АНЕСТЕЗИОЛОГ ОТПРАВИЛА НА ТОТ СВЕТ ПАЦИЕНТКУ

Хирурги собирались делать женщине в общем-то обычную операцию. Но анестезиолог не смогла ввести наркоз. Райпрокуратура Яготина обвинила врача не только во врачебной ошибке, но и "в невнимательности, преступной небрежности и самонадеянности". Суд с обвинением согласился.

"ОНИ ГОВОРЯТ, ЧТО Я ЕЕ "ЗАДУШИЛА", НО ЭТО ЛОЖЬ"

Говорят, у каждого врача есть свое маленькое кладбище. Но эта истина постигается слишком трудно как пациентами, так и медиками.

В Яготинскую больницу Валентина поступила с гинекологическим диагнозом и 13 ноября 2002 года ей должны были делать операцию. Однако работа не заладилась сразу. Больную начали готовить к операции в 10.00. А в 12.00 ее привезли в операционную, и анестезиолог Татьяна Шевченко приступила к работе. После вводного наркоза -- через 40 секунд -- наступило расслабление, и врач приступила к интубации. Поскольку препараты, введенные женщине, действуют на центральную нервную систему, угнетая дыхательный центр и расслабляя скелетную мускулатуру вместе с дыхательной, анестезиолог должна была обеспечить дыхание с помощью аппарата искусственной вентиляции легких (ИВЛ). Для чего необходимо было ввести интубационную трубку в трахею. Но первая попытка оказалась неудачной. Женщина стала задыхаться. Заметив это, врач мгновенно вынула трубку, надела на Валентину кислородную маску, начав "раздыхивать" ее.

Ситуация стабилизировалась, и через пять минут -- в 12.45 -- врач предприняла вторую попытку и ввела трубку за 15 секунд. Потом выслушала легкие и, убедившись, что больная нормально дышит, дала команду хирургам на пробный разрез. Но те увидели, что из разреза пошла темная кровь, а это всегда свидетельствует лишь об одном -- о недостатке кислорода в ней. Операцию остановили. Только после этого и Татьяна увидела, что лицо больной стало синюшным. На несчастную женщину вновь надели кислородную маску и увезли в реанимацию, где она через неделю -- 19 ноября -- скончалась.

Фатальная ошибка? Непрофессионализм? А, может, организм больной женщины отреагировал неадекватно или особенности ее физиологии помешали провести обычную для любого анестезиолога процедуру? Но почему в суде свой рассказ о случившемся Татьяна начала словами: "Они говорят, что я ее "задушила", но это ложь"? Почему совсем не сочувственное отношение к врачу увидела и я: косились коллеги, плохо говорили о ней люди?

"ОНА СКАЗАЛА, ЧТОБЫ МЫ ЗАНИМАЛИСЬ СВОИМ ДЕЛОМ"

Так что же происходило в операционной "не по протоколу"? Олег Михайленко -- врач, присутствовавший на операции, рассказал, что когда хирург Гордийчук обнаружил темную кровь и сказал об этом, то Татьяна отреагировала жестко, сказав: "Не может быть, я же здесь". Что означало -- трубка в трахее и, следовательно, больная дышит нормально. Кто-то сказал, что оперировать нельзя, на что она снова грубо ответила, чтобы занимались своим делом, то есть оперировали. Но хирурги занервничали, Михайленко подошел и слегка надавил на живот больной -- все услышали обратный выход воздуха через трубку. А это означало лишь одно: она оказалась в пищеводе и "нормально дышит"... желудок.

На суде врач объяснила, что физиология женщины была сложной: короткая шея, маленькая челюсть, большой язык. Она утверждала, что отчетливо слышала работу легких. Однако, по всей видимости, ей не удалось "пройти" голосовую щель, чего она не заметила. Пыталась врач объяснить смерть пациентки и неадекватным лечением после неудавшейся операции, введением "не тех" препаратов. Однако оказалось, что сутки после ЧП Татьяна сама была у постели больной, как и предписывают правила.

В 15.00 Валентина начала приходить в себя. Вызваны невролог, терапевт, окулист. Коллеги говорили, что Татьяна должна была бить во все колокола, просить помощи коллег-анестезиологов, чтобы помогли подключить больную к ИВЛ. Но третьей попытки она не сделала и за коллегой не послала. (На тот момент второй анестезиолог был в отгуле.)

