"С УХОДОМ ПАРАДЖАНОВА В КИЕВЕ УШЛО СМЯТЕНИЕ УМОВ"

Имя Сергея Параджанова еще при жизни стало больше чем легендой. Символом неординарности, ренессансной талантливости, внутренней свободы личности во всем мире стал общепризнанным символом украинского кинематографа. Армянин "тифлисского разлива" (как сам себя называл) первым на этой земле выпустил из тугого лука творчества ту острую стрелу, которая, попав в десятку, разбудила и воодушевила других. Этот год удивительным образом соединил несколько юбилейных параджановских дат: вчера ему исполнилось бы 80, его первому фильму "Андриеш" будет 50, его главному фильму-взрыву "Теням забытых предков" -- 40, а одному из последних -- "Легенде о Сурамской крепости" -- 20.

"ВИНОВАТ В ТОМ, ЧТО СВОБОДЕН"

Убеждена, что таких людей Господь время от времени обязательно посылает на бренную землю. Сергей Параджанов, очевидно, был призван расшевелить многих, став для кого-то светилом, а для кого-то и роком. И очевидно, что этот человек с мистической аурой -- об этом "говорят" множество его жизненных обстоятельств. Недаром он так был схож с другим киногигантом и мистиком -- Андреем Тарковским (они в разное время даже лечились в одной парижской клинике и оба умерли от рака легких), оба с совершенно магнетической энергетикой.

И по воле рока судьба этого солнечного человека-"праздника" оказалась такой горько трагической. Его звездный фильм "Тени забытых предков" принес ему всеобщее признание и стал началом его конца. Его сажали в тюрьмы по придуманным обвинениям, а он выживал и там благодаря же своему творчеству. А выйдя оттуда, снова возрождался, как Феникс, и снова творил. По словам Беллы Ахмадулиной, "он был виноват в том, что свободен". А жена Параджанова, Светлана Ивановна Щербатюк (которая, несмотря на их развод, всю жизнь была тесно связана с ним, помогая и поддерживая), дала ему очень точную характеристику -- "очаровательный, но невыносимый".

Сергей Иосифович постоянно режиссировал все вокруг себя, как бы "монтируя" свой уникальный художественный мир, который нельзя ограничить какими-либо рамками или определениями. Он эпатировал разговорами, поражал своим экзотическим видом, эксцентрическим непредсказуемым поведением. Например, однажды он начал шить для Федерико Феллини фантастический наряд, а потом вдруг резко изменил планы: "У Феллини и без моего наряда есть что надеть". А в другой раз собственноручно сделал несколько потрясающих шляп для актрисы Аллы Демидовой, игравшей в спектакле "Вишневый сад". Ершик для мытья бутылок Параджанов приспособил в качестве экзотической бороды для своего кукольного автопортрета.

"Все знают, что у меня три родины. Я родился в Грузии, работал в Украине и собираюсь умирать в Армении", -- говорил Параджанов. Так все и произошло -- он умер в Ереване в 1990 году. Его сразу же назвали последним гением кино ХХ века. Но друзья и знакомые -- все, кто с ним общался и работал, это понимали и чувствовали всегда.

Кинорежиссер, народный артист Украины Роман Балаян "Если бы не Параджанов, я был бы, наверное (не знаю -- хуже или лучше), другим режиссером, потому что Сергей был некой высотой, о которую я, приехав в Киев, сразу же споткнулся. Он никогда мне не преподавал, но я часто бывал у него и слушал. У этого человека каждая секунда -- режиссура. И не важно, что он делал: хоть водку пил, хоть вино, или полы тер, но он никогда не был в быту. Это был вечный фонтан и импровизация. А потом, поскольку я тогда еще ничего не снимал, то был очень смел с ним (я в то время был очень амбициозным): спорил о других фильмах, ругал или хвалил. И мне очень нравилась его смелость, тем более в то время. Но он никогда не был диссидентом -- он был такой совковый (в лучшем смысле!), очень любил все украинское и понимал в этом.

Я думаю, что с уходом Параджанова в Киеве ушло "смятение умов", ушел "каратомер" (определитель параметров бриллиантов. -- Авт.), так как в городе все знали, что есть излишне откровенный человек, который может на "говно" сказать "гавно", на гениальность -- гениальность. Ушло мерило, критерий какой-то, в том числе и в архитектуре, скульптуре, живописи, литературе, потому что все к нему ходили..."

Кинорежиссер, народный артист СССР Владимир Наумов . "Для меня из всех многочисленных наград, которыми удостоены наши с Аловым фильмы, а потом уже мои, самой дорогой стала премия "Амаркорд". Она имеет особую цену еще и потому, что связана с Сергеем Параджановым. Я хорошо знал его в юности, так как учился с ним на одном курсе во ВГИКе, мы даже одно время жили в одной комнате в общежитии. Вообще у нас был замечательный курс: Марлен Хуциев, Юрий Озеров, мы с Аловым -- все очень разные, но Сережа особенно отличался.

