БЫЛО В КИЕВЕ ДВА КРЕЩАТИКА И ВОСЕМЬ АНДРЕЕВСКИХ ПЕРЕУЛКОВ

Мир, как говорится, тесен. Еще Николай Закревский сетовал, что в древности в Новгороде существовали свой Подол, Волосова улица, Гончарный конец, в Москве -- дворы Кожевников и Гончаров, а во Владимире на Клязьме -- даже Золотые Ворота и речка Лыбедь.

Историк не предполагал, что в самом Киеве когда-то появятся улицы-"близнецы" и местности с одинаковыми названиями. Кстати, в начале 70-х годов прошлого столетия в украинской столице насчитывалось более 1000 (!) улиц с составной наименования "новая". Улиц с именем Кобзаря было 10, Гоголевских -- 5, Садовых -- 6, Школьных -- 5, Андреевских переулков -- 8...

Но самое интересное, что еще в ХIХ веке на окраинах и в пригородных зонах местные обыватели старались не отставать от центра и называли свои улицы и урочища популярными киевскими топонимами. Так, на Осокорках размещалась Бессарабочка, (впоследствии -- улица Бессарабская). Были здесь улицы Завальная (по аналогу с Подвальной), Подборная (Подгорная), Подлинка. А вот Липки ("родичи" Липок на Печерске) располагались уже в дачном селении Боярка. Здесь, на полянах вырубленного бора, яркой достопримечательностью являлся... Крещатик. Эту улицу стали застраивать в начале 80-х годов позапрошлого столетия -- за короткое время появились роскошные усадьбы, богатые магазины, почта, аптека и даже театр.

Если периферия пыталась приблизиться к стандартам большого города, то сами киевляне стремились к "мировым масштабам": Крещатик нарекли Бродвеем, Николаевскую -- Парижем, Днепр -- Иорданом, а острова и заливы на Левобережье -- Венецией. Более того, маститые мастера слова пытались "закрепить" созданные ими неологизмы-топонимы на страницах литературных произведений. Значительную лепту в "копилку" подобных переименований внес коренной житель Киева Михаил Булгаков.

Например, представляя читателю "самую фантастическую улицу в мире", автор "Белой гвардии" называет ее Мало-Провальной, хотя старожилы понимали, что речь -- о Малоподвальной улице, соседствующей с Прорезной. Нетрудно было определить и в наименованиях Ловской и Лубочицкой реальные -- Львовскую и Глубочицкую.

Наслышанный с детства о библейской царице Савской, автор вводит в канву романа улицу Савскую, подразумевая ничем не примечательный Совский переулок на Приорке (сегодня -- улица Коростышевская). А вот Волошскую Булгаков переименовал в Волынскую, Вознесенский спуск -- в Вольский.

Не прошел писатель и мимо Вышгородской улицы, назвав ее Подгородней. Зато улица Резницкая на Печерске, где жили резники со скотобойни, получила более благородное звучание, имитирующее фамилию домовладельца, -- Резниковская. Прообразом Киевского спуска стал живописный Кловский. Между прочим, в романе не встретишь топоним "Киев" -- местом действия является безымянный населенный пункт Город.

Следует отметить, что многие литераторы именовали Киев "городом N". А Шолом-Алейхем в своих произведениях называл Егупец, добавляя при этом "благословенный край". Писатель достоверно указывал расположенные в Егупце улицы Крещатик и Александровскую, Подол, мельницу Бродского, гостиницу "Европа".

Пребывающий в городе в конце ХVII века генерал-аншеф Патрик Гордон, шотландец по происхождению, любил давать свои названия неизвестным местностям. Так, два принадлежащих ему острова на Днепре он нарек Каролиной и Якобиной. Второе довольно революционное наименование якобы связано с аномальным явлением, свидетелем которого стал бравый вояка. В его дневниках осталась запись: "1 июня 1685 г. Гордон поехал на остров посмотреть на своих коней... Вечером, лишь только село солнце, появился на западе огненный змей, который сначала взвился ввысь, словно ракета, потом начал бледнеть и через полчаса исчез...". Видать, это зрелище вызвало у генерала ассоциацию с кровавым террором якобинцев (партия в эпоху Великой Французской революции).