ЗАСЕДАНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ!

"15 апреля 1927 года Ипполит Матвеевич, как обычно, проснулся в половине восьмого..." И дальше, где-то на 30-й странице: "В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошел молодой человек лет двадцати восьми. За ним бежал беспризорный..." 75 лет назад возник в нашей жизни (не побоимся пафоса) незабвенный Великий Комбинатор, герой самого знаменитого плутовского романа русской литературы -- "Двенадцать стульев". Точную дату первой публикации романа Ильфа и Петрова назвать сложно, поскольку печатался он частями, с января по июль 1928 года в альманахе "30 дней", а уже в июле вышел отдельным изданием.

В истории написания "Двенадцати стульев", поведанной самими Ильфом и Петровым, вымысел практически неотделим от фактов, реальность -- от мистификации. Известно, что земляки-одесситы оказались в Москве не позже 1923 года. Поэт и журналист Илья Арнольдович Файнзильберг (1897--1937) взял псевдоним Ильф еще в Одессе, а вот бывший сотрудник одесского угро Евгений Петрович Катаев (1903--1942) псевдоним Петров выбрал, вероятно, уже после того, как сменил профессию. С 1926 года друзья вместе работали в газете "Гудок". Если верить самим писателям, сюжет о спрятанных в стуле драгоценностях и идею соавторства Ильфу и Петрову предложил Валентин Катаев (брат Петрова, уже известный литератор). По его плану работать надлежало втроем: Ильф с Петровым пишут роман "начерно", Катаев правит рукою мастера и на обложку выносятся три фамилии. Но когда "литературные негры" показали Катаеву первую главу своего романа, тот отказался от соавторства, заявив, что рука мастера им не нужна (кстати, впоследствии коллеги посвятили ему свое детище). После чего соавторы продолжили писать вдвоем -- днем и ночью, азартно, запойно, не щадя себя...

Так ли все было или нет -- трудно сказать. Литературоведы предполагают, что могли быть и другие нюансы. Роман сразу стал популярным: только при жизни авторов было 10 изданий на русском языке и на многих языках мира. Критики долго не могли выработать однозначного отношения к этому "бестселлеру". Сначала было решено, что "роман не поднимается на вершины сатиры", да и "вообще утомляет". "Литературная энциклопедия" 1934 года издания сообщает, что на романе "лежит отпечаток богемно-нигилистического отношения к действительности". Что ж, еще один парадокс истории: если в 30-е годы это было явным осуждением, то через несколько десятилетий подобное отношение к этой самой действительности стало чуть ли не основным для большинства советских граждан. И хотя в 60--80 годы появилось мнение об антиинтеллигентской направленности романа и верноподданичестве Ильфа и Петрова, "12 стульев" утвердились в разряде культовых книг и вырвались в лидеры по "индексу цитируемости". Словечки и фразы разлетелись как семена одуванчика, и, упав на благодатную почву, превратились в фольклор и зажили самостоятельной жизнью. Большинство любителей острого словца уже вряд ли вспомнят, что фразы "дышите глубже, вы взволнованы" или "творог добывается из вареников" сочинили Ильф и Петров. Но эти и другие остроты могли так и остаться коллекцией шуток из записной книжки, если бы не главный герой.

Авторы щедро наделили Остапа Бендера горючей смесью разнообразнейших качеств -- неотразимой внешностью и незаурядным интеллектом, своеобразным благородством и бурным прошлым. Остап -- это олицетворение свободы: от государства, от формальностей и от скуки. Он артист и фантазер, и только потом -- авантюрист. Его нелепая смерть, предрешенная жребием, огорчила даже авторов, поскольку через несколько лет Ильф и Петров приступили к работе над продолжением -- "Золотым теленком".

Остап Бендер и его похождения настолько полюбились читателям, что по роману "12 стульев" были сняты два фильма в России (режиссеры Леонид Гайдай и Марк Захаров) и один в Америке (режиссер Мел Брукс). Персонажами Ильфа и Петрова вдохновляются скульпторы -- как монументальщики, так и миниатюристы. В Жмеринке и Санкт-Петербурге стоят отлитые в бронзе и меди Остапы, в Харькове на привокзальной площади красуется Отец Федор, а одесситы увековечили на Дерибасовской стул гамбсовской работы. По слухам, есть планы воздвигнуть памятник Кисе и Осе в Пятигорске, у легендарного Провала.

А как свистят интеллектуальные "мечи" в борьбе за то, чтобы признать, в каких городах, кроме указанных в тексте, побывали знаменитые концессионеры! Санкт-петербуржцы уверяют, что Бендер бывал в Северной Пальмире. Жмеринцы считают, что прообразом города N была именно Жмеринка... По поводу дня рождения Командора тоже много спорят. Есть две основные точки зрения. Астрологи-авестийцы вычислили, что это должно было случиться 25 июля 1900 года. Другие исследователи предполагают, что это событие произошло 18 марта (т.е. 1 апреля по новому стилю) 1899 года.

Слава Богу, с прототипом самого Остапа Бендера большинство исследователей согласились. С легкой руки Валентина Катаева считается, что им был Осип Шор -- друг одесских литераторов и брат поэта Натана Фиолетова, оперуполномоченный Одесского угрозыска. Эту интереснейшую личность Валентин Катаев описал в книге "Алмазный мой венец". Внешность Осипа (кстати, домашние называли его Остапом) и даже некоторые житейские приключения (как то: работа художником на пароходе, женитьба на толстушке и др.) вошли в роман. Почитатели романа единодушны в том, что Бендер родился в Одессе. И хотя ни одно событие дилогии не связано с Одессой, сомнений быть не может: только в этом городе мог появиться такой тип -- ироничный, нагловатый, подвижный, да еще в "апельсиновых" штиблетах.

Что ж, проследить каждый шаг обуреваемого музой дальних странствий героя -- невероятное наслаждение. В романе все -- плод фантазии авторов. Наверняка у большинства героев были прототипы, ведь Ильф и Петров всю свою недолгую творческую жизнь проработали журналистами. По-видимому, и в этом один из секретов неувядающей популярности книги. Ильфу и Петрову удалось сотворить удивительный феномен: роман, отразивший советскую жизнь как в зеркале, пережил оригинал. Он не утратил популярности и в постсоветский период. Написав, по сути, антисоветское произведение, авторы обеспечили себя формальной защитой: мол, у нас тут все -- мошенники, представители "маленького мира" (шутам все можно!). Ильфу и Петрову удалось одурачить власти, убедив их самим текстом, дескать, весь народ живет в "большом мире, в котором людьми двигает стремление облагодетельствовать человечество". Читатель же все понял правильно, так как на самом деле средой его обитания был тот самый "маленький мир", где "стремление одно -- как-нибудь прожить, не испытывая чувства голода".

И хоть давно уже нет советской власти, эти "параллельные" миры все еще существуют. Потому "большой" лепит монументы князьям-воителям, а "маленький" ставит памятники фантазерам-маргиналам и нон-конформистам -- Бендеру, Паниковскому и прочим, и прочему...