БЕЛОРУССКАЯ ГРУППА "ЛЯПИС ТРУБЕЦКОЙ"

Весь прошлый год о группе "Ляпис Трубецкой" мало что было слышно, и ничего особенного они не выдали: ни альбома, ни новых хитов в радиоэфире. Ну, выпустили пару видеоклипов, но поскольку денег в ротации не вкладывали, крутили их не часто... К новому году музыканты подошли в поисках человека, готового сделать для них для начала сингл, и, возможно, новый альбом. Такого саунд-продюсера они нашли в Киеве.

-- Почему вы решили записываться именно в Киеве?

Сергей Михалок: -- Это решение пришло достаточно неожиданно. Прежде мы испробовали множество вариантов: сначала были студии в Минске, затем работали в Москве с разными продюсерами. После альбома "Юность" стало ясно, что больше из Москвы ничего не вытянем. Там люди привыкли к тому, что много денег, много групп, они работают по "лекалам" -- т.е. есть рок, есть поп, есть альтернативная музыка -- и ни шагу в сторону. А хотелось записать альбом так, как сами его слышим. Мы были наслышаны о киевском звукорежиссере Жене Ступке. (На студии Евгения Ступки "Ангел" записывались "Океан Эльзы", Земфира, Михей и "Джуманджи" -- авт.) Наши представления о том, как должны звучать "Вопли Видоплясова", совпадают с их звучанием, мы знаем, как должен звучать "Океан Эльзы" -- и слышим это, поэтому обратились к Ступке.

Павел Булатников: -- Что еще немаловажно, атмосфера Киева нам очень близка, мы себя чувствуем здесь комфортно.

М.:-- Да и не стоит кривить душой -- с финансовой точки зрения Киев выгоднее. У нас ведь нет никаких контрактов: зарабатываем деньги своими концертами, пишем новые альбомы и лишь потом продаем их лейблам. А Москва -- город очень дорогой, это и проживание, и запись, -- а в результате мы не уверены. Минск, конечно, родной город, но все-таки мы там пишемся уже 10 лет, и у людей, с которыми работаем, выработался некий стереотип…

-- ...Но не только у них, а и у ваших слушателей. В новом альбоме вы хотите его "сломать"?

М.: -- Скорее изменить. Для начала мы отступим от общепринятой практики и будем записывать песни "в живую": не каждую инструментальную партию отдельно, а все сразу, чтобы передать атмосферу своих концертов, энергетику.

-- Останется ли в ваших песнях стёб, или же мы услышим серьезную музыку?

М.: -- Я думаю, мы не очень правильно делали, когда балансировали на смешении стилей -- фанк, регги (Сергей Михалок руководил в свое время деятельностью единственного в Минске регги-клуба, располагавшегося аккурат напротив Дворца президента). Мы показали слушателям другую сторону -- и шансон, и какие-то супер-попсовые мотивы. Возможно, это были не правильные PR-ходы. И мне кажется, сейчас самое время сделать альбом, в котором будет меньше песен а-ля "Юность", "Сочи", "Ау". Меньше конкретного стёба и музыкального в частности. Ведь нормальному человеку понятно, что те же "Яблони" -- это не те гармонии и аранжировки, которыми мы на самом деле живем, которые нам нравятся. Это немножко пародия, ирония. Хотя, думаю, сохранятся, конечно, "юность и задор" -- мы не собираемся петь и играть серьезную музыку.

-- Насколько безболезненным было расставание с Москвой?

М.: -- На самом деле никакого расставания не было -- мы там не жили. Но в первых контрактах это было одним из условий нашей работы. Заставляли даже туда переехать: собирались снимать нам квартиры, но мы не хотели уезжать из Минска. Нам нравится быть гостями, так же как в Киеве. А Москва диктует свои условия, жесткий график работы. Постоянно какие-то промоутерские идеи: ток-шоу, рейтинговые передачи, день рождения там у "Ногу Свело", где надо засветиться, где много журналистов, липовые поцелуи… Мы не такие люди.

-- Зато и деньги там другие…

П. -- Какая разница? Ведь и тратишь больше. Дело ведь не в том, сколько зарабатываешь, а в том, сколько тебе нужно. Если подходить с этой точки зрения, то столько, сколько нам нужно, у нас есть, а больше не надо. Тем более, что для этого приходится принимать различные позы Камасутры. Поэтому мы и остались в Белоруссии, там и наша база (кстати, в начале карьеры группа репетировала в туалете одного учебного заведения. -- Авт).

-- А как у вас на родине относятся к тому, что вы поете на русском?

П.: -- Ну, с одной стороны, у нас русский тоже государственный язык. Конечно, есть ярые патриоты, которые говорят только по-белорусски. Есть горстка шпаны, которая играет в революционные игры, пишет какие-то лозунги на заборах. Но годам к 17 они приходят в себя, заканчивают школу с золотыми медалями, стригутся и идут поступать на юрфак. Это понятно, у них такой возраст -- они бунтуют. И мы для них, наверно, "каты". С другой -- для многих мы клоуны, а клоунов не принято судить строго.