КРЕПЧЕ ВСЕГО СПИТСЯ НА... ОТВЕСНОЙ СТЕНЕ

С чем ассоциируется летний отдых для подавляющего большинства "гомо сапиенс"? Правильно: море, пансионат, пляж (вариант: река, база отдыха, пляж); короче -- солнце, воздух и вода. Но экстремал лишь недоуменно пожмет плечами при упоминании о "цивильном" отдыхе. Вместо того чтобы выгревать бока на солнышке, мы отправляемся за тридевять земель -- скажем, в совершенно дикие места Памира. И с недельку живем, в прямом смысле, между небом и землей, покоряя одну из отвесных скал высотой более километра.

ПОЛОСАТЫЕ "ЗАЙЦЫ"

Понятно, к вожделенным горным отрогам еще надо добраться. А дорога на восток -- дело тонкое вдвойне, особенно когда в кармане негусто, а плечи оттягивают рюкзаки со снаряжением и продуктами. Цель -- Памир, горный район Асан-Усен. Многие асы-альпинисты из "ближне-дальнего" зарубежья облюбовали его для совершения "марафонских" скальных восхождений.

Путь в Среднюю Азию лежит через Москву. Можно самолетом, если, помимо билета, есть чем оплатить большой излишний вес снаряжения. Поэтому альпинисты предпочитают поезд "Москва--Ташкент". В кассе билет стоит около ста долларов, добираться до столицы Узбекистана надо трое суток. Нам удалось договориться с узбекскими проводниками за $300 с четверых, наличкой. Когда въехали в Среднюю Азию -- начался полный беспредел. Местные "зайцы" в полосатых халатах жили в тамбурах, коридорах, в туалетах и, с риском для жизни, даже на крышах. Антисанитария полнейшая. В Ташкенте мы наняли микроавтобус.

Граница петляет, в отличие от дороги, по которой из Узбекистана попадаешь в Таджикистан, потом -- в Киргизию, затем -- снова в Узбекистан. На каждом пограничном посту -- "рэкет". Местные погранцы, обоснованно заподозрив у чужаков наличие валюты, начинают требовать "бакшиш". Спрячешь -- найдут и отберут все. Приходится изворачиваться, плакаться на бедность и все же -- совать в руку "человеку с ружьем" одну-две банкноты.

ДОРОГАЯ СНАРЯГА -- ЭТО ПЛАТА ЗА ЖИЗНЬ

В Киргизии, чтобы добраться до цели, не обойтись без ишаков. Взять напрокат одного длинноухого стоит $20, но его "грузоподъемность" -- просто фантастическая. Основную поклажу, помимо харчей -- крупа, вермишель, тушенка -- составляет, в буквальном смысле слова, драгоценное снаряжение. Судите сами: несколько сот метров специальной динамической веревки по $1 за метр (зато срок ее службы -- 3--4 сезона), до двадцати различных крючьев на каждого ($5--6 за штуку), десятка полтора карабинов ($5--6), горные молотки ($30) и туфли ($40--50). Карабины и крючья изготовлены из особой высокопрочной стали и сертифицированы, им отмерен определенный срок службы. Высокая цена -- это плата за надежность "снаряги", от которой в горах напрямую зависит жизнь. Срыв со скалы -- дело нередкое, поэтому самостраховка обязательна. Обычная веревка от резкого рывка при падении альпиниста порвется, а динамическая -- сработает как пружина и одновременно смягчит удар на забитый в скалу крюк, чтобы его не вырвало. В то же время, при подъеме она не растягивается.

Владимир Высоцкий, который кое-что в горах смыслил, не зря пел:

"В горах ненадежны ни камень, ни лед, ни скала;
Надеемся только на крепость рук,
На руку друга и вбитый крюк
И молимся, чтобы страховка не подвела".

Остальная амуниция -- это куртки-ветровки, спальные мешки, палатка, коврик для сна -- терморест. Лучше использовать фирменное снаряжение: стоит оно недешево (куртка -- $120--150, спальник -- $90--100, терморест -- $20--30), но при прочих равных качествах имеет в 2--3 раза меньший вес и размеры, что в далеком походе немаловажно. Народная мудрость на этот счет гласит: "В дороге и иголка тяжела".

...До цели наш караван добирался два дня.

НАСТОЯЩАЯ "BIG WALL" -- ЭТО...

