МАТРОСОВ -- БРОДЯГА, УРКАГАН, ГЕРОЙ...

Февраль 43-го года близился к концу, а на Псковщине кружилась метель, сквозь которую еле просматривались очертания леса. Поземка ползла через кустарники и бородатые кочки, заполняя воронки от снарядов и мин.

ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ С МАРШБРОСКА

Потеряв Великие Луки, немцы любой ценой старались вернуть утраченные позиции, цепляясь за каждый метр земли, прочно сидели в своих блиндажах, дотах и дзотах. Сооружения были оборудованы по высшему классу, имели достаточное количество боеприпасов, продовольствия, обладали надежной связью.

К этим местам и спешило пополнение, чтобы влиться в остатки измочаленных частей. Костяком пополнения стали бывшие курсанты Краснохолмского военно-пехотного училища, расположенного недалеко от Оренбурга. Будущие командиры в звании рядовых пропехотили почти двести километров от станции Земцы до Большого Ломоватого бора. Вооружены они были родимыми трехлинейками, а боеприпасы выдавались с таким расчетом, что их можно "одолжить" у товарища, когда ему патроны уже не будут нужны.

Рядовому Александру Матросову повезло -- он попал в роту автоматчиков -- ударное подразделение второго батальона, которым командовал капитан Афанасьев.

Так для несостоявшихся краскомов началась боевая работа. Без танков, артиллерии, минометов, застрявших где-то в ожидании подвоза боеприпасов и горючего. В батальоне даже противотанковых ружей не было -- только автоматы, винтовки и гранаты. Обещали выдать полушубки, но все осталось на словах.

Подразделения еще не оклемались от длительных переходов, неустроенности фронтовой жизни, люди находились в неведении о сложившейся обстановке, как на рассвете 25 февраля 91-я стрелковая бригада была поднята по тревоге.

Впереди лежала полуразрушенная, сожженная деревенька Чернушки, а перед ней, преграждая подходы, засели гитлеровцы. Наши бойцы пошли в атаку, защищенные от пуль и осколков только ватниками и маскхалатами.

-- Смелее, ребята, -- подбадривал подчиненных командир взвода автоматчиков лейтенант Королев. -- Не сбиваться в кучу! Рассыпаться!

Встречный шквал огня оглушал людей, бросая на землю... Наконец, казалось, гитлеровцев утихомирили. И снова атака! Но и она была безуспешной. А из КП поступали строгие приказы: расшибиться в лепешку, но Чернушки взять! Короткими перебежками рванулись вперед -- рывок, к земле, опять поднялись.

-- Не останавливаться! -- доносился сквозь грохот голос комбата Афанасьева.

Через несколько минут он был тяжело ранен, и его заменил начальник штаба батальона старший лейтенант Григорий Артюхов.

ПОГИБ 25-го, А СТАЛИН СКАЗАЛ -- 23-го

Неожиданно вражеский дзот открыл по наступающим огонь. Крупнокалиберный пулемет рвал на части цепь наших бойцов. Артюхов приказал нескольким бойцам через кустарник подобраться к дзоту и подорвать огневую точку. Не одолев и пятнадцати метров, ребята были убиты. Начштаба снова приказал атаковать дзот. И Андрющенко, Копылов и Малинкин, зарываясь в снег, поползли к цели.

Наблюдая за своими товарищами, Матросов сжался в комок, словно готовясь к внезапному прыжку. От бездеятельного лежания на снегу его тело пронизывала нервная дрожь. Матросов видел, как в начале своего пути стал неподвижным Копылов, затем сник головою вперед прошитый очередью Малинкин, но третий -- его закадычный друг-однокашник по училищу Андрющенко -- продолжал ползти. Он на какой-то миг приподнялся с земли и ударил из автомата по амбразуре. Потом, поднятый свинцовой струей, встал во весь рост и неуклюже свалился на снег.

-- Разрешите мне, товарищ командир, -- прошептал Матросов, обратившись к Артюхову.

Тот какие-то секунды молчал, затем чужим голосом проговорил:

-- Давай, Матросов!

