"Я НИКОГДА НЕ ВЫРАСТУ, ТАК И ОСТАНУСЬ МАЛЕНЬКОЙ", --

28 августа в подвале заброшенного дома были обнаружены трупы 11-летней Тани и 10-летнего Гриши К., через час после заявления о пропаже сестры и брата. На вторые сутки по подозрению в двойном убийстве задержали 29-летнего дежурного железнодорожного переезда Степана Никитина (в интересах следствия имя и фамилия изменены).

Убийство произошло в поселке Шабо Белгород-Днестровского района, напротив школы, где учились дети, на центральной улице Ленина, 46.

"А КАК ДОБРАЛСЯ ДОМОЙ -- НЕ ПОМНЮ..."

-- Я ехал с работы на велосипеде, как обычно, -- рассказывает задержанный. -- Встретил Таню и Гришу, мы хорошо друг друга знали, я живу через пару домов от них. Дети мне доверяли, я им иногда кое-чем помогал. Спросил, куда идут, предложил подвезти. Таню посадил на раму перед собой, Гришу сзади на багажник. Проехали немного, почувствовал, что возбудился (потом не менее 15 школьников заявят, что не раз видели его, демонстрирующего перед ними свое "достоинство". -- Авт.). Остановился у этого дома, сказал ребятам, что в подвале у меня тяжелая сумка с нужными вещами, попросил помочь. Они пошли со мной. Там я обхватил мальчика рукой за голову и зажал рот ладонью, чтоб не кричал, а девочке приказал раздеваться. Мальчишка был шустрый, стал вырываться. Тогда я покрепче обхватил его за шею, он обмяк. Я подумал, что тот потерял сознание и положил его на пол. Девочка не стала сопротивляться -- испугалась за брата. Снял с нее джинсы, трусы... (дальше рассказывает, как совершал с ней развратные действия и насиловал в извращенной форме. -- Авт.). Потом тронул мальчика и понял, что он мертв. Испугался, что девочка теперь все расскажет. Нашел какую-то веревку -- валялась в подвале, и задушил ее, надел джинсы... Как добрался домой -- уже не помню...

А дома были гости -- приемной дочери Никитина в тот день исполнилось 13 лет. Они потом в своих показаниях и назвали точное время, когда опоздавший хозяин явился к столу. Прижатый неопровержимыми доказательствами, Никитин не стал отпираться. Сознался и в другом убийстве, совершенном два года назад (жертва предварительно также была изнасилована).

ДУМАЛИ, ЧТО ДЕТИ -- С МАМОЙ...

Таня и Гриша из многодетной семьи (теперь осталось пятеро), как Ксюша и Виталик, от второго брака Светланы. От первого трое -- 18-летний Сергей (его уже отправили на "вольные хлеба", здесь каждый "рот" на счету), 16-летний Игорь и 14-летняя Катя, также постоянно подрабатывающие на полях.

Виктор, отец семейства, трудится механизатором в фирме, расположенной в пяти километрах от Шабо. Дома бывает наездами, устает, хоть заработки невелики. В тот трагический день он находился на службе, а Светлана, тоже работающая, поехала в Измаил получить на семью ежегодное зерно, как она сказала, "за землю". Дом оставила на Катю -- та с малых лет хозяйка. Да и другие не избалованные, всегда вместе.

Таня вообще скромной, рассудительной, серьезной была. Поэтому мама о ребятах чрезмерно не переживала, зная, если что -- недалеко и бабушка живет, надежда и опора всей большой семьи. С чужими дети никогда не пойдут, а своих чего бояться -- поселок хоть и не маленький, примерно 10 тысяч жителей, но многие друг друга знают.

Светлана не была уверена, что к утру вернется, и попросила Таню отнести сменщице своей записку, чтоб та подстраховала, вышла вместо нее в понедельник на работу.

-- До сих пор вижу, как Танюша машет мне рукой, -- говорит Света печально.

Дочка отправилась вместе с Гришей -- шустрым непоседой, весельчаком, шалуном. В половине седьмого вечера ушли. Больше их не видели.

Отец приехал с работы после девяти. Катя позвала ужинать. Спросил, все ли в порядке. Та ответила: "Да". И все легли спать. Утром Виктор кинулся: "А где же Таня с Гришей?" Поспрашивали у бабушки, подруг -- не было нигде. Наверное, решили, упросили мать взять с собой. На том и остались ждать. Светлана задержалась аж до 28 августа, все "выбивала" зерно, да так ни с чем и вернулась. Тут и забили тревогу. Побежали в милицию, подняли на ноги -- шутка ли, четыре дня прошло.

Прибыли сотрудники милиции из области, района, помогали их коллеги из Овидиополя и Ильичевска, "прочесали" каждый уголок Шабо, близлежащие села. К злополучному подвалу не раз подходили, да на нем висел замок, никто и подумать на это место не мог -- центр, рядом магазин (Никитин, кстати, в нем после убийства покупал сигареты).

Пошли искать по второму кругу, затем поснимали замки со всех нежилых помещений (а таких оказалось немало)... Увидев два силуэта, сосед сначала подумал, что это бомжи. Оказалось -- дети.