Вся привлекательность Асан-Усена заключается в наличии так называемых "big wall" (в переводе с английского -- "большая стена") -- отвесных скал высотой более километра. Расположены они на высоте 5000 м над уровнем моря, так что даже летом там не жарко. На таких вертикалях за день удается пройти всего 180--200 метров. Когда лезешь, просчитываешь сотни комбинаций: можно сделать два хороших шага, а третий -- уже некуда. И наоборот, три обходных шага быстрее приведут к цели. Так что работают не только мышцы, но и в не меньшей степени -- мозги.

На Кавказе, если напрячься, можно с утра до вечера "пробежать" стену и вернуться в базовый лагерь, а здесь приходится пять-шесть ночей спать между небом и землей. До наступления темноты надо успеть добраться до "полки" -- скального выступа площадью 5--6 квадратных метров и разбить палатку. Ночью никто не лазает -- опасно, можно сорваться и разбиться насмерть. Как правило, на случай ночевки вне полки альпинисты берут с собой платформу -- натянутую на каркас брезентовую раму. На ночь ее подвешивают на крючьях к стене и спят, свесив ноги. Конечно же, с обязательной индивидуальной страховкой. Обычно платформа рассчитана на троих, а нас было четверо... Словом, понадеявшись на свой солидный опыт, решили не тащить лишней тяжести. Поэтому во что бы то ни стало должны были докарабкаться от полки до полки. И... в первый же день не хватило времени. Погода нам "досталась" ужасная, внизу -- июль, а наверху -- ноябрь: дождь, снег, ночью мороз. Стена северная, солнцем почти не освещается. Пришлось спать на весу, сидя в "беседке" -- страховочных ремнях, охватывающих ноги и талию. Ребята не сомкнули глаз, а я, говорят, даже храпел. Признаться, так крепко, как на отвесной скале, я не спал даже на родном диване.

Основная еда -- вермишель быстрого приготовления с тушенкой, нагретая на газовой горелке, чай. И так -- шесть дней, пока не добрались до вершины. Спросите: а как же, простите, справлять естественные надобности? Точно так же -- на весу. Причем, среди альпинистов попадаются и девушки. Но, поверьте, после пары суток подъема на "разнополость" уже никто не обращает внимания.

УМНЫЙ В ГОРУ НЕ ПОЙДЕТ? КАК СКАЗАТЬ...

Что же хорошего в том, чтобы добровольно "мучить" себя, вместо того чтобы за меньшие деньги расслабиться на морском побережье? Почему люди лезут на скалы, пытаются в одиночку пересечь океан, осваивают дельтаплан и парашют, опускаются в водные глубины? Да просто жизнь наша стала какой-то пресной. Почти всегда в доме есть свет, вода, тепло. Не надо бороться за выживание, трудности преодолеваем только в компьютерных играх... Между тем душа просит встряски, чтобы очиститься от налипшего на нее осадка скучной повседневности. Это ответ на вопрос: "Зачем вам нужен этот самый экстрим?"

По определению словаря, "extremum" -- крайняя точка, окончание -- это наибольшее или наименьшее значение математической функции. А применительно к житейским реалиям, "экстрим" -- это сознательный поиск острых ощущений. Пожалуй, величайшим экстремальщиком мира можно считать Жака-Ива Кусто. Знаменитый исследователь был достаточно обеспеченным человеком и тем не менее большую часть жизни провел в поисках неизведанного. Награда -- он жил, как хотел, получил всеобщее признание своих заслуг и сделал огромный вклад в мировую науку. Этой тяге к риску, к авантюрным (в хорошем смысле слова) поступкам научить нельзя. Сие -- как группа крови, дается от рождения. Оговорюсь сразу: ищет этих приключений довольно немногочисленная категория людей. И мне кажется, представителей этой "группы крови" остается все меньше. Во всеми любимой "Иронии судьбы..." Ипполит с грустью замечает: "В нас пропал дух авантюризма... Мы больше не лазаем в окна к любимым женщинам..." А ведь было это сказано более четверти века назад!

