В АФРИКЕ ОН СПАСАЛ СТАРЫХ НЕГРОВ, А В ЕВРОПЕ -- СТАРЫЕ ОРГАНЫ

В начале второй мировой войны идеолог фашизма Геббельс задался целью привлечь на сторону Германии всех выдающихся ученых мира. Одно из писем с предложением о сотрудничестве пришло в далекую Африку к профессору медицины, теологии и философии Альберту ШВЕЙЦЕРУ. Однако величайший гуманист эпохи категорически отказался. Более того, зная одержимость Геббельса проблемой расовой чистоты, он заканчил ответ-отказ ироническим "центральноафриканским приветом", подчеркнув свое родство с черным населением Африки.

ЧТОБЫ НЕ УСНУТЬ... ОН ДЕРЖАЛ НОГИ В ТАЗУ С ХОЛОДНОЙ ВОДОЙ

14 января 1875 года в городке Кайзерсберг в Верхнем Эльзасе пастору Людвигу Швейцеру его жена Адель родила второго ребенка -- Альберта. Он был странным, мечтательным мальчиком. Природа и животные -- да, особенно животные! -- интересовали его куда больше чтения и письма. Его завораживала музыка. Играя на пианино, он импровизировал, уносясь мечтами вдаль. Плюс к этому Альберт был страшно застенчив и -- что парадоксально -- смешлив. Любой пустяк вызывал взрыв хохота, что не раз вынуждало учителей записывать в классном журнале: "Швейцер смеялся на уроке". И никто не знал, что мальчика уже в этом нежном возрасте терзала мысль о несправедливости мира, о несоответствии реальности замыслу Творца.

Учась в Страсбургском университете на теологическом и философском факультетах, Альберт не щадил себя: чтобы не уснуть во время ночных занятий, он держал ноги в тазу с холодной водой. Только отличное здоровье позволило ему вынести такую огромную физическую нагрузку.

Альберт часто размышлял о своем предназначении в этом мире. "Мысль о том, что мне дана такая счастливая юность, всегда присутствовала в моем сознании, -- писал в своих воспоминаниях профессор. -- И все с большей отчетливостью вставал предо мной вопрос -- должен ли я принимать это счастье как нечто само собой разумеющееся? И размышление о праве на счастье было вторым величайшим переживанием моей жизни. И как переживание оно соединилось с первым, преследовавшим меня с самого детства: я имею в виду мое глубочайшее сострадание боли, царящей в окружающем нас мире". В 21 год он принял важное решение: до тридцати станет читать проповеди, заниматься наукой и музыкой, а после -- посвятит себя непосредственному служению людям. Правда, что именно он будет делать Альберт тогда еще не знал.

И жизнь пошла по плану. В 1899 году Альберт Швейцер защищает докторскую диссертацию по философии на тему: "Философия религии Канта", а в 1900 году -- диссертацию по теологии: "Проблема Тайной вечери на основе научных исследований ХІХ столетия и исторических сообщений." Это забирало много времени, но следуя своему решению, он находил возможность поехать в Париж к знаменитому органисту Европы Шарлю-Мари Видору, у которого брал уроки игры на органе. Как-то учитель посетовал: до сих пор нет ни одного введения в искусство Баха и уговарил ученика взяться за это дело. Альберт пишет книгу о великом музыканте на французском языке, а позже, в 1908 году, дополняет и издает труд "И.С. Бах. Музыкант-поэт" на немецком объемом 844 страницы. Считается, что о Бахе никто лучше него не писал. А в 1909 году из-под пера философа и теолога вдруг выходят... "Международные правила органостроения". Благодаря руководству Швейцера удалось сберечь не один старинный орган в разных уголках мира, хотя ранее считалось, что их нельзя рестварировать.

ЕВАНГЕЛИЕ ЛЮБВИ ВОПЛОТИТЬ В ЖИЗНЬ

Как-то осенью 1904 года Швейцер, разбирая свежую почту, нашел брошюру Парижского миссионерского общества. Его руководитель сетовал на недостаток людей в миссии, расположенной "на краю света" -- в провинции Габон на Юго-Западе Экваториальной Африки. Особенно остро не хватало врачей. Швейцера вдруг озарило: поиски себя в жизни закончены. "Отныне мне предстояло не говорить о евангелии любви, -- объяснял он позже, -- но претворить его в жизнь." Он оставляет пост директора фонда св. Фомы и поступает на медицинский факультет Страсбургского университета. На обучение зарабатывает органными концертами. Через два года после окончания учебы, защищает диссертацию "Психиатрическая оценка личности Иисуса", прибавив к своим прежним званиям -- доктора философии и богословия -- еще и звание доктора медицины.

