"Я ДЕЛАЮ ТОЛЬКО ТО, ЧТО НИКТО ДРУГОЙ СДЕЛАТЬ НЕ МОЖЕТ"

Я, пожалуй, еще не встречала человека, обремененного таким количеством заслуг, постов, и обязанностей. В творческом досье Рустама Ибрагимбекова, отмечающего свое 65-летие, более 30 фильмов, где он сценарист, режиссер и продюсер; 16 пьес, поставленных в 100 театрах разных стран. Он автор 10 книг и сборников. Фильмы по его сценариям трижды номинировались на "Оскар" ("Урга. Территория любви", "Утомленные солнцем","Восток--Запад"), и однажды он все же получил его. А еще он один из авторов легендарного "Белого солнца пустыни". Таких, как Ибрагимбеков, называют "людьми мира", и больше всего он ценит свободу. Потому и живет в трех городах одновременно -- Баку, Москве и Лос-Анджелесе.

"Урга" удостоена еще и Венецианского "Золотого льва", у "Утомленных солнцем" -- "Оскар" и Гран-при Каннского фестиваля, "Восток--Запад" и "Сибирский цирюльник" -- с Госпремиями. Ибрагимбеков очень успешно работал и с нашим классиком -- Романом Балаяном ("Филер" и "Храни меня, мой талисман"). Но для большего портретного сходства без перечислений не обойтись. Ибрагимбеков -- заслуженный деятель искусств России и Азербайджана, народный писатель Азербайджана, лауреат Госпремии СССР, четырежды -- Госпремии России, председатель Конфедерации Союзов кинематографистов стран СНГ и Балтии, Союза кинематографистов Азербайджана, член Европейской киноакадемии и Американской киноакадемии "Оскар". Кроме того, он удостоен одной из высших наград Франции -- Командора ордена литературы и искусства.

А начинал Ибрагимбеков как добропорядочный технарь, закончив бакинский институт нефти и газа, а потом аспирантуру Института кибернетики в Москве. И от звания кандидата технических наук "вырос" до профессора искусствоведения. В артмире ходят легенды о его "золотом" характере -- он уживается с самыми невыносимыми. По-восточному нетороплив и мудр, по-американски деловит и улыбчив, и за то небольшое время, что мы общались на одном из международных кинофорумов, Рустам Ибрагимович легко и щедро, "одной левой", успел рассказать массу придуманных им историй для кино и театра. К сожалению, размеры статьи позволяют поведать лишь небольшую их часть. Представляю, сколько у него еще в запасе!

"МИХАЛКОВ ХОЧЕТ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОРГОВУЮ МАРКУ, ПОЛУЧИВШУЮ "ОСКАР"

-- Рустам Ибрагимович, у вас был типичный жизненный переход, свойственный нашей интеллигенции: от физиков в лирики. Все же очень крутой "коктейль": нефть, газ, кибернетика, литература, кино...

-- Думаю, что это влияние старшего брата Максуда, который рано начал со стихов, потом перешел на прозу. И вряд ли я смог бы преодолеть литературный баръер, если бы меня не посетила крамольная мысль: если может брат, то почему я не могу? В начале 60-х он поступил на Высшие сценарные курсы, а я в это время приехал в московскую аспирантуру и стал ходить к нему на занятия. Потом сел и написал рассказ, затем сценарий. Друзья Максуда -- Юра Клепиков, Илья Авербах почитали и сказали, что "стоит пробовать". Мой курс был уникальный: Андрей Битов, Грант Матевосян, Резо Габриадзе, Владимир Маканин, а мастером у нас был Сергей Герасимов. Я заканчивал курсы дважды: сценарный и режиссерский. И произошло такое постепенное вытеснение, потому что я после окончания курсов еще четыре года продолжал заниматься наукой в институте кибернетики. И даже будучи автором уже нескольких фильмов, в том числе, и "Белого солнца пустыни", делал доклад на Всемирной конференции по иерархическому системному управлению. И когда меня там спросили: "Как вас представить?", я сказал: "Как кинодраматурга Ибрагимбекова". И этот доклад вошел в сборники. Но это была последняя научная "судорога".

-- Большая страница вашей жизни -- Никита Михалков. Но вот уже несколько лет московская пресса описывает ваш конфликт. Каковы сегодня ваши отношения?