Не отрывая глаз, Артюхов наблюдал, как осторожно, но быстро продвигался к цели Александр. Дзот все ближе и ближе... Автомат переложен в левую руку, правая нащупала за спиной "лимонки". Матросов выждал, когда гитлеровские пулеметчики сделали паузу и, опершись о мерзлую землю, приподнялся и метнул две гранаты. Одна из них разорвалась, не долетев несколько метров до амбразуры. Вторая вроде бы угодила в точку. Пулемет за толстым накатом бревен молчал.

И снова команда "Вперед!" бросила бойцов в атаку. Но ожил дзот: пулемет сломал строй наступающих. Матросов лежал метрах в шести от полыхающей огнем амбразуры. Гранат не было. Автоматный диск -- пуст.

Матросов сорвал с головы и отбросил в снег шапку и каску, рванул на груди маскхалат, сделал два прыжка к амбразуре дзота и, не выпуская из руки автомат, бросился грудью на огненное жало пулемета...

Так об этом драматическом моменте рассказывали однополчане Матросова. Не обошлось здесь и без неточностей, домыслов, а часто и откровенного вранья. Погиб рядовой Александр Матросов 25 февраля, но "вождь всех времен и народов" товарищ Сталин этот день "перенес" на 23 февраля 1943 года (Красной Армии исполнилось тогда 25 лет).

Справка "Сегодня" "23 февраля 1943 года гвардии рядовой 254 Гвардейского стрелкового полка 56 Гвардейской стрелковой дивизии Александр Матвеевич Матросов, в решающую минуту боя с немецко-фашистскими захватчиками за дер. Чернушки, прорвавшись к вражескому ДЗОТу, закрыл своим телом амбразуру, пожертвовал собой и тем обеспечил успех наступающего подразделения... Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 июня 1943 г. гвардии рядовому тов. Матросову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза." Народный Комиссар Обороны Маршал Советского Союза И. Сталин.

МАТРОСОВА НЕ БЫЛО?

Матросова похоронили в Великих Луках, затем соорудили памятник, открыли мемориал. Ему посвящены произведения литературы, изобразительного искусства. Во многих городах Украины, как и в Киеве, есть улица, носящая имя Героя.

Однако Александра Матросова убивали чужие и свои. В годы "холодной войны" западно-германский журнал "Штерн" доказывал, что подвиг Матросова -- фальсификация. Свои предположения обнародовали и наши соотечественники -- Павел Журба и Анвер Бикчентаев. Первый сначала превратил Матросова в "бродягу", затем -- в "уркагана", то есть вора, "лодыря и грубияна, дармоеда". Бикчентаев расписал жизнь Матросова в детстве и юности заборными красками в своем сочинении "Орел умирает на лету". Вот один абзац из этого произведения: "Не было таких базаров и вокзалов, не говоря уж о пристанях, где бы он не промышлял... Там, где суета, столпотворение, толкучка, -- это мир Саши Матросова".

Есть также версия, что никакого Матросова вообще не было. Настоящее имя героя -- Шакирьян Мухамедьянов, который родился в маленькой башкирской деревушке Кунакбаево. Мальчика нарекли Шакирьяном, а в книге актов о рождении записали по имени деда -- Мухамедьянов. Наблюдая за своим бойким и проворным сыном, его мать частенько повторяла: "Вырастет молодцом. Либо, напротив, будет вором..." Кстати, документов о рождении Шакирьяна ни в Кунакбаевском сельсовете, ни в Учалинском районном отделе загса не сохранилось. Говорят, их уничтожил пожар.

После смерти матери и женитьбы отца Шакирьян попал в детский приемник-распределитель по линии НКВД Мелекесс Ульяновской области. Там, вроде бы, и появились "первые следы" Мухамедьянова, превратившегося в Сашку Матросова. Пребывая в Ивановской режимной колонии, он признался, что родился в Днепропетровске. Потом же со смехом рассказывал своим сверстникам, что в этом городе никогда не был.

