"НЕ МОГУ ПРЕДСТАВИТЬ, ЧТО ПРИЕДУ В КИЕВ КАК ИНОСТРАНЕЦ"

Несмотря на молодой возраст, Константин Риттель-Кобылянский уже освоил пятнадцать оперных партий, в его репертуаре музыка от Перселла до Хумпердинка. Ему аплодировали слушатели Барселоны и Брюсселя, Мюнхена и Гамбурга, Сиднея и Тель-Авива, Нью-Йорка и Чикаго, Москвы и Санкт-Петербурга. Выступление с сольной программой на сцене Национальной оперы Украины стало ответственным экзаменом для певца.

"НИКТО ИЗ УКРАИНСКОЙ ДЕЛЕГАЦИИ НЕ УДОСТОИЛ МЕНЯ РУКОПОЖАТИЕМ"

-- Наверное, одно из самых важных событий в вашей жизни -- премия Европейского фонда культуры при Европарламенте. Вы удостоились ее первым из украинских певцов.

-- Получить эту премию -- действительно, честь. Ею удостаивают как уже известных людей, которые внесли неоценимый вклад в мировую культуру, так и молодежь. Примерно четыре тысячи молодых музыкантов отслушали прежде, чем выбрали 10 лауреатов.

-- Как о вас узнали в оргкомитете по присуждению этой премии?

-- Я пел в Страсбурге во Дворце музыки в одном из концертов "Viva Verdi". Выступали звезды (в частности, Ренато Брузон), а также молодые певцы. Кто-то меня там услышал и буквально через месяц мой профессор получил факс с вопросом: может ли он меня отрекомендовать на эту престижную премию.

На церемонии было очень много известных людей. Королева Испании София лично поздравила меня, я познакомился с великим актером и режиссером Питером Устиновым. Ко мне подходили и русские, и грузины, и армяне, но ни один человек из украинской делегации не пожал мне руку.

-- Вы коренной киевлянин?

-- Я вырос на улице Саксаганского. У нашей семьи еще с дореволюционных времен там была шестикомнатная квартира. После Второй мировой войны моих родственников "уплотнили": в одной комнате проживало девять человек. Когда я родился, там оставалась одна прабабушка. Я был там прописан, а на самом деле жил у мамы на Русановке. Мама -- актриса Светлана Кобылянская, переехала в Киев из Львова. Там она работала в Театре имени Заньковецкой. В Киеве сначала выступала в оперетте, а со временем стала заведующей труппой театра. Мой папа Александр Риттель -- типичный немец, блондин с голубыми глазами. О том, что он немец, никто не знал, дома об этом не говорили. Чего греха таить, тогда в нашей "великой" стране две национальности были вне закона: еврейская и немецкая. Он очень рано умер -- в 29 лет.

-- А как вы попали в Германию?

-- Тогдашний ректор консерватории, ныне покойный Николай Огренич, послал меня "по обмену" в Фрайбург, в Высшую музыкальную школу. Я в то время подрабатывал в Одесском муниципальном музыкальном театре "Ришелье". Мы должны были ехать на гастроли в США, но визы нам почему-то никак не открывали. Я позвонил своему педагогу Ивановой и спросил: "Мы едем в Америку?" Она ответила: "Нет. Ты едешь в Германию". Первое, что я сказал: "Не хочу". Но мне было неудобно перед Огреничем, который очень хорошо ко мне относился. Итак, я поехал во Фрайбург. Окончил аспирантуру и докторантуру. Студенческой жизни у меня там, по сути, не было, так как сразу пошли концерты.

-- Много поступало приглашений от менеджеров?

-- Очень много. В частности, оказалось, что я первый, кто открыл Фрайбургской публике красоту романсов Рахманинова. Сейчас появилась возможность заняться вплотную оперой. Меня пригласили принять участие в одном из оперных фестивалей в Германии, буду петь в нескольких оперных постановках.

В МОЛОДОСТИ Я ХОТЕЛ ЖЕНИТЬСЯ НА ЕВГЕНИИ МИРОШНИЧЕНКО.

-- Говорят, вы большой поклонник таланта Евгении Мирошниченко?

-- Я был еще совсем молодым и мечтал жениться на ней. Приходил на ее спектакли с четырьмя букетами. Ждал ее у четвертого театрального подъезда в любую погоду: в снег, в дождь. Я мечтал, чтобы хотя бы один из моих букетов она принесла домой, не подарила бы коллегам. Всем актрисам нужно учиться у нее. Она гениальная. Я пригласил как-то домой одного моего очень хорошего знакомого из Фрайбурга, Майнхарда Шерера. Это очень богатый человек, который был знаком с Марией Каллас. Когда я показал ему видеозаписи Евгении Мирошниченко (причем, среди них были записи пятилетней давности) и спросил: "Как ты считаешь, сколько ей лет"? Он ответил: "Голос звучит лет на тридцать. Но ей, думаю, сорок пять". Узнав, сколько лет Евгении Семеновне на самом деле, он был потрясен и сказал, что таких высоких нот в своей жизни не слышал.

-- Два года назад у вас была возможность получить немецкое гражданство, но насколько мне известно, вы отказались. Почему?

-- Я не готов читать лекции о патриотизме. Но просто не могу себе представить, что буду приезжать в Киев как иностранец.