"СНАЧАЛА МЕНЯ ПОСАДЯТ В ТЮРЬМУ, А ПОТОМ ДАДУТ "ОСКАРА"

Такие артисты, как Георгий Бурков не просто популярны, они воистину любимы. Его балагуры и чудики запоминались не только "ходячими" в народе фразами из фильмов Рязанова, но и таким мощным положительным зарядом, которым мог обладать только сам исполнитель. Он умер до обидного рано -- в 57 лет, а сегодня ему было бы 70.

Георгий Иванович всю жизнь вел дневники, записывая не только события своей жизни, но и своеобразные философские комментарии к ним. Недавно они были изданы, и перед читателями-зрителями открылся совершенно другой человек, непохожий на своих героев из комедий -- ранимый и совестливый. Размышления его часто трагичны и до откровенного пессимистичны: "Вот что роднит меня с большинством, делает меня народным -- беспричинный и беспредметный стыд. Именно он заставляет меня быть постоянно веселым, заставляет развлекать всех. Стыд заставил меня и на сцену пойти. И талантлив я от стыда, а не от ума. Вот меня и любят за то, что мне, как и большинству, стыдно жить". "Люди вне культуры выращиваются в стаде, в строю горшечников, октябрят, пионеров, солдат, заключенных, демонстрантов. Не искусства, а зрелищ жаждет Хомо Советикус".

"Я ГОТОВ ИГРАТЬ ГАМЛЕТА…"

Из его же дневников видно, что парню из обычной уральской семьи очень хотелось быть актером: он три года подряд ездил в Москву поступать в театральные училища, но его не принимали. Георгий не обижался и, занимаясь в Пермском университете на юридическом, упорно продолжал театральное самообразование. Юриспруденцию он выдержал только два года -- взбунтовалась творческая природа, и он решил идти в театр.

Из дневников Буркова: "Без отца, который понял и поверил в меня, если хотите, содержал меня, я бы, наверное, ничего бы не добился. Он был спонсором моего дерзкого рискованного замысла". Его "университетами" стали театры в Березняках, Перми и Кемерово, где от ролей "кушать подано" Жора Бурков дошел до ведущих.

В жизненной истории Буркова уже стала хрестоматийной рассказка, как 32-летний Бурков попал в Москву. Его заприметил один московский критик и рассказал о самородке Борису Львову-Анохину, главному режиссеру Театра имени Станиславского. Тот вызвал Буркова в Москву на просмотр. Художественному совету он очень понравился, и никто не мог поверить, что этот самородок -- недоучившийся юрист и артист-самоучка. Ему дали роль, но в день своего первого выхода на московскую сцену, Бурков "отметился" с приехавшим с Урала старым другом. На следующий день висел приказ о его увольнении. Спас положение все тот же Львов-Анохин, который вызвал уже уезжающего актера и предложил испытательный срок. А так как Буркову почти год надо было на что-то жить, то режиссер решил выплачивать его сторублевую зарплату из своего заработка.

Георгий Иванович попал в театр в хороший период -- ищущий режиссер, продвижение молодых... Он подружился с модным тогда драматургом Михаилом Рощиным, который любил с ним решать "глобальные" проблемы, его сразу принял в свой круг Евгений Урбанский, играющий в том же театре.

Конечно же, зрители знают Георгия Буркова прежде всего как киноактера, но основной его сферой все же был театр. Он искренне хотел прижиться в каком-то одном, но, кочуя по ним, так и не нашел "своего". После ухода Львова-Анохина, с которым они хорошо сработались, пришлось уйти из театра имени Станиславского и Буркову. Одно время у него был очень хороший творческий контакт с Олегом Ефремовым, и он перешел к нему в "Современник". Буквально через год Ефремов принял МХАТ, и хотя и звал с собой Буркова, но тот не решился. Спустя время, в 80-е, он все-таки пришел во МХАТ, сыграв заметно и в "Украденном счастье" и "Так победим!". С этим спектаклем о Ленине связывают его первый микроинфаркт. На одном из представлений был Брежнев, у которого сломался слуховой аппарат, и он все время громко спрашивал: "А что он сказал?". Испуганному и возмущенному Буркову, который играл рабочего, приходилось подходить ближе к ложе Брежнева и все повторять.

Почему он ушел из ефремовского МХАТА, так никто и не понял. Говорят, Буркова обидела какая-то, на первый взгляд, мелочь: чьи-то слова. Не захотев ехать в зарубежные гастроли, он уволился. Наверное, дело не столько в чьей-то нетактичности, сколько в ощущении не своего театра. Потом был театр им. Пушкина и МХАТ Дорониной.

