СПЕЦНАЗ В КЛЕТЧАТЫХ ТЕННИСКАХ

Сорок лет назад, в ночь с 26 на 27 октября 1962 года, мир стоял на пороге третьей мировой войны. Как только американскому руководству стало известно о проведении Генштабом Советской армии сверхсекретной операции под кодовым названием "Анадырь", разразился "Карибский кризис".

Операция предусматривала переброску на Кубу 32 ядерных ракет среднего радиуса действия, нескольких зенитно-ракетных полков, сотни единиц бронетехники вместе с ограниченным контингентом советских войск, общей численностью 43 тысячи человек... О тревожных событиях сорокалетней давности вспоминает их непосредственный участник, полковник в отставке Михаил Матюшко. Он был в числе первых советских офицеров, прибывших на Кубу в июле 62-го...

ХОЛОСТЯКАМ ПУТЬ В БАТАЛЬОН ЗАКАЗАН

-- Вечером 26 октября нас вызвали на экстренное совещание в штаб полка и доложили, что, по данным разведки, американская военно-морская эскадра (численностью до 400 кораблей) движется в направлении острова. Этих сил было достаточно, чтобы от Кубы не оставить и камня.

Ситуация усугублялась тем, что на остров уже было доставлено 32 ядерные ракеты, причем 16 из них находились в боевом положении... Около трех часов ночи нас подняли по тревоге и выдали оружие. Но до самого утра никаких указаний не поступало. Тем временем политики улаживали конфликт. Позже, когда его пик миновал, Микоян, выступая перед нами, подверг Фиделя острой критике: "В политике Фидель Кастро совсем зеленый. Он не понимает остроты момента, не желая соглашаться с вывозом ядерного оружия с территории Кубы". Вскоре наши согласились с требованиями американцев: ядерные установки демонтировали, а оружие вывезли с территории острова. Причем сделали это демонстративно. Чтобы разместить ракеты вдоль кораблей, на них специально срезали надстройки.

-- Михаил Трофимович, а как вы оказались на Кубе?

-- Это целая история... 30 июня 1962 года я вернулся домой из очередного отпуска. До выхода на службу оставался день, и мы с семьей решили провести его на берегу Самары. Именно там я и повстречал одного из своих сослуживцев, который, признаться, меня озадачил: "Миша, ты в курсе, что завтра в девять утра тебе нужно быть на строевом смотре в 188 полку?". Грешным делом, я подумал, что это розыгрыш. Ведь служил-то я в 384-ом. (В 1961 году, после окончания инженерного факультета академии бронетанковых войск имени Сталина, капитан Матюшко был назначен на должность замкомбата 384-го танкового полка 42 гвардейской танковой дивизии. - Авт. ). Но вечером эту информацию подтвердил посыльный.

Оказывается, накануне в дивизию поступила секретная шифрограмма, в которой речь шла о "формировании двух танковых батальонов с их последующим откомандированием в район с неблагоприятным жарким климатом". Командованию дивизии предстояло из 4 тысяч солдат и офицеров отобрать 300 человек. Из-за многочисленных "цензов", сделать это оказалось непросто. Так, в состав батальона запрещалось набирать евреев и прибалтийцев. Переболевшие дизентерией (таких оказалось немало) и те, кто имел только одного родителя -- тоже не в счет. Для офицеров непременным условием зачисления в спецподразделение было наличие академического образования и... семьи. При этом, никто не знал куда именно нас откомандировывают. Были, правда, предположения: в Индонезию или на Кубу.

-- Много ли времени ушло на формирование батальонов?

-- Дней двадцать, не более. За это время мы успели проверить техническое состояние боевой техники, укомплектовать ее и получить боеприпасы в окснарвиде (без смазки, готовы к применению). А уже утром 5 июля эшелон был подан на платформу станции Вольное, что под Днепропетровском. Ехали практически без остановок. Лишь на узловых станциях начальника эшелона встречал представитель комендатуры, справляясь о нуждах личного состава. Через двое суток прибыли в Латвию, после чего нас перегнали на запасной путь (в целях маскировки). Затем, с наступлением темноты, оттащили на военно-морскую базу в Лиепае. Там нам приказали прибыть на вещевой склад для получения спецобмундирования. Им оказалась... гражданская одежда. В отличие от солдат и сверхсрочников, офицерам выдали костюмы более высокого качества. Кроме этого, мы получили по две поплиновые рубашки китайского производства, галстук и пару туфель на каучуковой подошве. Позже американцы нас высмеивали, мол, русские ходят в обуви, о которой во всем мире уже забыли. Офицерам еще выдали полушерстяные прорезиненные плащи и военно-морскую робу. В местах с жарким климатом она, естественно, не пригодна. Поэтому, уже по прибытии на Кубу, нас одели в летние брюки и клетчатые тенниски.

