СОВЕТСКАЯ АРМИЯ: НЕМНОГО ГРУСТНО, НО ОЧЕНЬ СМЕШНО

"Кто не был -- тот будет, кто был -- не забудет", -- так говорили о службе в Советской Армии. Возможно, День Вооруженных Сил Украины, отмечаемый 6 декабря, со временем станет всенародным мужским праздником. Однако для многих, отдавших "священный долг" во времена СССР, "мужским днем" навсегда осталось 23 февраля. Поэтому завтра лично мы поднимем рюмки: кто "за 730 дней в сапогах", кто "за четверть века в погонах". А потом, как водится, вспомним минувшие дни.

"ОГНЕННАЯ ВОДА" В ОГНЕТУШИТЕЛЕ
Вячеслав МАРЧЕНКО подполковник запаса

Армия -- это не только ночные тревоги, марш-броски и стрельбы, но и солдатский быт: казарма, кухня, баня. Где частенько происходят казусы почище, чем в боевой обстановке.

• Как-то на дальней точке между мысом Челюскина и поселком Диксон, куда и вертолет прилетает раз в полгода, пошли "стенка на стенку" дотоле дружившие пограничники и солдаты войск ПВО. Вызванная из округа комиссия, в составе которой был и я -- офицер политотдела, стала разбираться, что к чему. Выяснилось, что ПВО-шники, помывшись, как обычно, в бане у "погранцов", нашли и выпили самогон, спрятанный теми от бдительного ока отцов-командиров в огнетушителях! Кои после этого для использования по прямому назначению уже не годились, ибо были "выпотрошены". Но вопрос: где взяли зелье? Ведь на сотни километров вокруг простиралась тундра. Оказалось, служивые наловчились гнать "огненную воду" подручными средствами, а дрожжи брали в столовой -- хлеб-то пекли сами. Пришлось ужесточить контроль за их расходом, а новые огнетушители перед каждой помывкой старшина проверял "на запах".

• Н-ским погранокругом одно время командовал старый боевой генерал по фамилии Босый. И вот, приехав с проверкой на одну из застав, он под вечер прилег в казарме вздремнуть. После отбоя, естественно, пришел хозяин койки и давай генерала поднимать, чего, мол, разлегся! Тот спросонья:
  
  -- Да я же Босый!
  
  -- Так обувайся и вали в свою постель!
  
  Лампасов-то в темноте не видно! Пришлось дежурному по заставе попросить правдоруба: найди свободную койку, на твоей генерал почивает.
  
  Назавтра командующий "рассчитался за постой", поощрив бойца 10-ю сутками отпуска -- за то, что честно признался, как он генерала "строил". И добавил при этом: "Солдат прав: в армии каждый должен знать свое место -- хоть ты рядовой, хоть генерал!"

• Один проверяющий из округа любил очень горячий чай. Какой ни принесут -- все холодный.
  
  -- Ты, боец, принеси мне такой, чтоб аж кипел в кружке!
  
  Через пару минут подает повар на подносе чашку, а в ней кипяток бурлит...
  
  Генерал опешил: как сие может быть?! Пришлось бойцу признаться: раскалил на огне большую гайку, да и бросил в кружку с чаем...
  
  -- А ты ее что -- стерилизовал?
  
  -- Никак нет, только водой обмыл...
  
  Подумал-подумал генерал и говорит:
  
  -- Знаешь, брат, что смекалист -- молодец. Но пей-ка ты это сам.
  
  Однако после того случая "кипящего чаю" больше не требовал.

БРОНЕБОЙНАЯ БУХАНКА
Михаил РОМАНЦОВ "чистый погон -- чистая совесть"

Лавина танков катится по бескрайней казахстанской степи: на учениях со стрельбой холостыми мы должны потешить проверяющих из округа. "Мазутчики", как по-панибратски называла нас пехота, оттрубили уже полтора года, а потому к учениям приготовились грамотно: большая часть нашего "боекомплекта" -- "противотанковые гранаты" (жестянки с армейской тушенкой) и рассованные вместо снарядов буханки задубелого черного хлеба.