В это же время Альберт знакомится в "Страсбургском кружке" с дочерью известного историка профессора Гарри Бреслау Хеленой, образованной, умной, деликатной девушкой. Она училась в консерватории, а будучи с отцом в Италии изучала живопись. Члены кружка много говорили о помощи людям всего мира и каждому конкретному человеку. Хелена уговаривает молодого мэра Страсбурга Швандера построить дом для матерей-одиночек и собирает деньги для сирот. Социальные проблемы страждущего человечества все больше захватывали девушку и она быстро нашла общий язык с Альбертом. Пришла и любовь -- они поженились. Хелена поддержала идею мужа поехать в Африку и закончила курсы медсестер, чтобы быть ему там полезной.

И вот час "Х" настал: вечером 26 марта 1913 года Альберт Швейцер с Хеленой отплыли в Габон, чтобы основать больницу при миссии в Ламбарене, небольшом поселении в джунглях на берегу реки Огове, откуда до столицы -- Либревиля -- целых 250 км.

Друзья профессора недоумевали: зачем человеку, который ни в чем не нуждается, человеку, которого знает вся Европа отказываться от всех благ цивилизации и ехать в непроходимые джунгли. Его пугали тем, что он подорвет здоровье и погибнет в безызвестности. Но доктор был непреклонен.

Первой больнице стал... курятник. Но уже через несколько месяцев был построен металлический барак, а возле него бамбуковые хижины. В бараке разместилась больница на 50 коек, операционная и аптека, а в бамбуковых хижинах жили родственники больных аборигенов. Уровень культуры жителей был далек от европейского. И доктору пришлось выработать твердые правила для своих пациентов. Он сформулировал шесть заповедей, каждая из которых продиктована условиями странного и неожиданного мира, в который он попал.

ПРИЕМ НАЧИНАЛСЯ ЧТЕНИЕМ ЗАПОВЕДЕЙ... ВРАЧА

Каждое утро прием начинался с того, что доктор зачитывал пациентам заповеди. Первая гласила: "Плевать возле дома доктора строго воспрещается". Ведь большинство пациентов страдали заразными болезнями. Только прокаженных больных лечилось по 4-5 человек. А тропическая дизентерия и язвы, венерические болезни... И никто не имел ни малейшего представления о гигиене.

Заповедь вторая взывала о тишине: "Ожидающие не должны громко разговаривать друг с другом". Аборигены привыкли к очень громкому общению, что мешало доктору и тяжело больным пациентам. Третья заповедь была отнюдь не медицинской, но говорила о чрезвычайно нищенском существовании людей: "Пациенты и их друзья должны приносить с собой запас пищи на целый день, потому что осмотреть всех до обеда доктор не успеет."

Четвертая заповедь нам непонятна: "Всякий, кто проведет ночь в миссии без разрешения доктора, будет отослан назад без всякого лечения". А дело в том, что людей приходило очень много, и разместить всех на территории миссии было не возможно. Но, как мы бы сейчас сказали, амбулаторные больные, оставаясь дрались с представителями враждующего племени, сгоняли с коек лежачих больных.

Пятая призывала возвращать "все бутылочки и металлические коробочки, в которых выдаются лекарства". Ведь во влажном климате порошки просто размокали.
Шестая напоминала, что Ламбарене стоял в самом сердце джунглей: "С середины месяца, когда пароход пойдет вверх по реке, и до тех пор, пока пароход не пойдет обратно, осматривать будут только тяжелобольных, чтобы доктор мог написать в Европу и получить оттуда побольше своих ценных лекарств."

ФОРМУЛА БЫТИЯ ОТКРЫЛАСЬ ВНЕЗАПНО

Ученый и философ, Швейцер размышлял и о врачебной этике. Однажды, плывя по реке к больной женщине, он сидел на палубе барже, как обычно предаваясь думам. "На третий день путешествия, -- вспоминал доктор. -- в тот момент, когда садилось солнце, а мы продерались через стадо гиппопотамов, в моей голове неожиданно вспыхнула непредсказуемая и непридуманная фраза: благоговение перед жизнью". Позже ученый разработал целую этическую концепцию "благоговения". Эта этическая формула уважения к жизни стала теперь классической. "Я жизнь, которая живет среди других жизней, которые тоже хотят жить", говорил Швейцер. "Когда мы начинаем проводить различия в ценности имеющихся видов жизни, то неизбежно заканчиваем тем, что судим об ценности по степени полезности-не полезности и удаленности от нас. Идя таким путем мы заканчиваем допущением о существовании жизней, уничтожение которых ничего не значит и, в силу обстоятельств, включаем в разряд этих, малоценных, жизней различные виды насекомых, растений, животных, а потом отдельных людей и целые народы," -- пишет ученый.

