета РСФСР.

"НУ ИХ ВСЕХ К ЧЕРТУ! ГОЛОСУЙТЕ ЗА ОБНИНСКОГО ПОПА!.."

-- Пользовались таким доверием и авторитетом?

-- Да я и с народом-то толком не встречался! Вывесили на избирательном участке плакаты тринадцати кандидатов. А я на портрете в рясе и с крестом. Ниже надпись: "Двухтысячилетний опыт Церкви -- на службу людям". Кто-то сверху фломастером дописал: "Ну их всех к черту! Голосуйте за обнинского попа!". Чисто на религиозном имидже я тогда и стал депутатом, несмотря даже на то, что моим главным конкурентом был министр автомобильных дорог СССР...

Как только стал депутатом, сразу пошел к Ельцину и стал его убеждать, что в Верховном Совете нужно создать специальную комиссию по свободе совести. Убедил. И меня как инициатора при содействии Ельцина выбрали ее председателем. Тогда это было сенсацией: священник -- председатель парламентского комитета, член Президиума Верховного Совета.

-- Со стороны вашего непосредственного религиозного начальства было благословение на занятие "мирскими делами"?

-- Нет. Наши иерархи считали, что в Верховный Совет попали два злейших врага Русской православной церкви -- Полосин и Глеб Якунин. Т.е. я хоть и был священником, но считался диссидентом, поэтому меня не любили...

Я окунулся в законотворчество. И в соавторстве с юристом в 1990 году написал закон "О вероисповедании", который с первого раза был принят. Он дал свободу многим конфессиям на территории России, ведь нам пришлось фактически отменять ленинский декрет и закон 1929 года...

-- Почему после окончания ваших депутатских полномочий вы не вернулись в церковь?

-- Патриарх мне предлагал место настоятеля в одном из московских храмов. Должность, скажу откровенно, миллионерская. Но я ответил, что хотел бы еще послужить на благо государства. Поэтому устроился религиозным экспертом в Госдуме на весьма скромную должность. Так как работы было немного, я сел писать исследование, стал копаться в сути христианства: что такое первородный грех, понятие, которое противоречивое в своей сути, Троица и т.п. Свое исследование я назвал "Миф. Религия. Государство". Получилась объемистая монография. По ней я защитил докторскую диссертацию. Кстати, в своей работе я использовал многие архивные документы КГБ, которые раздобыл священник Глеб Якунин. Например, в ней впервые были опубликованы секретные документы НКВД-КГБ о том, как вербовали священнослужителей. И когда я дописал книгу, то полностью разочаровался в христианстве и пришел к выводу, что эта религия во многом создана людьми.

"ПРИНЯВ ИСЛАМ, ОПАСАЛСЯ, ЧТО МЕНЯ УБЬЮТ"

-- Вы переживали после вашего "открытия"?

-- У меня был длительный период уныния. Все-таки церкви я посвятил много времени и энергии. Конечно, для меня это было большим разочарованием. Но я не прекращал поисков истины. В конце концов в своих исследованиях пришел к исламу. Причем замечу, что ни одной мусульманской книги к тому времени еще не читал. Однажды на Первом канале телевидения шла программа "Ныне". Вел ее философ Гейдар Джамаль. Когда мы вместе с женой смотрели эту передачу, у нас одновременно возникло озарение, что вот она, истина! Думаю, именно в тот момент мы с ней и стали мусульманами. Правда, где-то год после просмотра программы я колебался. Я не знал, как мне истолковать Иисуса Христа. В этом мне помог перевод Корана Валерии Пороховой. Когда он мне попал в руки, то первым делом я прочитал там главы про Христа. И тогда у меня уже сомнений не было: в 1999 году я тайно принял ислам.

-- Вы чего-то боялись?

-- Опасался. Во-первых, того, что могут просто убить. Во-вторых, того, что не дадут дописать диссертацию. В-третьих, мне было ниспослано свыше поначалу тайно исповедовать ислам. Но как только я поставил последнюю точку в своей книге и диссертация уже была готова, внутренний голос мне сказал: "Теперь иди и говори". Я пришел к своему другу, главному редактору журнала "Мусульманин" в Москве. Принес интервью с самим собой и попросил его опубликовать. В патриархии я нарочно запустил слух, что собираюсь стать протестантом. Там, на удивление, в это поверили. И уже готовили заявление, что, мол, Полосин продал святую Русь Америке и сам продался. Естественно, когда вышло мое интервью, где я произношу шахаду (мусульманское свидетельство веры), то для патриархии это было потрясением, шоком. Да я и сам не ожидал, что последует такая мощная реакция.

-- Многие ваши противники утверждают, что вы приняли ислам из "корыстных мотивов", что это была попытка Вячеслава Полосина самореализоваться в российском обществе. Мол, ваша политическая карьера пошла на убыль, поэтому вы и решили обратиться в ислам.

-- Известности мне и так хватало. Когда в 1993 году мы принимали поправки к нашему закону о том, чтобы запретить в России деятельность иностранных миссионеров, тогда я почти каждый день проводил пресс-конференции. Если бы в то время я согласился стать православным московским священником и настоятелем храма, то был бы уже миллионером. Поэтому говорить о том, что я ушел из православной церкви из-за денег или за славой -- это полный абсурд. Если бы мне нужна была политическая карьера, то я организовал бы какую-то партию...

-- Вторая причина: ислам разрешает иметь четыре жены, вот Полосин и решил обзавестись еще одной супругой...

-- Эта версия еще смешнее! О моем "многоженстве" написал известный диакон Андрей Кураев. У меня жена одна была и будет!.. Скажите мне: почему тогда стал мусульманином продюсер группы "На-На" Бари Алибасов? Из-за денег или, может быть, из-за славы? Мы с ним много дней провели в диспутах об исламе. Это по виду Бари Каримович эпатажный, а в жизни он достаточно рассудочный человек. Я считаю, что в полном смысле слова его еще нельзя назвать мусульманином, так как у него осталось много экстравагантных суждений, но, по крайней мере, прогресс в этом направлении очень заметный. Когда мы с ним встретились впервые, разговор он начал фразой: "Я -- атеист"...

-- Вячеслав Сергеевич, в вашей книге "Прямой путь" достаточно часто встречается словосочетание "русский ислам". Некоторые политологи утверждают, что этим термином вы просто подменяете понятие "русской национальной идеи". А это ведь не что иное, как разновидность российского шовинизма?

-- Я не согласен с такими оценками. На эту тему я спорил и с политологом Александром Дугиным, и с его окружением. Дело в том, что понятие "русский ислам" -- это популистский термин. Здесь имеется в виду не другой ислам, а некое социальное явление: интерес русского народа к исламу. Уже появились исследования, в которых утверждается, что сегодня усилилась тенденция исхода молодежи из православной церкви и перехода в другие религии. Причем 2/3 идут в протестанты, а треть -- в ислам. Мой пример и пример Сергея Маркуса, духовного сына Александра Меня, очень показательны. Скажем откровенно: зачастую русский человек, принимая ислам, очень часто должен порвать со своей семьей, знакомыми. Этот разрыв требует большого мужества... Да и воспринимает бывший советский, ныне "русский", гражданин ислам совсем по-другому, нежели люди, которые вырастали и воспитывались в мусульманской среде.