ЕСЛИ БЫ РАНЬШЕ, ЕСЛИ БЫ РАНЬШЕ...

Весь поселок сегодня словно вымер. Я ходила по улицам в пять часов дня -- прохожих почти нет, школьный двор и стадион над самым морем пусты. Нет и велосипедистов (тут практически все крутят педали, поэтому не бросился в глаза никому и Никитин. В школе сказали, что родители передают и принимают после уроков из рук в руки детей не только первых, а и третьих, четвертых классов.

Люди припомнили, что частенько видели одного человека со странными наклонностями. Вернее, "нездоровым" интересом.

-- Вот когда надо было милицию вызывать, -- сокрушается Ирина Петровна, жительница близлежащей улицы. -- Но все ж думаешь -- дурью мается, вроде как ничего не случится. А вот и случилось...

Заговорили и дети, ранее стеснявшиеся рассказывать о том, что их преследовал чудаковатый дядя. Составили фоторобот. Стали искать. Нашли -- похож очень. И ребята, и взрослые указали: он.

Никитин "безобразия" не отрицал, но от убийства поначалу открещивался. С работы, мол, поехал домой. И время называл, на его взгляд, подходящее. Хотя получалось, что на дорогу у него ушло вместо проверенных экспериментом 10 минут целых 45. Были и другие нестыковки в показаниях, и улики, после которых отпираться стало бесполезно.

Мне разрешили присутствовать на допросе. Худой, светловолосый, с большими темными мешками под глазами, он волновался, речь прерывалась, было видно, осознает все, что натворил.

К моменту проведения следственного эксперимента прилегающую территорию пришлось оцепить плотным кольцом милиции -- народ рвался учинить самосуд.

-- Что толку, даже если его накажут?! -- горячилась уборщица школы Захаровна. -- Деток-то не вернешь. Его бы матери отдать на растерзание, чтобы всю ее боль почувствовал...

Другие отказывались верить в то, что все это совершил Степан.

-- Я приехала из отпуска, когда девять дней уже по детишкам было, -- рассказывает соседка и "преступника", и жертв Нина Петровна. -- Сказали, кто убил -- не поверила. Такая семья у них хорошая. Степа и сам со своей 5-летней манюней возился -- и в садик, и из садика. Тихий, спокойный, вежливый. С сыном моим 25-летним дружил... В голове не укладывается.

Говорят, уже после задержания Никитина его жена призналась, что иногда замечала "неправильное" поведение в отношении падчерицы -- то подглядывает за ней, то пониже спины шлепнет выразительно. Но, знаете, как -- всегда гонишь от себя дурные мысли, мол, показалось.

ЖИЛИ -- СЧАСТЬЯ НЕ ВИДЕЛИ. И ПОГИБЛИ В МУКАХ

-- Хорошие ребята были, -- вздыхает директор школы Людмила Чебан. -- Да, семья многодетная, небогатая, но неблагополучной ее назвать нельзя. Родители приходили в школу, как и остальные. Гриша -- мальчик непоседливый, но не вредный. Таня за ним присматривала... Девочка чудная! Горько и обидно, что оба так и не успели даже детства своего почувствовать -- жили трудно и бедно, и умерли в таких муках.

-- Какое там детство, -- машет рукой бабушка. -- Милиция спрашивала, ходят ли дети в бары, на дискотеки. Лучше бы спросили, едят ли досыта...

Мы листали семейные альбомы, в которых снимки, снимки... Ребята смеются, строят рожицы, наряжаются в новогодние костюмы.

Хозяйство совсем крошечное. Несколько кур, держать скотину средств нет, а корову год назад украли. Помощи ждать неоткуда.

-- До зимы хоть дыры в доме позатыкать надо, -- продолжает бабушка. -- Угля нет и купить не за что, стройматериалы тоже. Кирпичей саманных налепили из глины с соломой. По улице собираем доски, куски железа, подбираем, что плохо лежит. Ведь детей поднимать надо...

Молчим, чтобы не дать волю слезам. Ксюша и Виталик синими-синими глазами удивленно глядят на фотоаппарат и диктофон. Расспрашивать почерневшего от горя отца просто язык не поворачивается.

-- Это ж его первенцы, души в них не чаял, -- тихо говорит Света. -- От первого брака у него детей не было... А ведь сначала подозревали в убийстве именно Виктора. Алиби проверяли, ребят расспрашивали -- не бил ли их, не приставал ли к Кате...

Сидим на лавках, которые еще не убрали после "девятин": бабушка в траурной косынке, мама с отрешенным лицом и, кажется, еще не все понимающими глазами, босые детишки, жмущиеся ко взрослым. О ноги трутся две кошки. Поскуливает овчарка Туман.

В доме еще долго будет жить горе... Что можно сказать в утешение? Разве есть такие слова?..

Несу им из ближайшего магазина конфеты, печенье и думаю: "Может, все-таки надо было хлеба побольше взять?" Стыдно за сельчан, депутатов, которые помогают от всей души только когда в семье случается несчастье.

-- Верите, -- прижимает руки к груди бабушка, -- стыдно сказать, но благодаря похоронам смогли школьников к 1 сентября собрать. Люди несли что могли, мы их и пододели. А портфелей до сих пор нет.