-- Я дружен с этой семьей примерно с 1968 года (с Андроном Михалковым начинал "Белое солнце пустыни") -- Никита тогда был еще мальчиком. В 71-м я написал сценарий для его дипломного фильма "Спокойный день в конце войны", и он снял за три месяца замечательный полнометражный фильм за деньги, выделенные на короткую дипломную работу. Но потом ее порезали и получилось ни то, ни другое. Где-то в конце 80-х, он мне предложил снова вместе поработать. Я с очень большим интересом с ним работал, так как у нас близкое понимание юмора, и, вообще, он человек очень легкий и увлекающийся. А конфликт собственно не наш, а организаций. Я возглавляю конфедерацию Союзов кинематографистов бывших союзных республик. А Союз кинематографистов России, который возглавляет Никита, решил всех построить в ряд и подчинить себе. И отнять "Киноцентр" -- акционерное общество, куда входит наша конфедерация. Конечно, огромное здание в 25 тысяч кв.м.! Они долго судятся с нами, и в этой войне даже вышли из конфедерации. Поэтому конфликт затянулся, и в этой ситуации уже вместе работать сложно.

-- Теперь понятно, почему вы не участвуете в продолжении "Утомленных солнцем".

-- Я с самого начала отказался, даже не в связи с этим конфликтом. Я вообще против продолжений. Ведь в этом фильме уже погибли персонажи, и я все время убеждал, что не надо называть "Утомленные солнцем-2", так как реанимировать героев будет просто нелогично. Думал, сумею его убедить, но когда понял, что нет, отказался.

-- А насколько ваши вещи автобиографичны?

-- Принцип очень простой: когда я сталкиваюсь с каким-то материалом и чувствую, как он во мне резонирует, то начинаю думать в этом направлении. Все, что я делал с Михалковым, -- это, с одной стороны, конечно, профессиональная работа кинодраматурга, но, с другой -- это нечто, что меня волнует, как человека. Лет десять назад было предложение сделать римейк "Без вины виноватые" Островского на современном материале, и мы с Гией Данелия придумали один сценарий, сделали заявку, но она не была реализована. И вот сейчас к ней проявила интерес Алла Сурикова. Казалось бы, материал как бы неблизкий нам с Гией, и вроде бы мы должны руководствоваться холодным профессионализмом. Но не получается. Вот пока полностью не включаешься, пока не поставишь себя в эту ситуацию -- невозможно написать. Я вывел такую формулу: если нет энергии, зритель это сразу ощущает. Без энергетики послания -- это мертво. Как и в любви.

В Баку на нашей улице жил известный азербайджанский поэт. И как-то он мне сказал: "Слушай, ничего не понимаю. Ты собрал все случаи, хохмы с нашей улицы, сделал из этого сценарии и пьесы, а я пишу о нейтронной бомбе, о самых глобальных вещах и у меня как-то не получается, а ты вот из "мусора" создал такие сочинения". Потом меня пригласил в азербайджанский театр главный режиссер: "Рустам, я вам предлагаю сделать пьесу об атомщиках". И я ответил: "Знаете, как только в Азербайджане появятся первые серьезные атомщики -- я напишу о них, но пока, к сожалению, могу писать только о том, что есть". И он отказался ставить мою пьесу, ее поставили в питерском БДТ.

-- Легендарное "Белое солнце пустыни" -- это ваш второй фильм и сразу такая вершина и успех. Как вы думаете, а если бы этот фильм все-таки поставил, как планировалось, Андрон Кончаловский?

-- Он был бы другим, и наверняка -- хуже. Андрон сделал бы замечательный боевик, что-то наподобие "Великолепной семерки", который, возможно, был бы принят с триумфом, но это была бы картина, лишенная качеств "Белого солнца". Здесь режиссер Владимир Мотыль очень хорошо развил написанное и много придумал во время съемок. И мне кажется, что это породило некий новый жанр -- российский вестерн.

По следам "Белого солнца" мы с Валентином Ежовым (автор сценария легендарной "Баллады о солдате"-- Авт.) написали роман -- своеобразную предисторию героев: кто они и как попали в пустыню.

-- В связи с этим, "висело" в воздухе продолжение "Белого солнца" в виде сериала.

-- Мне, честно говоря, не хочется этого делать, но я не могу не считаться с Ежовым, который настроен еще что-то сделать. У нас даже есть вариант сценария: это будет история, как сын Сухова пытается найти и спасти свою сестру спустя 25 лет, сразу после смерти Сталина.

-- Помню, Никита Сергеевич собирался делать фильм с Пьером Ришаром в главной роли, а вы должны были писать сценарий.

-- Нет, это не Михалков, а я должен был делать. Никита тоже с ним в хороших отношениях после того, как я пригласил Ришара на один кинофестиваль и там их познакомил. В этом проекте как раз еще не был известен режиссер, а сценарий уже был написан, но мы не нашли финансирования.

-- Как это понимать -- с такой звездой и невозможно найти деньги?

-- На первый взгляд, наверное, от меня это слышать странно, но поверьте, все очень непросто.

-- Но зато вы сейчас заняты в беспрецедентном международном кинопроекте "Кочевник", который снимается в Казахстане по приглашению Назарбаева. И уж тут деньги вложены немалые.