ЧТО СУХОГРУЗ ИДЕТ НА КУБУ, УЗНАЛИ НА СЕДЬМЫЕ СУТКИ...

Под погрузку техники дали три сухогруза "Алапаевск", "Сретенск" и "Александровск". Они шли с интервалом в сутки в сопровождении подводных лодок. (На борту сухогрузов находились 31 танк, 9 самоходных установок СУ-100, 200 единиц колесной техники, противотанковые управляемые ракеты.) В добавку к этому, в Лиепае мы получили 108 автомобилей Зил-157. Тяжелую технику разместили в нижней части сухогрузов, а личный состав -- над ней, в так называемом твиндеке. Там для солдат соорудили трехъярусные деревянные настилы. Офицеров расположили в кормовой части, в каютах. Качка там -- будь здоров... Когда шли через Балтийское море, большую часть времени проводили не на палубе, а внутри сухогруза: военные самолеты Швеции и американский эсминец были на чеку. И лишь на седьмые сутки нашей "одиссеи", после того, как был пройден Ла-Манш, нам зачитали боевой приказ Министра обороны СССР. Именно тогда мы узнали, что батальон откомандирован для выполнения спецзадания на Кубу.

-- У вас было какое-то представление об этой стране?

-- Мы знали, что Куба -- страна революций. Ведь с начала двадцатого столетия по республике прокатилось 102 революции. Предшественником Фиделя Кастро был полковник Батиста -- американская марионетка. Именно по его приказу в 1957 году Фиделя Кастро арестовали и выслали за пределы страны. По истечении двух лет, 1 января 1959 года, повстанцам удалось взять реванш. Хотя, уже в апреле 1961 года тогдашнее руководство Америки предприняло попытку все вернуть на круги своя, и контрреволюция, которую тщательно готовили в Мексике, провалилась. Нужно сказать, что на тот момент Советский Союз поставил на Кубу около 250 танков Т-34, самоходные установки Су-100, колесную технику, стрелковое вооружение (преимущественно -- автоматы ППШ). И это, безусловно, сыграло не последнюю роль в том, что Фидель остался при власти. А вот американцы его, как лидера нации, явно недооценили. Их попытка задушить Кубу экономически, также потерпела поражение. После того, как Америка отказалась от закупки 1,5 миллионов тонн сахара-сырца, кубинцев выручил Советский Союз. Он не только купил невостребованную партию продукта, но и поднял его цену с 4 до 6 центов за килограмм.

-- Михаил Трофимович, возвращаясь к вашему рассказу о переходе моря, скажите: как на борту сухогруза обстояло дело с питанием?

-- Неважно... Часть продуктов, предназначенных для нас, попала на корабли, которые ушли первыми. Но, благодаря трехлитровой банке спирта и нескольким бутылками водки "Кристалл" (предусмотрительно купленным еще в порту военно-морской базы), нашему старшине удалось найти общий язык с боцманом и коком сухогруза. Так что танкисты, в отличие от пехоты, питались неплохо. Знаете, в море, как правило, хочется острого... Так мы на кусок сала намазывали толстый слой горчицы и, за неимением хлеба, ели его с сухарями.

ОТ ОДНОГО ЗАПАХА СУХОЙ КАРТОШКИ У НАС НАЧИНАЛАСЬ ИЗЖОГА...

В конце июля мы подошли к кубинскому порту Мариэль, провели там разгрузку техники, после чего совершили 70-ти километровый марш к месту постоянной дислокации. Территория оказалась неблагоустроенной. Но наши солдаты ее "окультурили": вырубив чащобы, сделали площадку под стоянку для гусеничной и колесной техники. Нас донимала повышенная влажность: не успеешь выйти на улицу -- рубашка мокрая, хоть выкручивай. Да еще период ливней... В общем, жили в краю вечной зелени под открытым небом. Питались консервированным борщом и ужасной на вкус сухой картошкой. Мы ее не переносили. На подходе к столовой у многих от одного ее запаха начиналась изжога... Покупать продуты у местного населения нам запрещалось: якобы таким образом супостаты могли вычислить количественный состав нашего контингента. Правда, на тот момент нам выдавали небольшую сумму местной валюты, которая расходилась на продукты, ту же "кока-колу", фрукты... Бутылка рома, например, стоила 5 песо. Так что неудивительно, что вскоре после прибытия наших на Кубу, купить спирт в тамошних аптеках было нереально.