Только в 20.15 приехал вызваный из облбольницы специалист. Она проконсультировала, но тоже не сделала ни одной попытки заинтубировать больную. И лишь после этого машина "Скорой помощи" была послана на дачу за коллегой Татьяны -- врачом-анестезиологом Дмитрием Малыком.

Малык прибыл в 22.00 и за 15 секунд (!) заинтубировал больную, что дало возможность подключить ее к ИВЛ. Но было поздно. Чтобы недостаток кислорода стал слишком большим, хватило тех пяти минут между двумя попытками интубации, говорят врачи. Процесс стал необратимым: начался отек мозга, а потом и отмирание клеток коры головного мозга.

-- Она всегда была высокомерной женщиной, мы жалеем, что приняли ее на работу, помогали ей, -- сказал Дмитрий Малык, когда мы пошли с ним в реанимацию удостовериться, действительно ли в больнице были все необходимые принадлежности и аппараты для спасения женщины. -- Я ввел трубку быстро и не заметил тех физиологических проблем, о которых Татьяна говорила на суде. Правда, после этого мой личный инструмент, которым я работал, пропал.

"НАШ БИЧ -- БЕЗНАКАЗАННОСТЬ"

На суде муж Валентины подал иск о возмещении морального ущерба. Выяснились и еще кое-какие детали. Например, что перед операцией он положил в карман анестезиологу 50 гривен -- "чтобы все было хорошо". После случившегося та деньги вернула. Но растерявшись, вдруг заявила на суде, что "взятку не доказать", мол, она денег руками не брала. А как вернула? Впрочем, на этом внимание никем особо не заострялось. Мысль о том, что все врачи берут -- кто до операции, кто после, кому приносят деньги, а кому кур или помидоры с огорода -- для людей была очевидна. Ну берут, ну жизнь такая. Только бы они дело свое знали, родного человека вылечили. А эта...

Оспаривала Татьяна и две судебно-медицинские экспертизы. Но тоже как-то странно. Она заявила, что результаты их были бы другими, если бы она дала взятку. А ей предлагали заплатить экспертам ни много ни мало -- $1,5 тысячи США. Однако следователь яготинской райпрокуратуры, который вел дело, никак не мог добиться от нее, кто же именно требовал. "Ни адреса учреждения, ни телефонов, ни фамилии или должности человека, которому она должна была заплатить, подследственная не знала",-- сказал он на суде. Оказалось, ей говорил адвокат, что кто-то намекал ему... Короче, ситуация туманна.

Собственно, подобных странных поворотов мысли и следовало ожидать -- на суде Татьяна защищала себя сама. Она считала, что сможет отстоять свои интересы. Поэтому рассказала, что на следствии отказ от показаний о требовании взятки подписала потому, что была "под прикрытием органов", которые как раз пытались поймать взяточников. Довод был по-детски наивен. Что неудивительно: трудно защищаться, когда за спиной -- смерть человека. И именно от недостатка кислорода, которым врач должна была обеспечить организм больной. А "отбиться" от обвинения было необходимо, ведь по статье 140 ч.1 "Ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей медицинским или фармацевтическим работником" ей грозило ограничение или лишение свободы на срок до двух лет. Понятно, что виновной себя Татьяна Шевченко не признавала до последней минуты.

-- Вина Шевченко абсолютно доказана судом, но поскольку вышел указ об амнистии, то мы посоветовали обвиняемой подать заявление с просьбой об отмене наказания, -- рассказал судья Владимир Карпович. -- Она подала, и этим свою вину признала. Однако амнистия -- это не реабилитация. Шевченко просто освобождена от наказания, так как имеет двоих несовершеннолетних детей. Хотя амнистия -- это хороший шаг, но наш бич сегодня -- безнаказанность: это уже относится ко многим делам, которые мы рассматриваем. Раз нет хоть какого-то наказания, значит, возможно повторение ситуации. Шевченко сейчас поехала отвозить детей в Россию, куда переедет сразу после следующего заседания, которое рассмотрит дело по иску мужа Валентины о компенсации за моральный ущерб в размере пяти тысяч гривен.

Позвонила в редакцию и сама Татьяна Шевченко. Она уже не говорила, что невиновна. Однако сообщила, что будет "бороться против решения о выплате компенсации, поскольку не имеет таких денег". Основатель жанра афоризмов Гарсиан Бальтасар, родившийся в семье врачей, в своих 300 правилах житейской мудрости будто специально для Татьяны давал совет: "Не упорствовать в неразумном. Люди перед судом своего разума ошибку осуждают, перед людским -- оправдывают". Но человека-то не вернуть...