Все этические постулаты пришли не "от ума", а "от сердца и души": он с великой любовью относился ко всему живому. Местные жители приносили ему больных животных, он охотно кормил и лечил их. И те отвечали ему преданной любовью: его всегда сопровождали собаки, коты всегда сидели на его столе, когда он писал письма, а под столом жил ежик Речел и постоянно лежала черная овца. На веранде Швейцер сделал дом для диких свиней Текля и Изабэль. Бегало по двору за доктором и три молодых пеликана -- Тристан, Персиваль и Лоэнгрин. А попугай Кукеди каждое утро говорил ему: "Доброе утро, доктор". Жили у него и маленькие обезьянки, которые, однако, доставляли много хлопот своим баловством.

ОДНА ЖИЗНЬ ДОРОЖЕ БОМБЫ

В далекой Африке Швейцер не порывает связи с друзьями из Европы. А там в это время разворачиваются грозные события: революции, войны. В годы первой мировой войны он вместе с Альбертом Эйнштейном, Роменом Ролланом, Стефаном Цвейгом, Бернардом Шоу входит в группу прогрессивных деятелей науки и культуры, занимающую активную антивоенную позицию. 25 августа 1915 года он писал Ромену Ролану из Ламбарене: "Мне было необходимо сказать Вам, как я восхищаюсь мужеством, с которым Вы восстаете против мерзости, одурманившей массы в наши дни... Бейтесь же, я всем сердцем с Вами, хотя и не могу в нынешнем моем состоянии деятельно помочь Вам. "

В конце 20-х годов Швейцер выступает в защиту африканцев, борющихся за свою национальную независимость. В статье "Отношения белой и цветной рас" Швейцер настаивает на предоставление африканцам прав и свобод.

Известие об атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки шокировало ученого, и он одним из первых поднял голос протеста против атомного оружия. Стало крылатым его выражение: "Когда одной единственной бомбой убивают сто тысяч жизней -- мой долг доказать миру насколько ценна одна жизнь." Антивоенная публицистическая деятельность Швейцера вызвала широкий международный резонанс. За вклад в сохранение мира на Земле Альберту Швейцеру в 1952 году была присуждена Нобелевская премия мира. Большую часть ее он потратил на строительство поселка для прокаженных.

До последних дней доктор не переставал работать. Когда же почувствовал, что силы покидают его, то попросил друзей не суетиться, не реанимировать его, а дать спокойно уйти... 4 августа 1965 года в 11 часов вечера на 91 году жизни перестало биться сердце Альберта Швейцера. Он умер спокойно в своей постели, в больнице среди джунглей, которую он строил и любил. Узнав о смерти доктора люди стали заполнять площадку перед окнами его комнаты. Началось ритмичное африканское пение, а тамтамы возвестили джунглям о смерти. Молодые и старые, священники и врачи, друзья и пациенты... Все они говорили на разных языках, но одну и ту же фразу "Он был нашим отцом". И снова тамтамы отбивали горестную весть: "Великий белый доктор умер"...

КСТАТИ

Сегодня мир снова "встал на дыбы": идут войны, гибнут люди, снова не хватает врачей * искры Божьей, так не хватает современных великих гуманистов. И в 1998 году по инициативе профессора Казимира Имиелински в Варшаве создана Международная Академия Медицины имени Альберта Швейцера. *Кроме поляков, в нее входят известные Нобелевские лауреаты и ученые из 42 стран мира. Их цель -- удержать знамя гуманизма в мире, где господствует идеология наживы и накопительства, угрожающая этому миру потерей "лица человеческого". Ученых за развитие гуманизма Академия награждает Золотой медалью Альберта Швейцера, Большой Золотой медалью и Золотой звездой его имени. Ежегодно награждаются студенты и молодые ученые. А для автора этой статьи за работу о Швейцере специально учредили новую награду -- "Нагасаки--медаль мира".