ПОЭТ В РОССИИ -- СТРАШНЕЕ ДЕСЯТКА ДИССИДЕНТОВ

Как объять необъятное? Рассказать о том, кто за свою еще далеко не полностью прожитую жизнь прожил несколько жизней? Cтал поэтом, сценаристом, актером, переводчиком, фотографом, "любимцем женщин, садов и огородов"… Получал государственные премии, будучи одиозной фигурой, издал множество стихотворных сборников, стал профессором, объездил весь мир, женился четыре раза и теперь живет в Америке и России. Он -- кумир нескольких поколений -- поэт Евгений Евтушенко. 18 июля у него юбилей. Ему -- 70.

Но это -- официально. На самом же деле ему 71. Родился он ни в каком не 1933-м, а в самом что ни есть 1932-м году, на воспетой им станции Зима в Иркутской области, в семье украинских геологов. И фамилия его была вовсе не Евтушенко, а Гангнус. На материнскую он сменил ее в 44-м. Позднее этот факт нашел место в поэме "Мама и нейтронная бомба". Дескать, "похожая на переодетого хряка" учительница физкультуры сказала Жениному соседу по парте:

"Как можешь ты с Гангнусом этим дружить,
пока другие гнусавые Гансы
стреляют на фронте в отца твоего?.."

После чего бабушка "взяла скалку, посыпанную мукой от пельменей, и ринулась в кабинет физкультуры", откуда послышался ее бас: "Ну, а если бы даже он был немцем? Бетховен, по-твоему, кто -- узбек?". Но с тех пор в его метрике "появилась фамилия белорусского деда". Тогда же, при оформлении документов для смены фамилии, годом рождения ему записали 1933-й, поскольку двенадцатилетним уже требовался пропуск для въезда в Москву. Детство поэта прошло на станции Зима. Женя выступал в госпитале перед ранеными, танцевал на проводах и свадьбах и таким образом зарабатывал на жизнь.

В семь лет юный поэт выдал на-гора свой первый опус:

"Я проснулся утром рано
И подумал: кем мне быть?
Захотелось быть пиратом,
Грабить корабли."

Через пару лет литературные пробы были продолжены. "Я стащил у бабушки два тома Карла Маркса и за год исписал в них белые промежутки. Я пробовал написать роман", -- вспоминает Евтушенко. 2 июня 1949 года стихи 16-летнего поэта впервые напечатали в газете "Советский спорт" -- там был тогда отдел поэзии, которым заведовал Николай Тарасов, ставший первым наставником и другом Евгения. Всю ночь, пока набирался номер, Евтушенко сотоварищи гуляли по Москве и ожидали открытия газетных киосков. Дождавшись, скупили чуть ли не весь тираж. Вопрос присоединившегося к компании некоего опытного литератора: "А о чем же молодой поэт хочет заявить миру?", Тарасов парировал: "Этот поэт хочет заявить миру о том, что он -- поэт".

Евтушенко заявил о себе чуть раньше и громче, чем другие "дети оттепели", потрясавшие стадионы и зал Политехнического музея. В 19 лет он стал самым молодым членом Союза писателей, с успехом поступил в Литинститут (откуда позднее с не меньшим успехом был исключен). Там он встретил Беллу Ахмадулину, ставшую его первой женой. "Мы часто ссорились, но быстро и мирились. Мы любили и друг друга, и стихи друг друга. Взявшись за руки, мы часами бродили по Москве, и я забегал вперед и заглядывал в ее бахчисарайские глаза, потому что сбоку была видна только одна щека, только один глаз, а мне не хотелось потерять ни кусочка любимого и потому самого прекрасного в мире лица. Прохожие оглядывались, ибо мы были похожи на то, что им самим не удалось..."

В Литинституте в это время образовалась "могучая кучка": Евтушенко, Рождественский, Ахмадулина, Юрий Казаков, Михаил Рощин, Юнна Мориц. "Мы зачитывали друг друга стихами, собственными и чужими, вместе выступали. Все мы писали еще плохо, но, боясь сурового мнения товарищей, подтягивались. Так я, уже широко печатаемый в газетах, очутился под градом целебнейших дружеских издевательств и постепенно начинал вылечиваться от газетщины..." -- вспоминал Евтушенко.

В апреле 1952 года выходит его первая книга, декларативно-лозунговая "Разведчики грядущего", в 1955-м -- вторая, "Третий снег". Но не они "сделали" Евтушенко. Эта участь выпала на долю сборников "Взмах руки" и "Нежность". Евтушенко стал событием как тонкий лирик, которых советская поэзия раньше не знала.