Из дневников Буркова: "Мне исполнилось 37 лет. Я готов к чему-то гораздо большему, нежели делал до сих пор. Настало время свершений. Я готов играть Гамлета, Тимона, Ричарда, Ван Гога, Дон Кихота, Фауста, Мефистофеля, Каина, Мастера, Лорензаччо, Федю Протасова, Годунова, царя Федора и пр. Я готов отвечать за гениальность исполнения". Из этого импровизированного списка он сыграл одного лишь Федю Протасова в "Живом трупе" Толстого.

"ВПЕРЕД ВЫРВАТЬСЯ НЕ МОГУ -- МЕШАЮТ ЮМОР И ВОДКА"

Тут же, в театре имени Станиславского Георгий Иванович познакомился со своей будущей женой, актрисой Татьяной Ухаровой. -- "В феврале 65-го я его увидела: худой, сутулый, странный, в красном свитере с белыми крапинками (мухомор), в фиолетовом пиджаке в клетку и суконных брюках. На моем лице, кроме жалости, наверное, ничего не выразилось: готовилась увидеть этакого "картавого монстра", а тут интеллигент, похожий на библиотекаря. Любви с первого взгляда не было. Но сердце заколотилось почему-то, возникла материнская нежность, и это чувство не покидало до конца, до последних минут, -- рассказывала сама актриса. -- Гостями на свадьбе были два Жориных друга детства и моя подруга. Они свидетели, они же и "спонсоры", так как денег у нас не было, и не было долго. Но было здорово странствовать по знакомым с реквизитным матрасом из "Сейлемских ведьм", ходить пешком в театр, когда нет пятаков на метро, есть вечером суп из пакета, пить дешевое пиво, а главное -- говорить, говорить. Боже, сколько мы говорили: об искусстве, о жизни, о политике". В 1966 году у супругов родилась дочь Маша.

После того, как начались активные съемки и пришла первая известность, неожиданно наступил тяжелый период. -- "Тогда все это в одночасье на него обрушилось, и даже он, с его мозгами, с его понятиями -- не мог сразу поверить, что теперь это его жизнь. Жора не выдержал обрушившихся на него признания и популярности… С ним нельзя было ехать в транспорте -- некоторые люди просто хватали его за рукав, вопросы задавали, цитировали фразы о "бандитской пуле" и "никогда не пьянеешь". На гастролях иногда по улице просто пройти нельзя было: узнавали, тут же окружали, наливали... Поэтому мы и не ходили в рестораны обедать -- я все готовила в номере, с кипятильником". В дневнике Буркова стали появляться такие размышления: "Мчусь по дороге тщеславия вместе со всеми, понимая, что это бессмысленно. И продолжаю мчаться. Но вперед вырваться не могу: мешают юмор и водка. Дыхание сбивают".

Хотя Бурков и сыграл около 60 киноролей, по-существу, больших среди них нет -- только одна главная в телефильме "Профессия -- следователь". Но даже его эпизоды всегда запоминаются, благодаря его удивительной органичности. И первым это уникальное свойство актера открыл Эльдар Рязанов -- позвал его в свой "Зигзаг удачи" на роль простоватого, но доброго выпивохи.

Эльдар Рязанов: "В нем была, прежде всего, невероятная, я бы сказал, из ряда вон выходящая естественность, искренность поведения в кадре. Я считаю, что Бурков в силу своих психофизических данных не может хорошо сыграть отрицательную роль, скажем, злого человека или убийцу. Это был человек такой невероятной доброты, обаяния, лукавства, хитрости, и был своим родным человеком для каждого, кто с ним общался: будь то партнер, зритель или режиссер. В нем была такая народность! Хотя на самом деле это был очень образованный и тонкий человек. Его простецкая внешность была обманчива, он был человек невероятной эрудиции".

Рязанов снял Буркова в большинстве своих фильмов и наградил его героев словесными "перлами", как в "Иронии судьбы, или С легким паром": "я никогда не пьянею" или "Люди, не волнуйтесь, всем надо быть в форме, всем надо Новый год встречать!". В "Стариках-разбойниках": "бандитские пули изрешетили меня всего!", в "Гараже": "я за машину родину продал!". В фильме "О бедном гусаре замолвите слово" Георгий Иванович очень хотел сыграть главную роль, но Рязанов выбрал Леонова, а Бурков стал блестящим крепостным камердинером графа Мерзляева-Басилашвили. В "Жестоком романсе" у его бродячего артиста Робинзона были очень удачные сцены, но, к сожалению, не все дошли до зрителя -- многое ради хронометража Рязанов вырезал. В планируемой режиссером экранизации романа Войновича о Чонкине Бурков готовился на роль председателя колхоза, но фильм так и не состоялся. А вообще, Георгий Иванович очень переживал, что Рязанов не снимает его в главных ролях. И вот, наконец, в "Небесах обетованных" роль Президента нищих (которую потом сыграл Гафт) Рязанов написал специально для Буркова. Он позвонил актеру и пообещал на днях принести сценарий для работы. А через два дня Бурков, пытаясь достать в домашней библиотеке книгу, не удержался и упал, сломав бедро. Узнав об этом, Рязанов грустно пошутил: "Так ведь Президент у нас хромой, вот и будет играть на костылях". В больнице Буркову предложили два варианта: с операцией станет на ноги через неделю, или же будет на костылях месяца три. Решились на операцию. На следующий день Георгий Иванович умер от тромбоэмболии...

