"В МОЕЙ ЖИЗНИ НЕ БЫЛО ЭПИЗОДА, ПО КОТОРОМУ Я БЫ ТОСКОВАЛ"

Сколько раз мне рассказывали о том, какой Валерий Леонтьев неприступный! И журналистов-то он не любит, и к нему просто не подходи! Все оказалось с точностью до наоборот: благодаря директору артиста, мы замечательно пообщались.

"КОНЦЕРТА НЕ БУДЕТ, ЕСЛИ В НЕМ НЕ БУДЕТ ЛЕОНТЬЕВА"

-- Валерий Яковлевич, как вы оцениваете роль Раймонда Паулса в своей жизни?

-- Я в своих программах иногда возвращаюсь к его песням -- то "Зеленый свет" спою, то "Еще один солнечный день", то "Затмение сердца" -- публика хочет их слышать. Кроме того, он -- потрясающий музыкант, и с каждым годом становится все лучше и лучше. В 80-е годы казалось, что лучше играть на фортепиано уже нельзя, а сейчас, после большого перерыва, кажется, что он как пианист еще вырос, представляете? Он прекрасный мелодист, это все понятно, но еще и человек редчайшей доброты и совершенно уникального чувства юмора. Общаться с ним -- это всегда удовольствие.

И потом, он мне помог в свое время, был одним из главных композиторов в моей жизни. Первый -- Давид Тухманов, который сразу после конкурса "схватил" меня и создал репертуар. Я ведь пел то, что было популярно на радио и телевидении в исполнении "звезд" эстрады. Вторым таким человеком, который оставил яркий след в моей жизни был Раймонд. С 1982 года по 84-й я в очередной раз был "закрыт" как артист, меня не допускали на московские площадки. А мы уже готовили с ним пластинку. В 84-м он приехал в столицу с программой "Святая к музыке любовь", и все второе отделение в ней работал я. Представители ЦК партии предложили Раймонду "избавиться" от неудобного артиста, на что Раймонд сказал: "У меня вообще не будет программы, если в ней не будет Леонтьева". Просто уперся, настоял принципиально -- и никуда они, начальники "культурные", не делись. Так я опять вышел на сцену "России". Мы друзья. Когда я приезжаю в Ригу с концертами, он всегда приходит. Жена Лана у него совершенно замечательная, и с дочерью его, Анеткой, мы общаемся.

-- Покойный Борис Георгиевич Шарварко рассказывал мне, как, вопреки негласному запрету, он пригласил вас выступить в Москве в концертах Дней культуры Украины. Расскажите об "украинском" периоде в своей жизни.

-- В 1982 году я из Горького переехал в Луганск (тогда -- Ворошиловград). Мне создали хорошие условия для работы и жизни: дали квартиру, поставили телефон, которого у меня до этого никогда не было. Вообще, это был очень хороший, светлый период: я объехал всю Украину, с выездом за границу стало полегче. Мы очень дружили с директором филармонии, и до сих пор сохранили теплые отношения с главным администратором Валей Колпаковым. В Луганске каждый год бываю с концертами. Я себя прекрасно чувствую в Украине, и не считаю ее заграницей, не ощущаю себя чужим человеком здесь.

-- А обида на Киев, где вам в свое время запрещали петь песню "Кабаре" во Дворце "Украина", забылась?

-- О, кстати! (Смеется.) Я не считал, сколько раз после этого спел ее в Киеве... Это была очень смешная история. То, что в те времена казалось драматичным, сегодня ведь воспринимается несерьезно. А тогда было не до смеха. Мне было сказано: "Или не будешь петь "Кабаре", или тебе перекроют кислород так, что вообще здесь больше не появишься!"

"МЕДАЛЬ "ЗА ТРУДОВУЮ ДОБЛЕСТЬ МНЕ ТАК И НЕ ДАЛИ"

-- Но вы все-таки нашли в себе силы примириться с властями. Помню, в одной из телепрограмм я услышала в вашем исполнении очень пафосную патриотическую песню, когда вы стали лауреатом премии Ленинского комсомола.

-- (Задумчиво.) Что же я тогда спел?.. А! Это был единственный пример сотрудничества с Александрой Пахмутовой -- "Алая заря". Уже все пели ее песни, а добраться до меня ей не удавалось: я старался избегать откровенной патетики и пафоса. И вот она к какому-то событию предложила свою песню. Съемки этой программы проходили в... Олимпийском бассейне. Пел я посредине, на "поплавке" диаметром в три метра, к нему была проложена дорожка. Передо мной работала пара цирковых артистов. Под потолком была подвешена станина килограммов в 90 весом -- такой карданный вал -- она вращалась в воздухе и на ней, как на вертолете, они работали номер. Гимнасты благополучно выступили и ушли. Вышел я, запел "Алую зарю", и вдруг эта станина оборвалась и рухнула вниз. Пролетев в сантиметре от меня, упала и проломила этот поплавок. Мне даже хотели медаль дать "За трудовую доблесть".

-- Или -- "За отвагу на концерте"!