-- Проект, действительно, грандиозный. Выделено $24 млн, но деньги поступают с пробуксовкой и потому море проблем, так как по масштабу это производство превосходит даже "Сибирского цирюльника". На площадке каждый день по 500--600 человек. Сценарий этой казахской саги написал я, продюсером согласился выступить сам Милош Форман, а съемочная группа в основном состоит из европейских и голливудских профи: оператор Ули Штайгер, режиссер -- очень известный голливудский чех Иван Пассер, актеры Джейсон Скотт Ли, Марк Дакаскос, Джей Хернандес и талантливые казахские актеры. Но лично я волнуюсь, каким выйдет конечный результат и его прокат.

-- Кстати, о прокате и режиссуре. В течение 1998--2000 как режиссер вы сняли три фильма: "Человек, который старался", "Семья" и "Мистерия".

-- "Семья" -- это большая картина на кинопленке, а "Человек, который старался" и еще один новый фильм "Телефон доверия" -- видеоработы за мизерные деньги в жанре, где люди практически играют самих себя, как бы домашнее кино. В последние годы в Азербайджане режиссеры практически ничего не снимают -- говорят, нет денег. Я взял маленькую цифровую камеру и за пять дней снял фильм, за три месяца его смонтировал. Причем, потратил максимум $2000. Как-то на телефоруме в Москве выяснилось, что Азербайджан ничего не представил. Я позвонил в Баку и попросил отправить эту картину. Она получила Гран-при. И обошла 30 фестивалей. А секрет в том, что герой и автор -- одно и то же лицо, и есть претензия на документальность. Органическое сочетание художественного и реального -- жанр, который в идеале должен быть сегодня. Это меня занимает, как одно из главных направленией кинематографа.

"ПРОКЛИНАЮ СЕБЯ ЗА ТО, ЧТО ВВЯЗАЛСЯ В КОНФЛИКТ И ПОТЕРЯЛ РЕЖИССЕРА"

-- Вас можно назвать "человеком мира"?

-- Я абсолютно органично существую и в Киеве, поэтому не случайно работаю с Балаяном. Недавно он снял еще один фильм по моему сценарию "Ночь светла". Очень занятная история, и только Рома может такое сделать. Но, предположим, жить в Америке я бы никогда не мог, хотя у меня есть маленькая квартирка в Лос-Анджелесе, которую я купил 25 лет назад. Купил потому, что там учился мой сын, который, как только сдал последний экзамен, на следующий же день улетел. И уговорить его туда вернуться невозможно. Я его понимаю, потому что самая интересная часть мира сейчас -- Россия и вокруг лежащие страны. Сегодня Москва переплюнет любой Париж -- тут такая интенсивная культурная жизнь и есть возможность применить свои способности.

-- А чем ваши дети занимаются?

-- Сын закончил в Лос-Анджелесе частный университет по специальности кинопроизводство (его же закончил и Спилберг). Он уже написал несколько сценариев, например, "Антикиллер" для своего приятеля Егора Кончаловского. А дочка закончила режиссерский ВГИКа, но вышла за москвича замуж, родила двух сыновей и сейчас с упоением их воспитывает.

-- Как выглядит ваше участие в киноакадемии "Оскар"?

-- В Европейской академии из России человек 15, из Украины один писатель Курков. А в американской из России было два человека, но после смерти Элема Климова я остался один. Для того, чтобы туда попасть, нужна рекомендация трех членов академии, и твоя кандидатура рассматривается академиками. Ты попадаешь или в комиссию по своей профессии или же в комиссии по номинациям. Я в комиссии номинации "фильм на иностранном языке". Там довольно активная жизнь: какие-то просмотры, обсуждения, встречи, ведется также определенная научная работа. Больше никаких преимуществ: никаких денег там не получаешь, наоборот, сам платишь небольшой взнос. Скорее, это почетная миссия.

-- Вы такой занятой человек, и я не сомневаюсь, что все делаете очень ответственно и с душой. Как вы все успеваете?

-- Я в Баку основал театр, уникальный тем, что актеры играют на двух языках -- русском и азербайджанском. Спектакли, которые я сам и ставлю, идут и в Баку, и в Москве. Я не мог этого не сделать, потому что вдруг обнаружил в разных театрах талантливых людей, принадлежащих к последнему поколению актеров, одинаково хорошо владеющих этими языками. И если бы я этого не сделал, значит они не реализовались бы. Я делаю только то, что никто другой сделать не может. Ведь и в эту историю с "Киноцентром" ввязался только потому, что противостоять моему другу Михалкову мог только я. Иначе он бы его отобрал, и тогда вся идея сохранить киносообщество, на которую я потратил десять лет, рухнула бы. Проклинаю себя за то, что ввязался в это и потерял режиссера, но у меня нет выхода. У меня такая позиция: есть в этом мире нечто, что знаю только я, и ни один другой человек, пусть даже во сто раз талантливей. Мне это облегчает работу и дает силы.