"Я ШЕЛ К ВАМ СТОЛЬКО ДОЛГИХ ЛЕТ"

С тех пор, как они пели его песни, прошло почти 20 лет. Работать под фонограммы того времени было бы глупо. И звезды, каждый из которых начинался, по большому счету, с песен Паулса, отдали долг Маэстро.

Они начинались с его песен. Мы росли на них. В памяти каждого человека, жившего в эпоху Паулса в СССР, его песни стали знаком какого-то эпизода в биографии. Кто-то вспоминает себя, маленькую девочку, сидящую в зале на концерте Аллы Пугачевой -- она, вся в белом, с белоснежным цветком, превратившимся в ее руке в маятник "Старинных часов". Кто постарше, помнит, какой особенный смысл в опустевшем после Чернобыльской катастрофы Киеве приобрели слова очередного леонтьевского шлягера "все бегут, бегут... бегут, а он светит, все бегут, бегут... бегут, а он горит" (кстати, на Украинском радио песня Паулса была в то время в списке "запрещенных" произведений, ассоциирующихся с последствиями аварии на ЧАЭС)...

РАЙМОНД

Он все такой же -- сдержанный и элегантный, интеллигентный и, в общем, несовременный. Он пережил невероятную популярность и времена забвения. Он сохранил в своей музыке главное -- человечность. "Валере можно позавидовать! -- сказал Раймонд Вольдемарович. -- Я бы такой темп уже не выдержал. Но делаю то, что умею делать хорошо". И сыграл пронзительно-лирическую пьесу, в память ушедших друзей и Андрея Миронова...

ЛАЙМА

Когда-то она отказалась от предложения Паулса стать солисткой популярнейшего Рижского эстрадного оркестра: 15-летняя певица отдала предпочтение рок-группе. А через некоторое время Раймонд уговорил Лайму, которая в то время была "невыездной", принять участие в Международном конкурсе "Братиславская лира". В результате своенравная девушка получила Гран-при. А всего через пять лет они вместе оказались практически под обстрелом в Риге, когда власть Советов пыталась там удержаться. "Мы были в бане, и каждую минуту ждали, что солдаты войдут и нас расстреляют, -- рассказала Лайма. -- Раймонда, которого все знали, решили спрятать в парилке. Сидим, страшно -- каждый шорох кажется шагами солдат. И вдруг из двери парилки появляется желтое полотенце. "Я больше не могу -- я сдаюсь! Белого у меня нет", -- сказал Раймонд..."

ВАЛЕРИЙ

"В свое время Раймонд "открыл" для меня Москву, -- вспоминает Валерий Леонтьев. -- Меня несколько лет не допускали на центральные площадки. Раймонд организовал там свои концерты и пригласил меня -- я работал целое отделение. А какая у него жена! У них в доме всегда очень вкусно, Лана такая хозяйственная. Однажды Раймонд позвонил и пригласил меня на запись, а я никак не мог найти время. Тогда Лана сказала: "Приезжай, у меня такой замечательный деревенский хлеб"! Я поехал, наелся досыта и записал песню "Любимая моя", о чем с тех пор ни разу не пожалел.

АЛЛА

"Алла в свое время ругалась по поводу "Миллиона алых роз" и постоянно выступала: "Что ты мне подсунул?" -- вспоминает Паулс. -- Я не так скучаю по концертам и тем временам, как по той богемной жизни, которая была у Аллы дома. После концертов мы все заваливались к Алле. И что мы там только не вытворяли -- импровизационные концерты, шутки... Иногда наши посиделки заканчивались не очень-то хорошо. И ссоры были, и что хочешь..."

"Как на нас повлияло общение с Паулсом? -- переспросила Алла Борисовна. -- Так повлияло, что мы теперь все не пьем! Жизнь нас развела. Время идет, изменились мы сами, изменились наши тональности, темпы ускоряются. Мы -- другое поколение, по заказу работать не можем. Кто-то считает, что Пугачева началась с Паулса, а одна маленькая девочка сказала, что Пугачева началась с песни "Позови меня с собой..."

"ПОЛЮБИТЕ ПИАНИСТА"

Ошеломляюще органичная и пластичная, невероятно эффектная Лайма Вайкуле спела "коронный номер" на рояле и показала себя во всей неувядающей красе. По такой артистке могут только плакать лучшие кабаре мира! Валерий Леонтьев танцевал так, словно и не было никаких проблем с ногой, пел все так же вызывающе-сексуально и выглядел -- как подобает: ярко и слегка полуодет, в своем стиле. Алла Борисовна -- постройневшая, с копной рыжих кудрей (совсем как во времена "Маэстро" и "Алых роз") была очень мила. Правда, пела так, словно ей отчего-то неловко... И, в попытке это скрыть, в присущей ей манере Примадонна "перевела стрелки". Когда-то она горевала и тосковала в этих песнях по очередному любимому, теперь Алла обращалась к самому Паулсу: "вот найдешь себя, любимый мой, и мы с тобой споем" Дальше -- больше: "День независимости Латвии отмечаешь? Уж не от меня ли?"... Маэстро, как, впрочем, и всегда был невозмутим. Но уж больно похожим на печальный колокольный звон показался бой курантов в "Старинных часах"...