ВОЕННАЯ ТАЙНА ЖИЗНИ И СМЕРТИ АРКАДИЯ ГАЙДАРА

Личность Аркадия Петровича Гайдара до сих пор окутана домыслами и слухами. А его сын Тимур и внук Егор уже давно стали мишенями для политических острот и завистливых сплетен. Как всегда бывает в таких случаях, то что защитники ставят Гайдару в заслугу, его обвинители считают преступлением. Советская иконография изображала его пламенным борцом за революцию, русские патриоты -- убийцей и психически ненормальным человеком. В одной из автобиографий Гайдар так описал свою жизнь: "Рождение. Воспитание. Воевание. Писание". Еще ребенком он попал в водоворот гражданской войны, видел смерть, многим приносил ее сам, и вдруг -- светлые, исполненные такой нежности к детям книги, которыми зачитывалось не одно поколение детей. 22 января исполнилось 100 лет со дня рождения Аркадия Гайдара.

"МЫ-ТО ЕГО ПРОСТИМ. НО ПРОСТЯТ ЛИ ХАКАСЫ?"

Его родители не были профессиональными революционерами. Но в доме Голиковых в Арзамасе часто хранилась нелегальная литература, и время от времени прятались "товарищи". Неудивительно, что Аркадий писал отцу на фронт такие письма: "Милый папочка... как у вас поставлена дисциплина?.. Что говорят солдаты о большевиках и Ленине"? В то время тысячи мальчишек грезили оружием, войной, подвигами. Их побеги на фронт, в том числе и попытка Аркадия, впоследствии описанная им в "Школе", не были редкостью. Но только, пожалуй, Голикову в ряду немногих других удалось осуществить мечту и попасть на настоящую войну. Уже давно исследователи пришли к выводу, что все последующие несчастья Аркадия Голикова -- неконтролируемые приступы ярости, хронические запои, никак не складывающаяся личная жизнь и болезнь -- были результатом именно его "военной" юности с контузиями и ранениями. Список "горячих точек" той поры, в которых пришлось побывать Голикову, длинный: Петлюровский, Польский, Кавказский фронты, антоновщина (Тамбов), банды Башкирии (как сам заметил -- "это ерунда") и Хакасия -- банда Соловьева.

Именно Хакасию Гайдару сейчас вспоминают чаще всего. Слухи о жестокости и даже садистских наклонностях Гайдара ходили по Москве даже после гибели писателя в 41-м, а писатель Поженян из-за этого отказался писать сценарий для фильма о Гайдаре. Владимир Солоухин ездил в Хакасию, разговаривал с местными жителями, пытался изучать архивы. Но и там уже побывали люди из Москвы, и кроме напечатанных слепым шрифтом справок о выдаче отрядам продовольствия Солоухин практически ничего не нашел. Зато оказалось, что знаменитый псевдоним "Гайдар", несмотря на романтические версии его происхождения, имеет совсем иной смысл. Впрочем, Гайдар никогда и не скрывал, что привез псевдоним из Хакасии, объяснял, что местные жители всегда встречали его вопросом: "Хайдар, Голиков?" Кто-то из биографов Гайдара перевел это слово как "всадник, скачущий впереди". Но Владимир Солоухин со слов своего приятеля-хакаса Михаила Кильчакова утверждает, что "Хайдар, Голиков?" означает "Куда направляешься, Голиков?".

По мнению Солоухина, Голиков командовал не военной частью, а отрядом ЧОН (части особого назначения), проводившим так называемую "профилактику" среди населения. (Причем в армию Аркадия отправила мать.) Говорят, в Хакасии имя Гайдара до сих пор вызывает ужас. Имеющий уже немалый опыт боевых действий, опьяненный юношеским максимализмом, Голиков очень хотел поймать банду Соловьева. Но атаман никак не давался ему в руки, даже передавал издевательские записки, дескать, давай встретимся, чайку попьем, поговорим... Местные жители рассказывали, что Голиков в одном селе расстрелял около сотни человек, в другом спустил под лед живыми несколько десятков мужчин -- за содействие Соловьеву. А однажды Гайдар принял за связного атамана 11-летнего мальчишку и в припадке ярости зарубил его шашкой. Эти "подвиги" взволновали даже командование ЧОНа, поскольку действия Голикова были направлены в основном против коренного населения -- хакасов. Его исключили из партии и хотели отдать под трибунал, но заступничество Тухачевского, который знал Голикова еще по тамбовскому восстанию, спасло зарвавшегося юнца. По официальной версии Голикова уволили из армии за то, что самовольно расстрелял четверых пленных, которых конвоировал на допрос. Существует легенда о том, что Сталин знал о "геройствах" Голикова в Хакасии. После демобилизации он написал заявление с просьбой восстановить его в партии. Сталин ответил: "Мы-то его, может быть, и простили бы. Но простят ли хакасы?"