-- Да... Медаль так и не дали. А вообще, комсомол сделал очень хорошее дело: выделил по тем временам совершенно гигантскую сумму -- $160 тысяч -- на аппаратуру. У меня появился роскошный аппарат, это была тогда редкость на нашей эстраде: иметь американскую аппаратуру. Поэтому я им по сей день благодарен.

-- В вашей жизни было еще несколько мистических случаев: где-то я прочла, что в Майами во время грозы в вас чуть не угодила молния...

-- ...это придумали журналисты! Никакой молнии не было. Мы снимали клип в Майами. Приезжаю в Москву и читаю в газетах, что меня разразила молния. Ничего подобного!

-- Как вы считаете, конкурсы сыграли какую-то роль в вашей карьере?

-- Конечно! Сначала мне помог конкурс в Ялте, потом международный "Золотой Орфей", а потом уже я ездил в Сопот как гость. Конечно, еще до ялтинского конкурса обо мне слушок уже ходил. На бобинных магнитофонах люди слушали и переписывали песни. Пора было о себе заявить серьезно, и единственная возможность, которая была -- это поехать на конкурс. А куда еще было идти? На телевидение в Останкино и стучаться там лбом об охранника? Ни знакомств, ни репертуара своего, ни влиятельных людей -- никого. Я потом еще много лет ходил на телевидение и снимался в программах, из которых меня с маниакальным упорством вырезали. А я снова приходил -- и снимался...

-- Может, кому-то надо было элементарно дать взятку?

-- Не-ет, дело даже не в этом! Существовал определенный образ советского эстрадного исполнителя: пробор с левой стороны, определенная длина волос, пиджак, рубашка, галстук, и -- "Стой, упрись -- и пой!" Шаг вправо, шаг влево -- уже нежелательно. А я, вопреки этим навязанным "стандартам", делал все не так. Вот за это и получал по голове. И имел много трудностей и проблем.

-- Интересно было бы узнать об истории с песней "Афганский ветер". Вы действительно потребовали, чтобы вас отправили в Афганистан?

-- Да. Мне принес эту песню Игорь Николаев. Я ее быстро выучил и запел в Питере. Пришли опять "дяди и тети" и стали уверять, что в Афганистане нет никакой войны, никаких гробов, похоронки не приходят. Я тогда работал в Луганске, пошел и попросил: "Хочу в Афганистан". И мы поехали. И первое, что я увидел в Кабуле в аэропорту: как только мы вышли из самолета, в него начали загружать гробы!

Ну, что? Мы месяц там работали, во всяких местах -- и в опасных, и в более-менее безопасных. В Кабуле в центральном госпитале был красный уголок, кто мог -- приходил. А в отделении черепно-мозговой травмы все были неходячие, и я туда просто ходил "посидеть", по палатам. Помню, пришел в хирургию: с каждым надо поздороваться, что-то сказать, так аккуратно прохожу между койками, подхожу к одной: "Здравствуйте!.." А с соседней парень говорит: "Да вы садитесь! У него ног-то нет -- там места полно на кровати!.."

В Баграме мы с Люсей (Людмила Исакович, жена Валерия Леонтьева, в то время была директором его коллектива -- авт.) как-то пошли на пляж. Там дислоцировались наши летчики, и офицеры такую баньку построили! Мы там накануне парились здорово: из бани прямо прыгаешь в речку, а там на ступеньках лесенки такие рыбины спят... И вот, на другой день мы с Люсей встали пораньше и пошли на речку загорать. Провалялись там несколько часов. Назад идем, а навстречу -- солдат: "Как вы туда попали?!" Я говорю: "Ну, как? Встали утром и пошли загорать". -- "Пляж-то заминирован!!!" А мы и таблички не видели... Много было приключений.

-- У вас хороший ангел-хранитель. А в Израиле на нынешних гастролях тоже, наверное, было неспокойно?

-- Сейчас, по-моему, нигде в мире нельзя чувствовать себя в полной безопасности! Ну, что такого? Кругом -- металлоискатели, на концертах усиленная охрана с собаками. Мы уже привыкли шутить на эту тему. Приезжаем: "Зал разминировали уже?"

"МЫ С ВЕРОНИКОЙ СЕРГЕЕВНОЙ ХОРОШО ПОВОЕВАЛИ!"

-- Вы мечтали стать драматическим артистом. И в кино сыграли несколько ролей...

-- Да, немножко сыграл. Последний раз -- здесь, в Киеве, в "Золушке", с нетерпением жду момента, когда смогу это увидеть.

-- Вы там хорошенько Баскова отдубасили?

-- (Со смехом.) Ну, что вы! Очень щадяще! Подушкой-то! Мне было интересно, потому что совершенно неожиданно выступил в комической роли -- против ожидания. Крайне любопытно покопаться в себе и чего-то найти такое, о чем даже не догадывался. Это ведь совсем другая история, чем выходить на сцену и петь песни.

-- Однажды вы сыграли самого себя.

-- А, это "Не ходите, девки, замуж"! Там цель была такая: пригласить Леонтьева. Я не считаю это работой актера в кино.

-- А в жизни были ситуации, когда, как вашему герою, приходилось скрываться от поклонниц, менять адреса и телефоны?

