"ЧТОБЫ РАССМЕШИТЬ ИСПАНЦЕВ, ИХ НУЖНО УДАРИТЬ ПО ГОЛОВЕ"

На спектаклях Славы Полунина все происходящее на сцене просто и понятно. Но зритель практически не дыша смотрит на знакомые -- кому по прежним годам, кому по жизненному опыту -- ситуации. Театр Полунина -- это мистерия, игра не только актера, но и зрителя. И этой игрой мы очищаемся. А самый грустный клоун мира считает своих зрителей детьми...

• Дом на колесах У меня появился дом только тогда, когда мне стукнуло почти 50. До этого у меня был чемодан и машина, в которой можно было ночевать всей семьей. Сзади был прицеп на пять тонн с книгами, декорациями, костюмами и семейной кухней. В ней всего восемь мест, но бывало в нее помещалось человек 15. Именно эта машина, Шевроле, и была много лет моим домом. На ней я объехал земной шар три раза. И вот два года назад машина сказала: "Все, больше не поеду". И я поставил ей памятник -- поднял на пьедестал посреди двора, внутри развесил карты всех мест, где она была, фотографии всех знаменитых людей, которые в ней ездили, фотографии всех знаменитых событий, в которых она участвовала. А вокруг разбил газончик, розы посадил. Все очень красиво. Теперь по всей Европе нас таскает другая машина.

• Смех, теплота и радость человеческой жизни везде одинаковы. Когда я делал спектакль, я исходил из того, что должен найти ключик к каждому зрителю. В Азии, например, зрители как маленькие дети. Просто помашешь рукой -- они смеются, лица руками закрывают, пальчик покажешь -- зал лежит от смеха. Когда начинаешь двигаться, они вообще под стулья залезают. В Англии на спектакль приходят самые разные люди. В одном ряду чуть ли не рядом могут сидеть панк, старушка, бомж и человек в котелке. И каждый сам по себе -- один плачет, другой смеется. Если рядом сидят русский и англичанин, то русский весь в слезах, а англичанин в истерике от смеха. Я стараюсь всегда так сделать, чтобы каждый получил крупицу удовольствия от этого спектакля. В Испании я обязательно делаю что-то динамическое, страстное, потому что испанцам недостаточно действа на сцене. Им нужно, чтобы их потрясли, чем-то по голове ударили, тогда они понимают, что это действительно зрелище. Специально для испанцев я в "Снежном шоу" в антракте не прекращаю работу: паутина, падающая на зрителя, придумана специально для них. Для английского зрителя, наоборот, ты должен себя вести тихо, что-то в уголке сцены молча делать, думать, а он будет разгадывать, что ты про себя думаешь. Это юмор другого порядка, типа нонсенса или абсурда, когда англичанин ищет нюансы, почему это столкнулось с тем, а потом из этого вышло такое.

• У славян 24 уровня восприятия. Самая близкая для меня -- это славянская культура. Это чувственность, страстность, что не в каждой культуре является интересом. 24-й уровень восприятия -- это когда зрителю необходимо, чтобы спектакль был зрелищем, как голливудский фильм со множеством эффектов: ой, там полетело, там побежало, что, куда и зачем? Человек, попавший в луна-парк должен переживать то состояние, которое переживает ребенок. Это один уровень. Другой уровень -- минималистические опыты. Попытаться добиться максимального эффекта, используя минимальные средства. Спектакль -- это мое исследование, как Хармс занимался исследованием литературного языка, так я занимаюсь исследованием языка движений. Третий уровень это, например, персонаж, герой, его судьба, путь, столкновение с миром. Например, пожилым людям, имеющим большой опыт столкновения с миром, интересно как персонаж преодолел все трудности жизненного пути, судьба героя и сюжет. Хотя, признаюсь, я не люблю сюжет как идею, но он необходим хоть в минимальной степени для зрителя. Так же, как балаганная тема, фокусы, когда вдруг у пальто, висящего на вешалке, поднимается рука. Нужно немного тайны или сказки, которая завораживает. А самый последний уровень для меня -- это тайна, метафизика.

• Метафизика театра.Когда-то театр был ритуалом и одновременно эстетическим событием. В нем соединялось магическое и эстетическое. Потом формула магического была изъята из театра и почему-то отдана религии. Я считаю это совершенно неправильным, потому что театр без магического просто не существует. Изъятие магического из театральной формулы -- это практически убийство. Поэтому все театральные поиски, которые не касаются магического, практически бесполезны. Театр связан со вселенной, космосом, бесконечностью, прошлым и будущим. Он определяет наше бытие во вселенной. Прийти и посмотреть бытовой спектакль, значит просто посмотреть на свою бытовую жизнь и не понять, что она собой представляет и почему так существует. Поэтому в каждом моем спектакле есть какое-то ритуальное событие, и человек, побывавший на нем, должен получить то же воодушевление, вдохновение, что и в церкви.