ЭТОТ ДЕНЬ В ИСТОРИИ

Не читавшие его стихов, зачастую уверены, что этого поэта правильно называть "Мендельштамом", видимо, по аналогии с Мендельсоном. Для большинства он -- отчаянный малый, "проехавшийся" эпиграммой по "кремлевскому горцу" и его "тараканьим усищам", за что "отец народов", конечно же, испортил ему жизнь.

Первый крик Оси Мандельштама прозвучал более века назад в Варшаве. Потом был Питер, "любимый до слез", учеба в университете в Париже, голодная Алупка и визиты в легендарный волошинский дом в Коктебеле. После гибели Осипа Эмильевича, Ахматова призывала всех знавших его, непременно засесть за мемуары, опасаясь, что потомки получат довольно куцый ассортимент "особых примет" поэта: "маленького роста... суетливый... скандалист...". Именно такими чертами награждали Мандельштама в анекдотах, популярных в литературных кругах.

Илья Эренбург писал: "Он не может говорить о чем-либо более трех минут, он сидит на кончике стула, все время готовый убежать куда-то как паровоз под парами... Мандельштам бродит по свету, ходит по редакциям, изучает кафе и рестораны. Потом -- это бывает очень редко, а посему и торжественно, -- разрешается новым стихотворением. Взволнованный, как-будто сам удивленный совершившимся, он читает его всем и всякому. Потом снова бегает и суетится... Он с нами живет понятный и доступный, но, как беременная женщина, смотрит не на мир, а в себя".

"Я даже считал его великим", -- говорил Валентин Катаев. И не только он. Гениальность Мандельштама признавала почти вся капризная и придирчивая писательская братия. Он жил бы гораздо дольше и безмятежнее, если бы не антисталинский "памфлет", но именно он и стал для потомков мандельштамовской визитной карточкой.