Так вот, в тюрьме по праздникам давали кефир. Ему удалось украсть, кажется, семь кефирных крышек из фольги и спрятать под матрацем. Ночью он делал из них очень интересные "горельефы". Потом Сергей сумел передать их на волю, каким-то образом эти шедевры попали к итальянскому сценаристу Тонино Гуэрра, который в то время со своим другом Федерико Феллини снимали фильм "Амаркорд". И они решили по этим "кефирным" рисункам отлить серебряные медали-призы, которые и вручались на их кинофестивале в Римини. Одну из них в 1995 году получил мой фильм "Белый праздник". Другую такую медаль из российских деятелей кино получил Георгий Данелия. Как-то, еще в 80-х, я спросил Васю Катаняна (близкого друга Параджанова. -- Авт.): "Что сейчас Параджанов делает в Тбилиси?" Вася хмуро ответил: "Он делает все, чтобы его посадили..."

"ЛЮДИ, МЫСЛЯЩИЕ АССОЦИАЦИЯМИ, БЫСТРО СНАШИВАЮТСЯ"

Лариса Кадочникова, народная артистка Украины "Вот я подумала, идя к вам на интервью: "Интересно, а мог бы сейчас жить Параджанов?" У него всегда была своя ирреальная жизнь-театр. Конечно же, он бы как-то уживался, обитая в этой своей двухкомнатной квартире, и наверняка не смог бы ее поменять, наверняка ему также не давали бы денег на фильмы. Может быть, Франция или Италия помогали бы. Возможно, он уехал бы туда... Помню, я с фильмом "Тени забытых предков" ездила по всему миру и своими глазами видела, как везде картина (на Западе она называлась "Огненные кони") воспринималась и имела грандиозный успех: во Франции, Америке, Аргентине, в Англии -- стояли обалдевшие очереди! Если разобраться, то во главе плеяды того периода стоял Параджанов, и появилась группа молодых талантливых режиссеров. И какие были фильмы! Вот, понимаете, какая высокая планка была тогда -- и как сейчас она опускается.

И потому, когда недавно на праздновании 75-летия студии имени Довженко сделали на три с половиной часа киноконцерт и в нем не показали даже трех минут из "Теней...", может быть, лучшей картины студии, принесшей ей славу и великое множество наград, -- меня это потрясло. (Кстати, не было фрагментов и из "Белой птицы с черной отметиной", не было и фильма Ромы Балаяна "Полеты во сне и наяву" и "Черной курицы" Виктора Греся). И я подумала: "Почему же это случилось?" Это невольно продолжается, потому что посредственные люди не могут пережить таланта... Существует совершенно непонятная зависть и ревность даже к человеку ушедшему.

Нас познакомил Юра Ильенко, я тогда еще работала в "Современнике". И когда мы встретились на улице Горького, я увидела совершенно неординарного человека, абсолютного Чаплина: в черном костюмчике, черной шляпе он сидел посреди улицы на черном чемоданчике, а толпа неслась мимо него. И когда Юра меня представил, он сразу сказал: "Это Маричка! Я наконец ее увидел".

В Сергее всегда была невероятная потребность нахождения талантливых людей. Все режиссеры у него без конца "паслись", приходили пообщаться, рассказывали о своих планах, а он подкидывал мысли и решения. У них уши становились большими -- слушали, а потом это пытались применять. А если он видел чьи-то даже маленькие проблески талантливости, он сразу же поддерживал и говорил: "Это гениально!"

Параджанов, конечно же, не был идеальным, у него была масса недостатков, но более доброго человека я в своей жизни не встречала, пожалуй, только моя мама, Нина Ульяновна Алисова, великая актриса. Он всех всем одаривал -- качество сегодня уникальное. Прийдешь к нему, что-то понравится, и он тут же дарит -- ему это в радость. И хотелось что-то и ему принести -- была какая-то обоюдная отдача. У него никакие вещи в доме не удерживались. Однажды я увидела у него дорогой, расшитый камнями пояс -- он сразу мне подарил. Потом через месяц звонит: "Отдай, он мне нужен". Я сказала: "Нет -- это память". И всегда у него был накрыт стол: какие-то овощи, сыр, сухое вино. На кухне все время кто-то что-то готовил. Осенью он очень любил большие перцы, всякие восточные травы. И я его никогда не видела пьяным, никогда. Казалось, Параджанова реабилитировали: и памятник поставили, и звание народного Украины дали, однако... Я недавно в школе выступала и стала рассказывать о "Тенях...". И я спросила: "Кто из вас знает, слышал, видел?" Только учительница руку подняла. Зато у нас все знают любую американскую звезду... Больно и стыдно.