-- Свободное время у вас было? Как вы его проводили?

-- Его-то у нас и не было. Очень редко, как правило, в выходные, выезжали на пляж. Но на 25 песо не шибко разгуляешься. Приходилось выменивать у местных мыло, одеколон и прочий бытовой ширпотреб на лангустов. Политработники в это время ходили по пляжным забегаловкам и уговаривали продавцов не продавать офицерам спиртное... Контактировать с местным населением, женщинами в том числе, строго запрещалось. За этим рьяно следили работники особого отдела.

-- А когда американцы узнали, что у них под носом размещена русская военная группировка?

-- Где-то в начале октября. До этого мы выдавали себя за сельхозрабочих. Выглядело это, надо сказать, вполне правдоподобно, поскольку представителей из других стран на Кубе было немало. Те же болгары, которые культивировали помидоры...

ОСМОТРЕВ Т-55, ФИДЕЛЬ БЫЛ В ВОСТОРГЕ...

-- А вам лично приходилось встречаться с легендарным команданте?

-- Да. Это случилось в 63-ем году. Во время посещения нашего полка, Фидель Кастро изъявил желание познакомиться с танками Т-55. С помощью переводчика я рассказал об общих тактико-технических данных машины. Но Фиделю этого показалось мало и он, сняв ремень, на котором висела кожаная кобура пистолета Стечкина (в отличие от своего брата Рауля, отдававшего предпочтение "Макарову", команданте любил этот пистолет, поскольку в его обойму входит больше патронов), полез в танк. Осмотрев места обитания членов экипажа (а Фиделю с его-то габаритами сделать это было непросто), он остался доволен. Стоя на крыше башни танка, Кастро поднял кверху большой палец, молвил: "Муй бьень". В переводе с испанского - "Очень хорошо". И после, но уже по-русски, добавил: "Хорошо". Для переводчика это стало неожиданностью. Растерявшись, он повернулся ко мне и спросил: "Товарищ капитан, как будет по-русски "Хорошо?"

Фиделя в поездках всегда сопровождали три машины. Поэтому в какой из них ехал команданте, а в какой охрана, определить было невозможно. Помню, когда эскорт Кастро прибыл к нам в автопарк, через открытую дверцу автомобиля его охраны я увидел салон, заваленный оружием и патронами... Кубинцы боготворили своего лидера, который без конспекта мог выступать шесть часов подряд. Авторитет у него был непререкаемый. Правда, в начале 60-х Кастро попал под влияние идей Мао Дзэ Дуна (на Кубе они были весьма популярны).

-- Как Родина отблагодарила своих сынов-интернационалистов?

-- За время пребывания на Кубе, нам начислялся двойной офицерский оклад. Денежное содержание одного оклада переводилось на вкладную книжку. Часть другого обменивалась на местную валюту. Только вот отоваривать ее в магазинах внешторга, более известных как "Березка", не разрешалось. Поэтому мы клали деньги на так называемые списки и, по прибытии в Москву, покупали на них товар в специальных магазинах. О покупке машин, бытовой техники тогда не могло быть и речи. Максимум, что мы могли себе позволить -- это ковер, одежда и прочая мелочевка...

-- Когда вы покинули "остров свободы"?

-- 22 ноября 1963 года... По иронии судьбы, именно в этот день был убит президент США Кеннеди. Восторгу кубинцев не было предела. А мы... Мы просто хотели домой. Наши острословы, перефразировав слова известной песни, шутили: "Спросите у газеты "ОЙ" хотят ли русские домой?" ("ОЙ" -- так называлась одна из самых популярных на Кубе газет. -- Авт. ) Из Кубы в Ленинград шли на теплоходе "Туркмения". Там же переоделись в военную форму (впервые за последние полтора года!). По прибытии в город на Неве нас в течение ночи рассчитали: выдали деньги, документы, служебные предписания... Прежде чем отправиться к дальнейшему месту прохождения службы, мы с офицерами заглянули в один из ресторанов на Невском. И только там почувствовали, что, наконец, вернулись домой...