СЛЕПОЙ ХУДОЖНИК РИСУЕТ ПО ПАМЯТИ

Это чудо: ты стоишь и смотришь на картины художника, которых он сам не видит. Поражает, как человек, который не может различить цвета, так мастерски подбирает их на бумаге. Хотите увидеть это чудо? Мы подскажем адрес: центр Луцка, улица Богдана Хмельницкого, дом 7. Загляните за дверь, на которой висит табличка "Выставка слепого художника Николая Дацюка".

НА ЭКЗАМЕН -- С САМОДЕЛЬНЫМИ КРАСКАМИ

Родился Николай в селе Шепель, что возле Луцка. В том, что он станет художником, односельчане не сомневались, ведь парень "вечно что-то рисовал". В 1949 году он поехал поступать во Львовское училище прикладного искусства. В сумке будущего абитуриента лежали самодельные краски: белая -- из извести, черная -- из бузины, красная -- из кирпича и сделанная собственноручно кисть из ворса коровьего уха. На экзамене Николай скромно и почти обреченно забился в самый дальний уголок. Когда же будущие студенты, среди которых было много вчерашних фронтовиков, начали вынимать замечательные трофейные краски и кисти, пожалел, что затеял всю эту историю. В первый раз, когда он приехал во Львов, не нашел училище и, возвращаясь домой, сгорал от стыда. Поэтому на следующий день поехал искать его вместе с отцом. А когда на экзамене представил, как приедет домой и скажет отцу, что он оказался самым слабым среди поступающих, казалось, что под ним горит земля и он проваливается куда-то вместе со своими самодельными красками и кистями.

Николай и в самом деле едва устоял на ногах, когда увидел оценки за выполненные работы. Он оказался единственным, у кого была самая высокая оценка -- "пять"! Когда в третий раз провел пальцем по списку и убедился, что пятерка стоит именно напротив его фамилии, улыбнулся: в село, к родителям, он приедет победителем!

ВОСЕМЬ ЛЕТ ЧЕРНОГО ЦВЕТА

В Волынском обществе художников Николай Дацюк проработал 25 лет. Потом вернулся в родное село и продолжал рисовать там. Годы, проведенные в Шепеле, вспоминает с особой теплотой. Кажется, каждый цветочек, который рос в дорогих сердцу местах, остался на его многочисленных пейзажах и натюрмортах. А когда пришли новые времена, художник с вдохновением взялся и за новую работу -- стал расписывать церкви. Именно в это время у него и появились проблемы со зрением.

-- Рисую, бывало, рисую, и вдруг глаз как запечет, -- вспоминает Николай Захарович, -- я его потру, боль пройдет -- и рисую дальше. Но однажды боль не прошла, тогда я закрыл глаз и так, с одним глазом, заканчивал работу. Спустя какое-то время стал чувствовать, что зрение у меня становится все хуже и хуже.

Врач, к которому обратился, просто ошеломил Николая Захаровича, сказав: "Один глаз вы уже потеряли". "А что... что будет со вторым?" -- спросил художник. -- "Надо готовиться к худшему"...

Восемь лет назад Николай Дацюк ослеп. Гемофтальм, или глазное кровоизлияние, означало полную темноту. Не надо говорить, каким ударом это было для человека, который ощущал самые тонкие краски мира и всю свою жизнь переносил их на бумагу. Теперь у него остался только один цвет -- черный. Николай Захарович чувствовал себя беспомощным ребенком.

-- Не передать, как мне было тяжело, -- сквозь слезы говорит художник. -- Вокруг только темная ночь. Никуда не пойти, ничего не сделать. Было все равно: где посадят, там сижу, когда заберут, тогда и пойду. Если бы не Орыся, не знаю, как бы я это пережил.

