"РАЗ ВЫ ТАКОЙ ЗНАТОК ПАПУАСОВ, ОТВЕТЬТЕ: КАКОВО НА ВКУС ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ МЯСО?" --

Мы знаем этого человека как географа, зоолога, анатома, антрополога, этнографа, художника, и, конечно же, как великого путешественника... Жизнь его была настолько красочной и разносторонней, что о нем написаны целые книги и академические исследования. Он знал семнадцать языков и побывал во всех частях света. Его имя -- Николай Николаевич Миклухо-Маклай.

В РОССИИ НИКОЛАЙ ОСТАТЬСЯ НЕ МОГ

Родился Миклухо-Маклай в 1846 году в селе Рождественское, что в Новгородской губернии. Это село было, по сути, временным поселением, где жили рабочие, строившие железную дорогу Москва -- Петербург. Отец будущего ученого -- Николай Иванович Миклухо-Маклай -- служил на стройке инженер-капитаном, участок дороги от Петербурга до Чудова – дело его рук. Капитан Миклухо-Маклай был назначен потом первым начальником Николаевского вокзала в Петербурге.

В 11-летнем возрасте будущий ученый стал полусиротой: умер отец. Жили бедно, никакого состояния глава семейства не оставил. Николай прекрасно учился в гимназии, затем поступил в Петербургский университет. Однако, лишившись возможности продолжать учебу из-за материальных трудностей, Миклухо-Маклай решил перебраться в Европу. Два года он слушал лекции на философском факультете знаменитого Гейдельбергского университета в Германии, затем направился в Лейпциг, где занялся изучением медицины. Вскоре Николай попадает в Иену -- тихий университетский городок, где знакомится со знаменитым естествоиспытателем Эрнстом Геккелем. Маститый ученый обратил внимание на Миклухо-Маклая и первым предсказал ему будущее натуралиста.

Первое научное путешествие Миклухо-Маклая состоялось в 1866 году: Геккель взял его с собой. Маршрут был довольно сложным: Мадейра -- Тенериф -- Гран Канария -- остров Ланцерот -- Марокко -- Гибралтар -- Испания -- Франция. В марте 1869 года он совершает новое путешествие – в город Суэц. Как истинный мусульманин, Миклухо-Маклай выбрил голову, выкрасил лицо и облачился в наряд араба. Затем добрался до коралловых рифов Красного моря. Здесь он впервые увидел, как работорговцы продают своих рабов -- продают просто и деловито, как обычный скот. Он собирает материал о торговле людьми. И грезит новыми путешествиями – туда, где до него никто из белый людей еще не бывал. Эти страны лежали в Тихом океане...

Но организовать экспедицию оказалось делом непростым: у казны, как всегда, не было на это денег. Часами просиживал Николай Николаевич в приемной вице-председателя Русского географического общества адмирала Литке, и в какой-то момент даже потерял надежду вообще увидеть грозного адмирала. Когда же аудиенция состоялась, Литке и слушать не хотел о предлагаемом проекте. Тогда Маклай, послушавшись совета замечательного русского географа Семенова, тактично напомнил адмиралу о его собственных кругосветных и тихоокеанских путешествиях. Литке подобрел, рассказал об увиденном, даже показал некоторые находки, а потом... пообещал, что будет хлопотать за Миклухо-Маклая.

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Николаю Николаевичу разрешили проезд на острова Тихого океана на борту одного из военных кораблей, выдали из средств географического общества 1350 рублей. А нужно было, кстати, не менее пяти тысяч. Выручила мать, Екатерина Семеновна: она продала некоторые драгоценности, ценные бумаги, кое-что отнесла в заклад и дала сыну недостающую сумму...

Корвет "Витязь" вышел из Кронштадта в конце октября 1870 года. Времени зря не терял: штудировал литературу, приводил в порядок научное оборудование. Молодому ученому удалось даже сделать открытие. Он терпеливо опускал в глубины океана термометр, пока не убедился в том, что глубинные воды находятся в постоянном движении и имеют разную температуру. Это означало, что в океане существует обмен вод полярных и экваториальных. А раньше полагали, что нижние слои воды имеют неизменную температуру...

"Витязь" зашел в Рио-де-Жанейро, обогнул мыс Горн, проплыл вдоль берегов Патагонии, прошел по Магеллановому проливу, побывал в портах Чили. Дальше -- Полинезия и остров Пасхи -- здесь были обнаружены развалины загадочных дворцов, подземные города и знаменитые "говорящие таблицы". Миклухо-Маклай много работает: исследует цвет кожи туземцев, измеряет их черепа, изучает строение тел аборигенов.

