ИСПОВЕДЬ БОМЖА,

Такие, как Володя, вряд ли полетят в космос, попадут на обложку модного журнала или оставят значимый след в истории своей страны. Он -- обычный украинский БОМЖ. Коих -- тысячи. Никому не нужные люди, замерзающие в подворотнях, умирающие от различных болезней... Сам Володя утверждает, что он -- не такой, считает, что может принести пользу. Два года назад пришел под стены посольства США, облил себя бензином и пытался поджечь. Спасли. Что толкает людей на такие поступки?

В редакцию "за помощью" он пришел несколько недель назад -- знакомые надоумили. Мы сидели на лавочке: он теребил в руках листы исписанных корявым почерком прошений и отписки чиновников.

-- Говорить трудно, -- начинает Вова. -- Вы -- первый за последние два месяца, кто согласился выслушать меня. Целыми днями молчу, бывает -- неделями. Я понимаю... Кто с таким захочет общаться? Немытый, небритый. А еще туберкулезом болел... Болезненный я: гипертония, радикулит, язва, отдышка (задирает штанину брюк, а там -- рана на половину ноги. -- Авт.). Вы уж выслушайте меня.

ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ

"Эх, Одесса! Жемчужина у моря..." Вовка пел с удовольствием, как и все жители Южной Пальмиры. Хотя горя хлебнул немало. Детство прошло в детдоме, в селе Иосифовка Одесской области. Оттуда приезжал к мамке на каникулы. Она с отчимом жила. Когда пареньку исполнилось шестнадцать, тот его усыновил, с тех пор он -- Петров.

-- Плохо жилось -- мать недолюбливала. Сам я немного нервный был, спорить любил. Хотя друзья за это уважали. Но потом почему-то все отвернулись от меня. Били, дразнили... Подарки на день рождения? (мой вопрос Володю озадачил -- что ответить, думал две минуты. -- Авт.) Именины свои помню только в детдоме. Дарили, бывало, печенье, конфеты... А одевался во все детдомовское.

Словом, детство у Петрова было не ахти. Юность -- тем более.

20 ЛЕТ ПОДАРИЛ ТЮРЬМЕ

Все неприятности начались в 1972 году. Владимира как раз комиссовали из армии. 9 мая они с приятелем выпили и отобрали у подростков радиоприемник. Поймали их тут же. Судили за грабеж. Вова получил четыре года тюрьмы. Отсидел, вернулся в Одессу. А дальше -- пошло-поехало...

Петров устроился грузчиком на товарной станции. Пытался начать новую жизнь, но на каждом шагу ему напоминали, что он -- бывший зэк. Не выдержал, бросил все и уехал в Новороссийск. Устроился учеником крановщика.

-- Нужно было всего одну ночь где-то перекантоваться. Утром обещали комнатку в общежитии -- и приступай к работе. Но меня занесло на автовокзал... Заметил мужичка с толстым кошельком и не выдержал -- стянул семь рублей. Меня поймали на горячем, сразу отдал деньги хозяину, а он принципиальным оказался -- вызвал милицию. И снова три года тюрьмы.

Вернулся в Одессу: с работой не сложилось, с родственниками поругался. Потом -- срок за драку. Вышел, но снова сел -- при обыске в какой-то ночлежке в пиджаке нашли коноплю. И хоть не его была, дали год условно. Прокурор написал протест, и как ранее судимого его посадили на полтора года. Кстати, комиссия не признала Володю наркоманом (при Союзе за хранение наркотиков карали строго). Было это в начале 80-х.

Сестра и мать от Владимира отвернулись (по крайней мере, он так утверждает). И вскоре после очередного выхода на свободу Петров "заработал" еще семь лет -- одна дама написала заявление, будто он пытался ее изнасиловать. Смиловались, дали всего три года. Дальше сидел, как говорит Володя, по мелочи. Предпоследний раз -- в конце девяностых: "увел" у парня плейер. Дали год, судья пожалел. В сумме же отсидел более 20 лет.

-- Да, я виноват. Но ведь никого не убил и не покалечил, -- размышляет Владимир. -- Почему не имею права на человеческую жизнь?

Тогда, как оказалось, беды и мытарства Петрова только начинались. Дело в том, что он дал сестре согласие на продажу квартиры. Та пообещала подсобить деньгами после сделки. Но затем выехала с матерью в Израиль, забыв о брате. Так Вова, вышедший из тюрьмы, остался без кола и двора. С тех пор и бомжует, надеясь на помощь государства.

ЗА ПРАВДОЙ -- В КИЕВ

Жил Володя в одесских скверах, подвалах, на чердаках, вокзале. Когда собирал достаточно бутылок или милостыни, снимал угол в "ночлежках", хозяйки которых набирали цыган, беспризорников, студентов. А так мерз в подворотнях.

От этого-то и заболел. Просить чиновников, чтобы выделили угол, не хватало сил. Обещали многое и отшивали. Стал на учет, получил справку, где значится: "Зарегистрирован в Одесском благотворительном фонде социальной помощи "Дорога к дому" в качестве бомжа".

Петров стал нервным и порой терял над собой контроль. Во время одного из очередных походов к сильным мира сего решил покончить со всем -- бросился у вокзала под трамвай. К счастью, остался жив... В больнице познакомился со старым одесситом, и тот посоветовал ехать за помощью в Киев. После "трамвайной истории" Володя поклялся, что больше никогда в жизни не будет воровать, хамить, грубить и в тюрьму не сядет (кстати, пока держит слово). Ему помогли сесть на поезд, проводник позволил ехать в тамбуре. Так и добрался в столицу.