Можно сказать, что в литературу Голиков попал "с корабля на бал". Вернее, с коня. Аркадий был начитанным, писал стихи. В 1925 году он принес в редакцию ленинградского альманаха "Ковш" несколько исписанных тетрадок и сказал: "Я -- Аркадий Голиков. Вот мой роман. Я хочу, чтобы вы его напечатали". В те годы в "Ковше" печатались Алексей Толстой, Михаил Зощенко, Вениамин Каверин, Борис Пастернак, Осип Мандельштам. Но повесть Голикова "В дни поражений и побед" все же напечатали. Литературные критики назвали сюжет банальным эпизодом, а язык серым и неживым. Однако Константин Федин и Михаил Слонимский разбирали каждую строчку молодого автора буквально по слогам и порекомендовали изучать мирную жизнь. А тут один давний товарищ посоветовал Голикову поработать в пермской газете "Звезда". Первый его рассказ "Угловой дом" был подписан уже псевдонимом Гайдар.

"МИЛЫЙ МОЙ, СЛАВНЫЙ МАЛЕНЬКИЙ КОМАНДИР"

Вскоре Аркадий познакомился с семнадцатилетней Рувой-Лией Соломянской, которая организовывала в городе пионерское движение. В 1932 году он писал: "...Вспоминаю смутно -- Пермь. Голубой дом. Лильку -- девчонку в ярком сарафане". Они поженились. Сын Тимур родился в 1926 году в Архангельске, где Лия работала на радио журналисткой. Аркадий тогда жил в Москве и увидел сына только через два года. Говорят, Гайдар назвал сына Тимуром, подражая Фрунзе, давшему своему сыну такое же имя.

В 1931 году Соломянская ушла от Гайдара к журналисту "Комсомольской правды" Самсону Глязеру. О причинах разрыва никто никогда не говорил. В 1936 году Лию Лазаревну арестовали, и она несколько лет отсидела в Карлаге. Когда Гайдар узнал об этом, он страшно напился, звонил самому Ежову, пытался как-то помочь, защитить... Но только к 1940 году его бывшую жену выпустили. Гайдар уехал в Хабаровск. Как выяснилось, он болезненно переживал их разрыв, особенно разлуку с сыном. "Наконец-то получил первую за 4 месяца телеграмму из Москвы. Тимур у Лили. Милый мой славный маленький командир," -- писал он в 1932 году. Буквально через месяц пришло письмо от сестры Натальи: "Твое письмо Тимуру прочла Лиля, и почему-то плакала. Очень странно". Потом он запишет в дневнике: "Ничего странного нет. Жили все-таки долго, и есть о чем вспомнить. А в общем, дело прошлое". В письмах к сестре Гайдар недоумевал, почему бывшая жена ничего не пишет о сыне, просил зайти к Тимуру, поговорить с ним об отце, а также забрать оставшиеся вещи.

В августе 1932-го Гайдар попал в психиатрическую больницу. Его коллега журналист Борис Закс вспоминал, как однажды Аркадий в припадке ярости разгромил квартиру, в которой жили сотрудники редакции, а потом пытался вскрыть себе вены лезвием. "У него отнимали одно лезвие, но стоило отвернуться, и он уже резался другим. Увезли в бессознательном состоянии. Я думал, не выживет. Позже мне довелось увидеть его в одних трусах: вся грудь и руки были покрыты огромными шрамами. Ясно было, он резался не один раз".

В Хабаровской больнице Гайдар писал "Военную тайну". Нянечки, видя исписанные тетрадные листы, спрашивали: "Стишками балуетесь? Вы что, писатель? А я вот такие стишки люблю..." В дневнике Гайдар тогда записал: "Очень хочется крикнуть: "Идите к чертовой матери!" Но сдерживаешься. А то переведут в третье отделение, а там у меня за ночь украли папиросы и разорвали на раскурку спрятанную под матрац тетрадку". Выписался он через месяц, измотанный психически, без денег и какого-либо желания писать дальше...

В 1934-м Гайдар получил заказ от журнала "Пионер" на повесть о Павлике Морозове. Он взял аванс и уехал в какую-то далекую провинцию. Через некоторое время прислал несколько глав. Их напечатали, но на этом дело и закончилось -- Гайдар придумывал все новые причины для отсрочек. О необязательности Аркадия Петровича уже было известно. Стало ясно, что он ушел в запой и повесть потихоньку свернули. Почему Гайдар не смог написать о "пионере-герое"? Возможно, ответ можно найти в таком эпизоде. В 1940 году во время встречи с преподавателями Московского библиотечного института Гайдара спросили: "Аркадий Петрович, как воспитывать у ребят ненависть к врагам? Ведь это непросто". Он ответил: "А зачем воспитывать ненависть? Воспитывайте любовь к родине. И тогда, если кто-нибудь посягнет на родину, родится у человека великая и праведная ненависть". Кажется, этот вопрос возник не случайно: уж очень страстно герои Гайдара ненавидят врагов, слишком четко разделяя мир на "своих и чужих". А чужих нужно уничтожать... Гайдар знал, о чем говорил: он попал на фронт подростком, в возрасте, когда законы морали еще не имеют ценности. Он носил боевое оружие и убивал. Недаром он записал в дневнике: "Мне часто снятся люди, убитые мною в детстве"...