"И, улыбаясь как-то сломанно,
И плача где-то в глубине,
Маслины косточку соленую
Губами протянула мне..."

Самуил Маршак, считавший лермонтовское "ночь тиха, пустыня внемлет Богу" пределом совершенства, признал эти строки явлением. И все бы хорошо, но этот тонкий лирик стал многое себе позволять. То заступился за опальный роман Дудинцева "Не хлебом единым" (за что и был изгнан из института), то не явился на исключение Бориса Пастернака из Союза писателей, то в 1961-м поехал в Украину и написал скандальный "Бабий Яр", заканчивавшийся словами: "Для всех антисемитов я -- еврей, и потому я -- настоящий русский..." Поднялась волна возмущения "правильных" поэтов. "Пигмей!.. Да как он посмел! И вообще, под Киевом похоронено столько русских стриженых ребят!.." -- писал Алексей Марков. На защиту Евтушенко стали Илья Эренбург, Самуил Маршак, Маргарита Алигер, в прессе начались дискуссии об антисемитизме и национализме. Но главная проходила в "списках самиздата". Этого ему не могли простить долго. Простили. А он стал подписывать многочисленные телеграммы и письма протеста -- против суда над Синявским и Даниэлем, травли Солженицына, советской оккупации Чехословакии. Евтушенко организовывал правозащитные акции, поддерживал опальных Иосифа Бродского, Владимира Войновича. Председатель КГБ Семичастный заявлял, что Евтушенко "опаснее десятка диссидентов", Андропов сигнализировал в политбюро ЦК КПСС об "антисоветском поведении" поэта. А тот осмелился спорить с Никитой Хрущевым, защищая Неизвестного: "Дайте ему шанс исправиться!" -- "Горбатого могила исправит."-- " А вы нас могилами не пугайте. Нас Сталин могилами пугал -- не запугал".

Когда надолго, когда ненадолго, его, конечно, "закрывали". Потом, поддерживая репутацию демократичной страны, опять выпускали за границу. Ему давали возможность "поездить", а он возьми, да и опубликуй во французском еженедельнике "Экспресс" скандальную "Автобиографию". Пленум правления Союза писателей, захлебываясь гневом, обвинил поэта в "идейном ренегатстве, клевете на советский строй и советскую литературу". Очередная опала заканчивалась "реабилитационными" произведениями: "Пушкинский перевал", "Братская ГЭС". Но это была поэзия высокого уровня, и, если уж на то пошло, мало кто (а может, и вообще никто) из советских поэтов мог похвастаться истинно гражданской поэзией. Гражданской с большой буквы. Не зря именно Евтушенко принадлежат слова "поэт в России больше, чем поэт".

Спросить в то время в магазине книгу Евтушенко мог только умалишенный. Никто и не спрашивал. С бешеной скоростью расходились бобины с записями его выступлений в Политехническом -- подобной популярностью пользовался, пожалуй, лишь Булат Окуджава и несколько позже -- Высоцкий.

Что же касается личной жизни, то Беллу Ахмадулину увел у Евтушенко писатель Юрий Нагибин. Евтушенко в свою очередь увел жену Галину у поэта Луконина. Третьей супругой Евгения Александровича стала англичанка Джоан Батлер, четвертой -- Мария Новикова.

Лимит газетной статьи не позволяет осветить все события в биографии поэта: работу над фильмами "Я -- Куба", "Взлет" (роль Циолковского), "Детский сад" (автор сценария, постановщик и актер), "Похороны Сталина"; запрет играть роль Сирано де Бержерака в одноименном фильме Эльдара Рязанова, усыновление детдомовского мальчика Пети, неизбрание профессором Оксфордского университета (якобы из-за принадлежности к "официальной литературе"), "открытие" Ники Турбиной, избрание почетным членом Американской академии искусств и литературы (и, вследствие этого, демонстративный выход из нее Иосифа Бродского), выход из московских писательских организаций, депутатство в Верховном Совете первого "перестроечного созыва", отъезд в США и преподавание в университетах, участие в августовских событиях у стен Белого дома...

Поздравим юбиляра и процитируем его же, двадцатилетнего:

"И я хотел бы быть волною
Реки, зарей пробитой вкось,
С неизмеримой глубиною
И каждым камешком насквозь."

P.S. Евгений Евтушенко шутит, что это его юбилей № 07, что означает номер междугородки. А если добавить еще один ноль, получится бондовский код, напоминающий поэту о приключениях в 94 странах. Юбиляр завершает работу над антологией русской поэзии тысячелетия и находится в середине нового романа...