"Снаряд!" -- кричу заряжающему, впервые оказавшемуся в танке: вообще-то он приписан к полковому оркестру, ежеутренне кастрирует солдатские сны своим соло на горне. "Чем заряжать?" -- цепенеет мазурик; можно подумать, есть выбор: холостым, разумеется. "Буханкой", -- бросаю, не глядя, через плечо. И этот идиот покорно забивает в ствол кирпичик "чернушки", а следом досылает холостой снаряд. Надо же, сообразил, что хлебушек сам собой не полетит! Изрыгая языки пламени из пушек, бронированные чудовища мчатся по мелкосопочнику. Вдруг в полукилометре от острия атаки "нарисовался" штабной "мурмон" -- грузовик с фургоном вместо кузова. "Пугну холостым штабную крысу", -- решил я. Навел орудие, нажал гашетку. Фур-р-р -- и с ужасом вижу, что пушка была заряжена не холостым, и мой снаряд пришелся аккурат по фургону и проделал в нем здоровенную дыру. "Ты чем зарядил... (идет непереводимая игра слов на русском, казахском и азербайджанском")!? "Буханкой... Как ты сказал..."

Долго окружное начальство пыталось выяснить, кто стрелял, но -- тщетно. А у нас с тех пор до самого дембеля черный липкий солдатский хлеб называли не иначе как "бронебойно-подкалиберный".

Но вот и март. Уже мороз -- "всего" минус 20, уже прокричал приказ об увольнении в запас "молодой", коего мы загнали -- нет, не на тумбочку, как эта вшивая пехота -- аж на дульный тормоз-компенсатор танковой пушки. "Вы у меня уйдете (трехэтажная игра слов), когда следующий призыв объявят" -- обнадежил начштаба. А пехота издевается: "Мотанешь домой, "мазута", вместе с перелетными птичками". Им хорошо: еще в феврале "полкан" пообещал, что отпустит, как только новый бокс для "бээмпешек" построят. Вот и надрываются даже по ночам, и бокс растет, как на дрожжах. Не беда, что раствор не высыхает, а замерзает -- "дембель стал на день короче..."

К началу апреля бокс был готов, и пехоту отпустили к мамкам. А через неделю подули весенние ветры, раствор на дембельском пехотном объекте оттаял... Сначала упала одна боковая стена, потом -- торцевая. Доломать две оставшиеся поручили нам: это была часть уже нашей дембельской работы.

КАК МЫ РАКЕТУ ЭПОКСИДКОЙ СКЛЕИВАЛИ
Александр ПАНЧЕНКО капитан запаса

Нашу Н-скую зенитно-ракетную бригаду только-только перевооружили одним из самых современных по тем временам комплексов, имевшим название "Бук". Сейчас их на парадах показывают, а 17 лет назад это была дюже секретная штука, никто и понятия не имел, как с ней толком обращаться. И вот представьте себе грозную гусеничную машину с восемью ракетами в управлении лейтенанта-двухгодичника! Коих кадровые офицеры величали "пиджаками" или "двухгадюгами" -- за постоянное нанесение своими очумелыми (в смысле -- "очень умелыми") ручками ущерба обороне Родины.

Во время первых же учений решил мой командир батареи показать салаге-начальнику расчета, то есть мне, как эти самые ракеты надо правильно заряжать. Закончилось тем, что полутонная "дура" врезалась носовым обтекателем в корпус машины. Если учесть, что для радиопрозрачности обтекатель был сделан из керамики -- легко представить, на какое количество осколков разлетелась эта почти метровая "амфора"! Хорошо хоть ракета учебной оказалась, без боевой части.

-- Восстанавливайте, ...вашу мать! -- все, что сказал командир дивизиона остолбеневшему комбату в ответ на его доклад о ЧП и вопрос: "Товарищ майор, что делать?"

Но как восстанавливать? Тут комбата осенило: нужна эпоксидная смола и "подшива" -- белый х/б материал, который идет на подворотнички! Весь личный состав батареи вместо отработки боевых задач занялся "реставрацией". Комбригу не докладывали, ибо нашему дивизионному "бате" как раз "светила" очередная звездочка за успехи части в боевой и политической подготовке. А тут -- такое ЧП! К концу третьих суток учений "амфору" склеили, водрузили на место и втихаря доправили машину до хранилища. Впоследствии нас таки "вычислили": покрашенная эмалью головка ракеты блестела на солнце, "как у кота уши", в отличие от матово-белых соседок. И... объявили комбату благодарность за находчивость.

К концу моей службы в бригаде не осталось ни одной учебной ракеты с целым обтекателем, причем некоторые были разбиты во время тренировок по заряжанию-разряжанию по 2--3 раза. Но самый большой прикол случился полгода спустя после нашего ЧП: в соседнем дивизионе во время несения боевого дежурства кадровый офицер, капитан(!), ударом о маскировочную конструкцию напрочь снес "головы" четырем боевым ракетам. Слава Богу, что не сдетонировала взрывчатка. Надо ли говорить, кто был консультантом у горемык, и какое количество спирта им пришлось выставить за наше с комбатом "чуткое руководство"!