-- То, что случилось тогда, и сейчас без слез вспоминать невозможно, -- говорит жена Николая Захаровича Орыся Онуфриевна. -- Он ослеп, но все равно старался мне помогать. Пообедает, бывало, и "уберет" за собой. Я его поблагодарю, а сама тихонько, чтобы не слышал, поставлю после его уборки все на свои места, сяду и плачу.

"ЖЕНА ВСЕГДА БЫЛА РЯДОМ"

Кто знает, рассказали ли бы мы вам эту историю, если бы не могли написать такие простые, но такие важные слова: "Она всегда была рядом". Это об Орысе Онуфриевне. Без нее художник не стал бы снова художником.

Спасительной соломинкой, за которую ухватились муж и жена, стали слова львовского врача-офтальмолога Ирины Гогиной: "Сложно, но не безнадежно. Надо бороться". Эта борьба превратилась в два года сложного и дорогого лечения. Но они того стоили: кисти и краски, которые художник уже собрался продать, все же остались у него.

-- После очередного сеанса лечения мне должны были снять повязку из глаз, -- рассказывает Николай Захарович. -- Врач предупредила: "Если и на этот раз ничего не увидите, даже не знаю, что еще можно будет сделать. Ну, снимаю..." Как только она сказала "снимаю", передо мной промелькнула чья-то тень и брызнули капли воды, одна из которых попала на глаз. Оказывается, как раз в это время батюшка освящал палаты... И когда в тот же день меня подвели к таблице проверки зрения, я разглядел большую букву "Ш". Я видел! Домой мы с Орысей ехали заплаканные, но это были слезы радости.

Те два процента зрения левого глаза, которые удалось восстановить, дают Николаю Захаровичу возможность видеть расплывчатое черно-белое изображение, всего лишь размытые контуры предметов, находящиеся не дальше протянутой руки. Он может видеть свет и догадываться, что это -- окно или открытая дверь. Но картин, которые рисует, художник видеть не может...

-- Как-то вернувшись с работы, застала Николая за рисованием. Я не поверила своим глазам, он рисовал! -- Орыся Онуфриевна крепко сжимает руку мужа. -- Я даже упрекнула его, мол, нужно беречь ту капельку зрения, которая осталась. Но с тех пор Николай рисует практически каждый день.

РИСУЕТ ЦВЕТЫ, КОТОРЫХ НЕ ВИДИТ

Выставочным залом для работ слепого художника служит небольшая комнатушка в его доме. Все ее стены увешаны картинами, на большинстве из которых -- цветы. Выполнены эти работы акварелью в оригинальной интересной манере. Непосвященный человек даже не заподозрил бы, что автор картин -- слепой.

-- Да, все эти акварели я делал, когда уже потерял зрение, -- подтверждает Николай Захарович. -- Это все память, я помню цвета. А краски у меня разложены в определенном порядке, поэтому всегда знаю, какую беру. Размеры бумаги я "ощущаю" руками. Так и рисую. Правда, не вижу, что получается.

Когда Николай Дацюк работает над натюрмортами, он подходит к цветку, касается его руками, запоминает наклон стебля, перебирает в пальцах лепестки, нюхает, потом возвращается к мольберту и рисует.

-- Многие удивляются, как я "вижу" цветок. Я его не вижу, я его... ощущаю.

Любимые цветы Николая Захаровича -- розы. Он говорит, что с нетерпением ждет, когда они распустятся возле его дома, чтобы их нарисовать. Зимой, признался мастер, он работал меньше -- не было цветов.

-- Николай Захарович, разве обязательно ждать, когда они расцветут, -- удивляемся мы, -- вы ведь их все равно не видите?

-- Обязательно, -- улыбается художник. -- Живой цветок дает мне вдохновение... Так же, как и моя Орыся. Вы знаете, какая у меня теперь мечта? Я двадцать лет собирался нарисовать портрет жены, да все откладывал. А потом ослеп... Орыся, я тебя обязательно нарисую!

Это и был тост невидящего художника в день его семидесятилетия, которое он отметил в прошлое воскресенье.