Никогда не забуду, как он пришел к нам в театр. Это произошло через неделю после того, как его выпустили, мы с ним встретились, и я пригласила его на премьеру "Отелло" в постановке Резниковича, где играла Дездемону. Он посмотрел спектакль, а потом прошел по центру зрительного зала и поцеловал сцену. И зал встал -- была буря аплодисментов.

Вот я переписала у него одну мысль -- слова его учителя Игоря Савченко: "Люди, мыслящие ассоциациями, быстро снашиваются". И я подумала: "Это же Сергей. Конечно, он мог бы жить и жить, а вот он только так и мыслил, и как он сгорел".

Почему его власть уничтожала? Может, если бы его дом не был таким открытым... Ведь туда мог прийти и дворник, и писатель, и абсолютно любой знакомый. И тут же сидит какой-нибудь режиссер из Москвы или Италии. Он никогда ничего не боялся и, конечно, мог ляпнуть что-то, ну и что -- он творческий человек. А стукачей всегда было много. Конечно, Параджанов мог сказать: "Дайте мне билет только в одну сторону", когда мы собирались лететь с фильмом в Аргентину. Но ведь это же не значит, что он не вернется! Именно такие люди и возвращались, в отличие от других, кто молчал. Он делал все наоборот. А это во все времена вызывало раздражение".

Второй раз Сергея Параджанова осудили в Тбилиси (обвинили во взятке при поступлении племянника в вуз). По иронии судьбы суд состоялся 27 августа 1982 года -- в день советского кино(!), -- и снова дали срок. Среди тех, кто всячески старался его выручить, был и Тарковский, и Белла Ахмадулина (писали письма Первому секретарю ЦК Грузии Шеварнадзе), и известный итальянский сценарист и художник Тонино Гуэрра, который тогда специально приехал в цэковский санаторий под Боржоми, чтобы просить Эдуарда Шеварнадзе за Параджанова. Его самым сильным аргументом было: "Зачем вам, грузинам, делать грязные дела Москвы своими руками". На следующий день Параджанова освободили и дали возможность работать в Грузии.

А вот как Тонино Гуэрро и его русская жена Лора рассказывали о своей первой встрече с Сергеем Иосифовичем: "Нас захотел познакомить с Параджановым режиссер Эльдар Шенгелая. Туда мы приехали с Рустамом Хамдамовым, позже пришла Софико Чиаурели, другие известные грузинские кинематографисты. Что делал Сережа в ожидании нас? Во дворе, под ореховым деревом, рядом с фонтаном, рассадил всех своих кукол. Деревянные перила лестниц изумительно раскрасил в белый и красный цвета, развесил свои ковры, вместо тарелок на домашнем столе разложил листья инжира, неповторимым натюрмортом выложил экзотические салаты. Вместо скатерти сверкало зеркало. Все стоя дожидались нас, чуть припоздавших. Мы взбирались на горку, рассматривая балконы, откуда гроздьями свешивались соседи, предвкушая очередной спектакль Параджанова. А однажды он предложил мне выбрать любой из своих четырех сценариев и снять по нему фильм за границей. Я отказался, сказав, что это -- рассказ об иной планете".

Действительно, фильмы Параджанова -- это совершенно новое эстетическое восприятие мира. Но, к сожалению, еще больше его идей остались на бумаге или в голове, так как более 15 лет он был отлучен от кино. Параджанова очень притягивала личность Тараса Шевченко. Сергей Иосифович не только мечтал снять фильм о нем, но и экранизировать поэму "Мария". В его планах было "Intermezzo" Коцюбинского, "Демон" Лермонтова, "Дремлющий дворец" по "Бахчисарайскому фонтану" Пушкина (мастер то ли всерьез, то ли шутя говорил, что роль Пушкина будет играть Бельмондо. "Чудеса в Оденсе" по Андерсену (уже был приказ о запуске картины, но Параджанова арестовали). Для "Киевских фресок" были даже отсняты пробы, но фильм по сути запретили. В конце жизни на "Арменфильме" он начал снимать "Исповедь", но не успел завершить. Был очень заинтригован образом Мамая, просто бредил "Словом о полку Игореве". В одном интервью Параджанов сказал: "Украина меня атаковала желанием, чтобы я снял "Слово о полку Игореве". Это для меня высшая награда... Свое осуждение и выезд из Украины, где прошло мое творческое становление, я приравниваю к трагическому концу своей творческой биографии". И как ни парадоксально, Параджанова лучше знают и ценят на Западе, чем в так любимой им Украине. Почему бы третьей родине гения не вернуть долг этому удивительному художнику? Хотя бы в виде каких-то внешних атрибутов -- улицы его имени или кинотеатра...