ПАРАШЮТИСТАМ ПОЛОЖЕНО МАТЕРИТЬСЯ
Юрий КУЗНЕЦОВ рядовой запаса

Десантники -- народ суеверный. У них есть куча неписаных правил, от соблюдения которых якобы зависит, чтобы все прошло без происшествий. К примеру, в нашей части, когда личный состав везли на прыжки с парашютом, в момент проезда машины через КПП все, включая самых старших командиров, дружно орали: "Эх, ... твою мать!" А когда возвращались "с победой" назад -- "Ура!". Если кто-то сдрейфил и отказался покидать самолет -- пилот тут же шел на посадку и набирали новую группу. Иначе -- быть беде. Не верите? Слушайте.

Первый мой прыжок прошел "штатно", я даже испугаться не успел, как уже "гасил" купол. А вот следующий... Парня, который должен был десантироваться передо мной, выпускающие едва оторвали от краев люка и усадили "отдыхать". Однако, вопреки традиции, прыжки не отменили.

-- Рядовой Кузнецов, пошел!

-- Есть!

Тут же чувствую: зацепился за что-то чехлом вытяжного парашюта. Десантироваться нельзя: если его купол раскроется раньше времени, может ударить о фюзеляж. Кое-как освободился, но, оступившись, кубарем вылетел за борт. Хлопок шелка, купол "вытяжки" скользнул по заднему "костылю" АН-2, меня закрутило потоком воздуха, правую руку намертво обвили стропы. Земля все ближе, а нож-стропорез, как назло, намертво "примерз" к ножнам... Освободился я от строп метров за сто от земли. Парашют так и не наполнился воздухом как следует, но меня спас глубокий снег. Из десантировавшейся после меня тройки один приземлился на дерево, а двое подвернули ноги. Вот и не верь после этого в приметы!

Возращаясь, мы на КПП вопили "Ура!" с утроенной силой. Все-таки все остались живыми...

СМЕРТЬ МАРШАЛА И ЗАБОЙ СВИНЕЙ -- НЕ ОДНО И ТО ЖЕ! Однако в редакции чуть не перепутали...
Александр КОРЧИНСКИЙ подполковник запаса

В 80-х годах, когда сей бренный мир один за другим покидали высокопоставленные "кремлевские долгожители", я в звании капитана и должности заместителя редактора служил в редакции военной газеты, так называемой "дивизионки". Технически мы считались продвинутыми, так как использовали офсетный способ печати. Вот он нас чуть и не погубил...

Основой для создания очередного номера служил так называемый "выклейной макет". То есть на плотный лист бумаги наклеивались полоски текста и фотографии, после чего с этого макета делалась печатная форма. Текст набирали на специальной пишущей машинке. Но, когда шел официоз, мы не маялись дурью, а вырезали куски из "Правды" или "Красной звезды" и наклеивали к себе, избегая лишней работы и ошибок, ибо центральные газеты не ошибались... Так поступили и тогда, когда везде были опубликованы соболезнования по поводу смерти члена Политбюро, министра обороны СССР маршала Дмитрия Устинова. Осмотрели полосу -- вроде все в порядке. Читать, разумеется, никто не стал: зачем, клеили-то колонки из "Красной звезды"... И отпечатали тираж в несколько тысяч экземпляров, который отправился на вокзальный почтамт -- части нашего соединения были разбросаны по всей Украине.

Гром грянул через час, когда свежий номер внимательно просмотрел начальник политотдела. Слова, которые он произносил (а я в тот день замещал редактора), привести здесь не могу... Оказалось, что при наклеивании колонок мы... одну из них перевернули обратной стороной. Как назло, текст на обороте был набран таким же шрифтом, что и "устиновский". И даже начало абзацев совпадало, так что при беглом осмотре ничего в глаза не бросалось. Но если вчитаться... Шли-шли соболезнования, и вдруг: "Продажа мяса государству продолжается..." И дальше на ту же тему: о забое свиней, о том, что делают с их тушами... Представляете подтекст по тем временам!

Словом, начальник политотдела поставил задачу: тираж перехватить и уничтожить. Иначе -- погоны долой, и это в лучшем случае... Мы рванули на почтамт и успели-таки захватить свои пачки перед самой погрузкой в вагоны. Ночь, разумеется, провели в редакции, к утру обновленная газета была отпечатана, а бывший тираж разрезан на мелкие кусочки.

-- Викторыч, у тебя в сейфе, вроде, спирт был, -- обратился ко мне ранним утром обессиленный начальник типографии. И мы позавтракали...