"МНЕ МАЛО БЫТЬ РЯДОВЫМ. Я МОГУ БЫТЬ КОМАНДИРОМ"

В 1938 году Гайдар приехал в Клин, снял комнату в доме сапожного мастера Чернышова и через месяц женился на его дочери Доре, у которой была дочь от первого брака -- Женя. Но с матерью Тимура он так и не развелся. Постепенно личная жизнь наладилась. Гайдар удочерил Женю, возил ее и Тимура в Крым, сорил деньгами. В эти годы к нему пришла настоящая всесоюзная слава: страна читала "Тимура и его команду", "Чук и Гек","Судьба барабанщика", "Дым в лесу", "Комендант снежной крепости", "Клятва Тимура". Семья помогла ему справиться с психологическими проблемами. И все же, нет-нет, да появится в дневнике запись: "Туман мозга. Не могу писать". Да еще омрачал жизнь идеологический отдел ЦК, который проверял все, что выходило из-под пера советских писателей. В 40-м году Гайдар закончил повесть под названием "Дункан и его команда". Партийные боссы потребовали заменить имя -- дескать, нерусское и несоветское какое-то. Гайдар долго ходил, рассуждал вслух: "Коля и его команда? Бред! Вася и его команда? Чушь какая-то!" Имя "Тимур" как-то само соскочило с языка. Но на этом приключения не закончились. Существование в Стране Советов "мишек квакиных" у партийных идеологов сомнений не вызвало, а вот Тимур... Тогда устроили специальный диспут: знают ли пионеры кого-нибудь, кто хотя бы отдаленно напоминал Тимура из повести. Лишь одна девочка подтвердила, что в ее классе учится такой мальчик. Этого оказалось достаточно. Повесть сразу же вызвала бурное тимуровское движение. В 1941 году на вокзале в Киеве Гайдар увидал ребятишек, помогающих грузить раненых на поезд, и в ответ на вопрос: "Что делают здесь эти дети?", услышал: "Это же наши тимуровцы! Они раненым помогают".

Когда началась Отечественная война, Гайдар получил заказ на киносценарий по повести "Тимур и его команда". Он написал его за 12 дней, а сразу за ним -- заявление с просьбой отправить его на фронт. Ответ был таким: "По состоянию здоровья призыву не подлежит". Но он все равно добился своего и стал военным корреспондентом "Комсомольской правды". Перед отъездом Гайдар сказал своему другу, уходившему добровольцем: "Мне мало быть рядовым. Я могу быть командиром". Он прибыл туда, где когда-то начинал свой боевой путь -- на Юго-Западный фронт, в Киев. И действительно, кроме обязанностей военного корреспондента, часто помогал советами. Как-то напросившись в разведку в немецкий тыл, подсказал расположение боевого охранения и как правильно брать "языка". Когда советская армия оставила Киев, Гайдар мог вылететь самолетом в Москву, но отказался. В составе большого отряда он оказался в тылу у немцев, а в октябре попал в партизанский отряд.

История гибели Гайдара вошла во все хрестоматии. После разгрома партизанского отряда Гайдар с несколькими партизанами отправились на разведку и попали в засаду возле железнодорожной насыпи. Как раз у домика путевого обходчика. Биограф писателя Борис Камов провел небольшое расследование. Поговорив с партизанами, он пришел к выводу, что Гайдар мог спастись -- совсем не обязательно ему было криком предупреждать других. Но истину установить не удалось. И тем не менее, в 1979 году киевский журналист Виктор Глущенко попытался расследовать обстоятельства гибели Гайдара заново. Жительница села Тулинцы (в нескольких десятках километров от Леплявы, где по официальной версии погиб писатель) Христина Кузьменко утверждала, что осенью 1941 года она прятала в своем доме от немцев Гайдара и еще одного партизана. Гайдара женщина узнала по фотографии в библиотечной книге и утверждала, что Аркадий часто вспоминал о сыне Тимуре. По ее словам Гайдар с товарищем прожили у нее до весны 1942, а затем решили пробираться к линии фронта, но их схватили полицаи. Партизанам удалось бежать, и еще два дня они прятались в лесу возле села. Еду им туда носила соседка Христины Кузьменко, Ульяна Добренко. Глущенко написал в Каневский музей Гайдара и в Военно-исторический архив Советской армии в Москве. Ответ был лаконичным: "Дата и место гибели Аркадия Петровича Гайдара установлены на государственном уровне. Для их пересмотра нет оснований". Жена Тимура Гайдара как-то сказала, что мужа долго не покидало ощущение, что отец его жив...

P.S. Музеи Гайдара есть в Льгове, где он родился, в Арзамасе, откуда он ушел проходить свою жизненную школу, и в Каневе, где похоронен писатель. "Я люблю простор, движение", -- говорил Гайдар. Сейчас он не в чести -- во-первых, советский писатель, а этот штамп нынче сродни клейму "буржуазный". А во-вторых, как-то вдруг не нужна стала память о том, что происходило на протяжении всего XX века...