По большому счету, экстрим -- выше, чем спорт. Это образ жизни, проверка на прочность. Добился чего-то -- поднимаешь планку выше. И так -- до конца дней. Плюс получаешь удовольствие от достигнутой цели. Под тобой -- вершина, к которой стремился, и выше ничего нет. Пробежал, например, атлет стометровку быстрее на сотую долю секунды -- вот она, победа над соперниками. А в горах побеждаешь самого себя. Поэтому если видишь, что по каким-то причинам цель недостижима -- вернись. Это не позор, стыдно другое: безрассудно погибнуть в горах. Часто, чтобы отказаться от такой близкой цели, нужна огромная сила воли. Рейнхольд Месснер, в одиночку покоривший все одиннадцать восьмитысячников мира, на вопрос: "Как вам удалось остаться в живых?", ответил: "Я всегда находил в себе силу воли в случае опасности повернуть обратно. Даже если до вершины оставалось сто метров. На одиннадцать удачных попыток имею восемь возвращений". Поэтому обязательно нужно трезво оценивать долю риска. И если неизвестного слишком много -- лучше отступить.

КРЫЛЬЯ СЛОЖИЛИ ПАЛАТКИ, ИХ КОНЧЕН ПОЛЕТ

Большую часть скалы я шел первым в связке, а значит -- забивал крючья, тянул страховочные веревки. В результате изрезанные о камень ладони превратились в кровавое месиво, заклеенное кусками лейкопластыря. Но в душе расцветали розы и пели соловьи: я это сделал! Возвращаться пришлось одному -- отпуск заканчивался раньше, чем у остальных.

Нанял погонщика с двумя ишаками, погрузил имущество. С семи утра до двух часов следующей ночи мы практически без отдыха прошли сто километров. В Таджикистане ночью нарвались на местные отряды самообороны. Узнав, что я -- альпинист, привели в кишлак, накормили пловом, лепешками с овечьим молоком. Живут там очень бедно. Мебели никакой, на полу -- подушки да одеяла. При Советской власти здесь был колхоз, электричество. Те времена местные вспоминают с ностальгией. Сейчас -- ничего этого нет. Мой проводник раньше работал колхозным электриком, теперь пасет скот и водит в горы альпинистов. Рассчитался я с ним остатками продуктов и уже непригодными для лазанья в горах веревками. Выгода двойная: избавился от лишнего груза и сэкономил деньги.

И опять пошли погранпосты, в основном на перевалах и мостах через горные реки. С одного берега на другой идешь под дулами автоматов. Таджики и киргизы никаких виз не спрашивают, любая проблема решается за пять-десять долларов.

В Узбекистане мне показали человека, который согласился отвезти на автомобиле в Ташкент. В кассе аэропорта сказали: остался один билет в бизнес-классе на транзитный самолет до Нью-Йорка, через Киев. Цена -- 80 тысяч сом (местная валюта), дорогущий! Но выбора не было. Оставалась проблема -- поменять доллары, ибо официальный курс гораздо ниже, чем на "черном рынке". А нелегальных менял (в основном это -- местные цветочницы) "пасет" милиция, причем чужак запросто может угодить в тюрьму. Тут меня и "замели". Доллары, правда, успел отдать менялам. Минут через десять выпустили, отобрав остатки местной валюты. Выхожу из отделения -- ни денег, ни вещей (остались в автомобиле моментально исчезнувшего водителя), ни менял, в руках -- только паспорт. Кинули?

Оказывается, нет. Пока меня допрашивали в милиции, валюту поменяли и вместо "зелени" вручили объемистый полиэтиленовый пакет с сомами. Взял билет, сидим в машине, рассчитываюсь с водителем за работу. Опять подходит милиция. Им, дескать, сообщили, что меня ограбили. Услышав, что все в порядке, опять пристали: "Где доллары?" Показываю билет, купленный за сомы -- мол, нет никаких "зеленых". Короче, все всё понимают, а доказательств никаких. Закончилось дело миром, менты даже помогли мне вещи донести. Так я стал местной достопримечательностью. Всю ночь, пока ожидал вылета, работники аэропорта то и дело приглашали меня пить чай и рассказывать историю с обменом.

Наконец, регистрация. А у меня лишнего груза -- 30 кг, да в руках -- огромная дыня. Флегматично кладу все на весы. Стрелка зашкаливает, у узбеков на контроле глаза становятся круглыми. Показываю пачку сомов сантиметра два толщиной (это долларов на пять).

-- Сколько там?

-- Потом посчитаете, все равно больше нет!

-- Заверни в бумагу и положи во-о-н туда.

Смотрю: уже клеят на багаж бирки. Но лишь когда оказался в салоне двухэтажного Боинга-747, с облегчением вздохнул: я -- дома!