ОН ЗНАЛ САШУ ЛИЧНО

Мой собеседник -- киевлянин Герой Советского Союза, полковник в отставке, разведчик, прошедший войну от Сталинграда до Праги, Александр Денисович Каневский.

-- Война застала меня в Одесском техникуме физкультуры, -- поведал Александр Денисович. -- До этого кем я только не был: студентом, несостоявшимся летчиком, шахтером, недоучившимся авиатехником, электриком, рядовым запасного полка и, наконец, пехотным курсантом Краснохолмского военного училища. Там клепали шестимесячных "маршалов". Сделав из состава училища "микромайоров" и поздравив с первичным офицерским званием, отправляли прямо на фронт.

Здесь я и познакомился с Сашей Матросовым -- невысоким крепышом, темноволосым, с пронзительно голубыми глазами. Тот везде чувствовал себя, как рыба в воде -- веселый, хорошо играл на гитаре. Репертуар -- от патриотических до блатных песен. Помню, идет начальник училища полковник Константин Рябченко по подразделениям перед отбоем, а мы как "дадим" "Священную войну" или "Реве та стогне Дніпр широкий"! И вдруг Саша тихонько затягивает: "Позабыт-позаброшен с молодых-юных лет, я остался сиротою, счастья-доли мне нет..." Дальше следовали "Мурка", "Лимончики", "Гоп со смыком".

Еще Матросов никогда не бросал товарищей в беде. Однажды на учениях во время пурги заблудился курсант нашего взвода. Искали, но безуспешно. А тут и Саша куда-то пропал. Оказалось, он набрел на след "путешественника" и, взвалив полузамерзшего Алишера на плечи, тащил более десяти километров...

На этом я прервал Каневского, показав материалы о несуществующем Александре Матросове, в которых говорится, что герой был не тем, за кого себя выдавал.

-- Да чушь все это! -- пожимает плечами полковник. -- Саша не был похож на башкира. Возьмем хотя бы его свободное владение украинским языком. Неужели его изучали в Кунакбаеве? Воевавшие башкиры даже русский язык знали на уровне кухонных терминов.

По словам Александра Денисовича, Матросов родился в Днепропетровске. Отец работал литейщиком на заводе. Куда делся -- неизвестно. Кстати, позже биографию Саши "дополнили" тем, что отец его был коммунистом, которого в числе двадцатипятитысячников отправили поднимать сельское хозяйство, где тот и погиб от кулацкой пули... Мать съездила на похороны, после слегла и больше не встала. Родственников у мальчишки не было, и тот, попав в многодетную семью, которая еле сводила концы с концами, оказался на улице. Беспризорничал, колесил по Украине в "собачьих ящиках", ночевал в котлах, выпрашивал хлеб у людей. Но не воровал!

Вскоре попал в детский приют где-то на Украине. Оттуда -- в Россию, под Ульяновск, в Ивановский детский дом. Там жил и учился. После окончания шести классов в конце 1940 года уехал в Куйбышев на трудоустройство -- завод ремонтировал вагоны. Условия были -- хуже не придумаешь: гарь, дым, грохот... Харч такой, что впору и попрошайничать на улицах. Бросил все, забрался на баржу, идущую по Волге, и доплыл до Саратова. Без документов, с несколькими рублями в кармане... Как тут без милиции!? Матросова обвинили в нарушении паспортного режима, осудив по статье 192 УК РСФСР на два года лишения свободы. Срок отбывал в Уфе.

Только 5 мая 1967 года Верховный суд РСФСР отменил решение народного суда Фрунзенского района Саратова. Из материалов видно, что милиционер Насыров, не имея никаких доказательств и оснований, обвинил подростка в нарушении, приклеив ему ярлык "гастролера-карманника".

-- А дальше нас бросили на фронт, -- продолжает Каневский. -- Я попал под Сталинград, а Сашу маршевой ротой отправили под Великие Луки. Нам даже офицерские звания не присвоили -- попали туда рядовыми. Когда я узнал, что произошло под Чернушками, сразу сказал, что такое мог совершить только Матросов, хотя на амбразуры бросались и до него...