7 сентября 1871 года корвет "Витязь" лег в дрейф посредине бухты Астролябия, что в Новой Гвинее. В здешних местах еще никогда не видели белого человека. Первый день стоянки был весьма насыщенным: Миклухо-Маклай зашел в дикий лес и по узенькой тропинке дошел до деревни. Неожиданно он встретил первого папуаса -- тот онемел от ужаса. Николай Николаевич взял Туя (так он назвал туземца) за руку, и, как бы подталкивая его, привел в центр селения. Вокруг Маклая столпилось восемь папуасских воинов -- все были вооружены топорами. Русский гость, впрочем, не растерялся: он щедро одарил папуасов разными безделушками. К вечеру Николай Николаевич вернулся на корабль. Радость была неописуемой: моряки думали, что Миклухо-Маклая уже... съели.

Вскоре на берегу ручья, у самого моря, закипела работа: матросы строили первый русский дом на Новой Гвинее -- дом Маклая. Всякий раз, когда ученый сходил на берег, его поджидал Туй -- он выходил уже без всякой боязни. Туй с помощью знаков попытался дать понять, чтобы белый человек не оставался в Новой Гвинее -- это небезопасно. Но Миклухо-Маклай сделал вид, что ничего не понимает. Наступило торжественное и в то же время грустное прощание: 27 сентября "Витязь" покинул Астролябию, оставив Николая Николаевича наедине с папуасами.

Маклаю помогла дружба с Туем. Нередко абориген приводил толпу папуасов, и они дарили белому человеку живых поросят и кокосовые орехи. Туй учил Маклая папуасскому языку. Однажды Маклай решил снова посетить деревню. Его встретили не очень дружелюбно: аборигены пускали стрелы над ухом гостя, размахивали копьями. Маклай сел на землю, спокойно развязал шнурки и... лег спать. Проснувшись, он увидел именно то, что ожидал увидеть: вокруг него спокойно сидели папуасы, луки и копья были спрятаны. Белый человек завязал шнурки и ушел домой, сделав вид, будто бы ничего не случилось. Папуасы же решили: раз гость не боится смерти, значит, он бессмертен.

Вскоре к белому человеку стали наведываться и другие племена, даже с соседних островов. Постепенно из гостя Маклай превратился в близкого друга папуасов: он вылечил Туя, спас одного из жителей деревни от верной гибели, был свидетелем рождения и похорон аборигенов, сидел почетным гостем на званых пирах, утешал женщину, оплакивавшую сдохшую свинью, которую она кормила своей грудью, как это было здесь принято. Николай Николаевич посадил бобы, кукурузу, тыкву, плодовые деревья -- многое прижилось, и туземцы охотно брали семена. Однажды Туй подобрал осколок бутылочного стекла у домика белого русского и сбрил себе бороду – этому примеру подражала вся округа... Но ученый не забывал и научную работу: он тщательно исследовал черепа умерших папуасов, делал всевозможные антропометрические измерения, наблюдал за приливом и отливом, обнаружил вырезанные на деревьях знаки и попытался их расшифровать, нашел и описал новые виды растений, составлял карты. "Я готов остаться на несколько лет на этом берегу", -- писал он в своем дневнике.

В декабре 1872 года за Маклаем прибыл корабль "Изумруд". Моряки встретили русского путешественника по "полной программе", но бородатый ученый всех удивил, заявив, что еще подумает -- ехать или нет. Папуасы умоляли гостя остаться. Но долг ученого -- превыше всего. Николай Николаевич пообещал аборигенам, что обязательно вернется...

СТРАНСТВИЯ ПРОДОЛЖАЮТСЯ!

"Изумруд" взял курс на Филиппины. В Лимайских горах Маклай увидел... негритосов (в переводе с испанского -- "маленькие негры"). Эти люди были невысоки -- их рост не превышал 1 метра 44 сантиметра. Негритосы позволили ученому сделать измерения их голов, и даже раскопать одну из могил, чтобы достать оттуда череп. У этого племени существовал замечательный обычай: каждый негритос, нашедший хотя бы скудную пищу, был обязан громко прокричать об этом, приглашая на трапезу ближнего. Племя неистово заботилось о детях и стариках, чего не наблюдалось даже среди европейцев...