В высокие кабинеты его, естественно, не пустили. Несколько месяцев осваивал жизнь столичного бомжа. Ходил кушать во Фроловский, Покровский монастыри, к заводу "Вулкан". Ночевал где придется.

Часами просиживал у стен Верховной Рады, откуда его часто прогоняли. Намеревался пойти на прием к самому Президенту. Добился встречи с работником администрации главы государства (ходил туда раз пять). Его выслушали и обещали помочь. Володя описал свои беды на нескольких страницах, на которых поставили печать в Администрации Президента Украины. Оставалось ждать.

ЛУЧШЕ СЕБЯ СЖЕЧЬ

Кто-то посоветовал обратиться к Нине Карпачевой, Уполномоченному Верховной Рады Украины по правам человека. Там опять писал и разговаривал с каким-то человеком (с кем именно, не помнит). Тот пообещал разобраться, по крайней мере, переслать письма для рассмотрения в одесский горсовет.

-- Я ходил и к израильскому посольству, и к американскому. Получил от ворот поворот. Отчаявшись, решил поставить на жизни точку. Зашел в один двор, выклянчил у мужика пол-литра бензина. Он еще пошутил, что, мол, хочешь что-то поджечь? Нет, говорю, обед на костре сварю... Перекинувшись с ним парой слов, пошел просить совета у матушки из монастыря, где кушал бесплатно. Рассказал ей все, а она мне: "Молись, сын мой". Но я сказал, что лучше сжечь себя. Матушка прогнала меня, и я отправился к посольству США.

Заявил, что требую, чтобы хоть кто-то со мной поговорил и решил жизненно важные проблемы. Иначе... Дал две минуты. Попросил убрать от ворот машины и под забором вылил на себя бензин. Хотел уже поджечь, но меня схватили. Допрашивали недолго. И снова -- суд, полгода в Лукьяновской тюрьме за хулиганство. Никого не интересовало, почему я совершил этот поступок, в тюрьме лишь обозвали террористом. Вышел, когда на дворе был 2002 год.

УДАЧА УЛЫБНУЛАСЬ И... ОТВЕРНУЛАСЬ

Володя снова обращался к народным депутатам. Тщетно. В который раз пришел на прием к Карпачевой. И вот наконец надежда улыбнулась. Владимиру сказали ехать в Одессу, дескать, его вопрос решается.

Из письма, отправленного Василию Усенко, начальнику главного управления труда и социальной защиты населения Одесской областной государственной администрации от секретариата Уполномоченного по правам человека:

"На личном приеме к Уполномоченному Верховной Рады Украины по правам человека Н. И. Карпачевой обратился гражданин Петров Владимир Юрьевич, бывший житель города Одессы (сейчас -- без определенного места жительства, безработный) по поводу решения его жилищного вопроса и трудоустройства".

Дальше -- просьба по поручению Нины Карпачевой "найти возможность" для предоставления Петрову какого-либо жилья и трудоустройства. "Человека, в силу житейских обстоятельств очутившегося в нечеловеческих условиях существования, без жилья, работы, прописки, медицинского обеспечения". Дело Петрова Карпачева взяла под личный контроль.

Документ с подписью начальника общего отдела секретариата Уполномоченного по правам человека был отправлен в Одессу 5 ноября 2002 года.

Володя берег письмо, как зеницу ока (хоть и помятое, с него удалось снять копию). В Одессе стал обивать пороги чиновников. Но опять-таки натолкнулся на стену безразличия. Лишь в начале этого года ему выдали паспорт, в котором вместо прописки "красуется" "без определенного места жительства".

-- Теперь я -- бомж с паспортом, -- шутит Петров. -- За это, конечно, спасибо. Но жилья мне никто не предложил. Работу -- на кирпичном заводе... Только куда мне? Здоровья такое, что один Бог знает, сколько осталось жить. Я согласен стать сторожем, дворником -- были бы силы работать и свой угол.

Есть еще один документ, за который Володя держится, как утопающий за соломинку -- письмо Василия Усенко, начальника главного управления труда и социальной защиты населения Одесской областной государственной администрации, где он просит Анатолия Доцуленко, директора областного центра занятости, ссылаясь на обращение Уполномоченного Верховной Рады по правам человека, посодействовать:

"Петров В. Ю., 1952 года рождения, бывший житель Одессы, без определенного места жительства, безработный. В текущем году Петрову В. Ю. оформлен и выдан паспорт, установлена 3 группа инвалидности от общих причин заболевания, назначена и выплачивается социальная пенсия по инвалидности в размере 50 грн. 66 коп. Но бытовые проблемы Петрова до конца не решены. Учитывая социальный статус Петрова В. Ю. и то, что этот вопрос находится на контроле Уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека, прошу Вас, уважаемый Анатолий Сергеевич, принять меры относительно трудоустройства Петрова В. Ю. Желательно, чтобы работодатель предоставил ему любое жилье."

ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?

Письмо было составлено в мае этого года, однако никаких продвижений нет. Владимир опять перебрался в Киев и вот уже более трех месяцев живет в сарае Китаевского монастыря.

-- С голоду не помру, -- говорит он. -- Добрые люди милостыню подают, монахи помогают. Но разве это жизнь? Некоторые собаки живут лучше. Что мне еще нужно сделать, чтобы обратить на себя внимание: опять идти под посольство с бензином? Ведь, по большому счету, мой вопрос можно решить быстро, даже в одесской мэрии. Мне все равно, где жить -- в селе или в городе. Согласен на подвал, сарай без света, газа и воды. Главное -- крыша над головой и кусок хлеба на столе. А для этого нужна работа...