-- Конечно! С телефонами "засада" и по сей день: наша желтая пресса периодически публикует адреса и номера телефонов артистов. Я теперь живу в охраняемом доме, туда посторонний не зайдет, если я этого не хочу. А раньше, на Белорусской, это был кошмар! У меня была соседка, бывшая певица Москонцерта. Она поставила в прихожей здоровенную толстую палку и смотрит в глазок. Часа в три-четыре утра кто-то колотит ногами в дверь: "Открывай, поглядеть хотим!" (Рядом -- Белорусский вокзал: чем там сидеть -- лучше пойти посмотреть на Леонтьева.) Мы выдерживали бывало большие сражения. Смотрю -- Вероника Сергеевна машет палкой на площадке, выскакиваю спасать. Однажды она промахнулась и этой палкой хорошо так врезала мне по ноге!

А когда жил на Каляевской, на последнем, шестом этаже, там вообще проковыряли дырку с чердака ко мне в квартиру. Долгое время мы не могли понять: отчего все время песок на полу? Уходили из дому -- не было, а приходим -- песочек рассыпан. Пока огромный кусок штукатурки не свалился на голову. Могло и по голове кому-то угодить!

"МЕНЯ ПАРУ РАЗ УЖЕ УВОЗИЛИ СО СЦЕНЫ НА ОПЕРАЦИОННЫЙ СТОЛ"

-- Вы сказали, что артист на сцене проживает разные истории. Мы все проживаем несколько историй: детство, юношество, взрослость... Какую вы чаще вспоминаете?

-- У меня нет такого эпизода, по которому бы отчаянно тосковал. У меня ностальгия по будущему. Хочется жить очень-очень долго и сделать много нового, увидеть какие-то необыкновенные вещи, которые наверняка произойдут с нами. Можно, конечно просчитать: когда уйду со сцены, начну осваивать новую профессию... Но человек, как известно, предполагает, а Бог располагает. Меня пару раз со сцены уже уносили -- на "скорую помощь" и сразу на операционный стол. Поэтому не берусь ничего предсказывать. Вообще, уже подходит самый срок: обычно это бывало в ноябре-декабре...

-- Не дай Бог! Валерий Яковлевич, знаменитый пианист Крайнев мне сказал, что его любимый отдых -- слушать тишину.

-- Абсолютно солидарен. Без необходимости не слушаю музыку. Даже птиц иногда "шугаюсь": сядет, бывало, какая-нибудь крикливая рядом и заводит свою песню... Я не отношусь к богемным людям, которые обожают шум и гам с утра до вечера. Иногда люблю экстрим: на катере, на мотоцикле -- так, от случая к случаю.

-- А, кстати, на своих представлениях вы летаете!

-- Ну, знаете: на людях и смерть красна! Сейчас-то у меня в шоу работает группа цирковых артистов, там все проверяется. А в начале 80-х как-то в цирке меня подвесили за одну руку -- и подняли под купол. Помню, с меня и Пугачевой взяли такую расписку: "Никто не несет никакой ответственности, если произойдет несчастный случай". Она пела тогда "Миллион алых роз" -- на трапеции, без страховки, а платье скользкое -- просто вцепилась руками в тросы и раскачивалась... А у меня -- "Ярмарка", и я в петле взлетал под купол. А че? Мы же расписались!

-- Вы никогда не хотели уехать, чтобы навсегда забыть издевательства над своей личностью в "стране советов"?

-- Не-а! Публика-то здесь! Зрители меня сделали! Люди меня полюбили, уже приводят детей, и внуков. Мне грех жаловаться, тем более искать счастье где-то в Америке, Германии или Австралии. Те, кто уехали, по сей день ищут. А приезжают деньги зарабатывать сюда.

-- Где вы любите бывать в Киеве? Есть "свои" места?

-- У меня здесь много друзей, еще с давних времен. Подол люблю, эти улочки, магазинчики, покупаю что-нибудь. А в Америке покупаю маски африканские: дома уже целая стенка. Специально ничего не собираю, не коллекционирую. Мне очень много дарят рыб всевозможных конфигураций -- из хрусталя, стекла, камня.

-- А живые?

-- Не-ет, за ними ведь надо ухаживать. Сам не смогу, а если будет кто-то другой -- это уже будут не мои рыбки. У меня собака 8 лет жила. Поначалу была вроде моя, а потом смотрю -- а она уже и не моя: гуляет с ней другой человек, кормит -- другой. Получилось так, что она меня уже просто терпела...

-- Вам бывает страшно?

-- Это никак не связано с работой, со сценой. Чувство страха возникает от беспомощности: что-то случилось -- и ты уже ничего не можешь. А так, я людей не боюсь. Рядом есть, конечно, человек -- нельзя сказать, что охраняет. Просто помогает нести сумки, костюмы.
Знаете, мы живем в очень неуютное время. Расслабиться, конечно, можно, но обязательно что-то случится в каком-то уголке Земли и напомнит, что ты живешь в очень неустроенном мире. Будьте осторожны и любите друг друга, насколько это возможно, делайте друг другу приятное и говорите хорошие слова!