"ПОСЛЕ СМЕРТИ ШУКШИНА У МЕНЯ НЕТ ДРУЗЕЙ"

Его с удовольствием снимали Сергей Бондарчук ("Отец Сергий", "Борис Годунов") и Николай Губенко ("Подранки", "Из жизни отдыхающих"). Кино подарило ему самую главную встречу -- с Василием Шукшиным, который просто изменил и перевернул всю его жизнь. Подружились они во время работы над фильмом Шукшина "Печки-лавочки", где Бурков сыграл железнодорожного жулика -- Профессора. В следующем сценарии Шукшина -- "Калина красная" -- роли для Буркова не было, и тогда режиссер дал ему "небурковскую роль" -- отпетого уголовника. Но дело было даже не в совместных съемках, а в их удивительном единении душ, взглядов, полном понимании друг друга. -- "Я встретил Человека!" -- с восторгом делился Бурков с женой. Тогда же он под влиянием Шукшина стал и сам много писать. Их также объединила идея-фикс принципиально нового театра.
Потом она разрослась до целого культурного движения. "Какая гигантская работа мысли была проделана, а мы это пропили! И какая сила покаяния должна быть с нашей стороны, чтобы вернуть себе эту культуру. Совесть надо вернуть, совесть!" -- писал Бурков. Они много разговаривали на эти темы, особенно во время съемок фильма Сергея Бондарчука "Они сражались за Родину". Там же Георгий Иванович стал первым свидетелем смерти друга. -- "Я до сих пор не верю, что ты был мертв там, на теплоходе, а в Москве ты был уже далеко…" После смерти Шукшина он еще долго писал ему письма, которые потом назвал "Письмами к другу", а в дневнике записал сокровенное: "Должен признаться, что после смерти Шукшина у меня нет друзей. Теперь я понимаю: в моей жизни было счастье -- дружба с В.М. И наградил меня Бог этим счастьем неспроста. Видно, до конца дней мучиться мне над разгадкой удивительного явления русской природы".

В 1988 году Георгий Иванович попытался приблизиться к своей мечте: он возглавил Центр культуры им. Шукшина, в котором хотел создать свой театр и школу. Но центр так и "ушел" вместе с ним.

О своей неприспособленности к жизни самоироничный Бурков писал в дневниках: "Я до сих пор не могу отделаться от очень многих провинциальных черт моего характера: не люблю ездить в такси, не очень-то умею разговаривать по телефону, не умею уверенно сидеть в ресторане и т.д. Я совершенно не приспособлен к современной жизни". Он принципиально не вступал в партию и не умел "разговаривать" с официальными людьми. Но зато был талантливейшим рассказчиком, "травя" анекдоты и байки где бы ни был. Это часто использовали сценаристы и режиссеры, приписывая его героям эту черту. А когда Буркову присвоили звание заслуженного артиста, он по-детски радовался, что попал в "хороший список" -- в нем тогда оказалась и Алла Пугачева. К занятиям литературой и актерством постепенно присоединялась и режиссура: в московском областном театре Бурков поставил спектакль "В стране лилипутов" по Свифту. А его кинокомедия "Байка", в которой он исполнил главную роль, получилась, может, и не совсем удачной, но необыкновенно доброй -- как сам режиссер. Он мечтал снять кинотрилогию, где первой частью был бы фильм о театральной жизни в провинции "Малая халтура", второй -- "Большая халтура" о московской театральной жизни, а третьей -- картина о запрете компартии и ее подпольных съездах. И по поводу этого своего проекта Бурков шутил: "Сначала меня посадят в тюрьму, а потом дадут "Оскара".

Из дневников Буркова: "Я артист. Я сжег себя. Почему об этом никто не должен знать? Я сжег себя по призванию -- ради людей. Болит сердце. И ничего-то поделать с собой не могу... Обидно, что опыт приходит, когда нет уже тех сил и энергии, что в молодости. И самое грустное в том, что под старость поймешь, как по-настоящему жить надо, а возможности "переиграть" жизнь снова уже нет".

...Он умер почти в день рождения своего друга Василия Шукшина, и крест на его могиле сделан из того же куска гранита, что и памятник Шукшину...