Четыре года прошли в скитаниях и странствиях. Где только не побывал русский ученый -- Сингапур, Гонконг, Ява, Малакка, десятки островов и островков! Его слава росла, как на дрожжах, с ним искали встречи виднейшие ученые и политики. Фотографии бесстрашного путешественника печатали все русские газеты. Никто не знал, что этот человек уже много лет скитается без крова и семьи, а еще берет деньги в долг, чтобы совершать все новые и новые походы...

В июне 1876 года он снова прибыл в Новую Гвинею -- на Берег Маклая, выполняя тем самым свое обещание, данное папуасам. Радость была неописуемая: племена приглашали русского поселиться именно в их деревне, многие аборигены плакали от счастья, кто-то сообщил, что Маклая уже ждет невеста... Николай Николаевич был счастлив: фактически он изучал человека в его первобытном состоянии.

Через полтора года в Астролябию случайно зашла английская шхуна, и Маклай решил отправиться на ней в Сингапур, чтобы оформить результаты своих исследований, привести в порядок коллекции и подлечиться (ученый страдал лихорадкой и невралгией). Когда он уезжал, на всем побережье стояла мертвая тишина...

Вскоре Маклай появился в Сиднее: здесь он решил засесть за написание книг и статей. Но мало кто знал, что ученого донимали кредиторы: его долг в переводе на русские деньги достиг 10 тысяч рублей -- колоссальная по тем временам сумма. Заимодавцы требовали уплатить и проценты -- иначе не вернут коллекции, пошедших в качестве закладов. Лишь один из всех кредиторов, китаец, освободил Маклая от уплаты процентов. К сожалению, денег не было: письма в Русское географическое общество остались без ответа, литературный гонорар был смехотворно мал -- средств не хватало даже на еду, не то что на возврат долгов... Николай Николаевич был вынужден поселиться в маленькой комнатушке Австралийского музея, руководитель которого, Вильям Маклей, был знаком с русским ученым и следил за его работой. Маклей, кстати, дал русскому путешественнику денег на очередную поездку -- в Новую Каледонию.

Неожиданно пришла на помощь... пресса. Специальный корреспондент русской газеты "Голос" разыскал Маклая даже в Астралии. Оказывается, газета призвала своих читателей оказать путешественнику помощь, выкупить у банкиров и купцов бесценные коллекции. Первый взнос сделала сама редакция. Деньги были собраны, и Николай Николаевич отправился в новые странствия. Ученый побывал в Новой Каледонии, на островах Лифу, посетил архипелаги Ниниго, Луизиады и Луб, Соломоновы острова, Новую Гвинею, восточный берег Австралии. На островах Адмиралтейства он впервые в своей жизни наблюдал людоедство.

БЫЛИ У УЧЕНОГО И ДРУЗЬЯ, И ВРАГИ

В 1882 году Маклай прибыл в Россию. Первым делом -- доклад в Географическом обществе. Вся профессура слушала ученого, затаив дыхание. Секретарь общества Семенов-Тянь-Шанский тут же заявил, что будет добиваться издания трудов Николая Николаевича. Однако по коридорам сего учреждения ходили сплетни, будто бы Маклай не жил среди папуасов, а отсиделся в Калькутте. Кто-то подал записку с вопросом: дескать, раз вы такой знаток папуасской жизни, расскажите нам -- каково на вкус человеческое мясо?

Николай Николаевич совершил еще одно путешествие, заехал и в Новую Гвинею. Многих его друзей уже не было в живых. Аборигены ушли в горы – немцы устроили на побережье колонию, "загоняют" папуасов в рабство, а в свободное от "основной работы" время ищут золото и драгоценности.

С тяжелыми чувствами возвратился Николай Николаевич в Санкт-Петербург. Понимания и поддержки на родине он не нашел. Просил, доказывал, убеждал -- все без толку. Болезни замучили: попал в Военно-медицинскую академию. Шесть недель он провел в жестоких страданиях: лихорадка, невралгия, водянка, рожа...

Скончался Миклухо-Маклай 2 апреля 1888 года. Панихида была более чем скромной. Прощаясь с коллегой, профессор Модестов сказал: "Отечество хоронит человека, который прославил Россию в далеких углах необъятного мира, и этот человек был одним из самых редких людей, когда-либо появлявшихся на нашей редкой земле".