СОБАКА...

Стало тепло и влажно, в преддверии весны возникали надежды на что-то лучшее в жизни...

...Животное пробиралось вдоль платформы, слегка пошатываясь и как бы извиваясь на ходу. Как движутся нетрезвые люди или скользят по нечищенной дороге прохожие. Их тут, вблизи пригородной станции Киев-Московский, было с избытком, обремененных делами или пьяно-сосредоточенных. Они шли и шли, не обращая внимания друг на друга, а тем более на вечно голодных бродячих псов, выпрашивающих остатки несъеденных пирожков. Но эта собака была другой.

Впервые о ней мне рассказала жена, мол, живет на станции несчастная калечка, пострадавшая под электричкой. Ходит на двух лапах, причем сохранившихся с одной стороны. Регулярно рожает щенков, которых не без добрых людей выкармливает. Ее опекают железнодорожные работницы, благодарные каждому, кто приносит сюда остатки пищи. Было, конечно, любопытно, но я избегаю таких историй -- жив еще в памяти многолетний экспериментально-хирургический опыт операций на собаках, когда в интересах развития нашей науки приходилось калечить этих ни в чем не повинных животных. Но те хоть доживали свой недолгий век в виварии, на нехитрой собачьей "пенсии", а эта...

Когда я совсем недавно увидел собаку своими глазами, то понял, что людям, независимо от их профессии, нужно на это смотреть. Она передвигалась вдоль перрона действительно на своих двоих правых -- передней и задней -- лапах, а от левых остались коротенькая культяшка спереди и бедро до колена сзади.

Удивительно распределяя свой центр тяжести, она свободно стояла, сохраняя равновесие, а двигалась почти уверенно, приседая на заднюю культяшку лишь при резких остановках или поворотах, когда при беге заваливалась на левую сторону, но ни разу не упав при этом на бок.

Дворняжка была, как дворняжка, серая, короткошерстная, средней величины, чистенькая от снега, но вся какая-то отчужденная, не доверяющая людям. А они шли мимо, опаздывая на свои поезда, перебегали под команду станционного рупора с платформы на платформу со своими неподъемными мешками и тележками, пугая машинистов электропоездов, и не задерживались из-за какой-то нелепой собаки.

Не раздумывая, я отдал ей половину костей, припасенных для четырех дачных "постояльцев", сухари, отдал бы и суп, да налить его было некуда. Она ела, держась на расстоянии, а потом побежала по своим собачьим делам без обычного выражения благодарности: не глянув в глаза, не помахав хвостом -- уж слишком, видимо, разуверившись в жестоких людях и крепко-накрепко усвоив, что от нашего брата можно ждать всего...

Вот вам и рекорд для Гиннесса: ничего не нужно выдумывать -- поезжайте на станцию Киев-Московский специально или выходите из электрички нежинского направления и шагайте в сторону города сто метров, но, желательно, не с пустыми руками. И когда становится совсем плохо, не живется и не работается, болеют близкие люди, навсегда уходят учителя и кажется, что незачем дальше существовать, вспоминайте двуногую собаку, пробирающуюся мимо платформы, и решайте для себя, что даже то, что сегодня осталось, -- прекрасно само по себе, просто нужно держать равновесие и находить выход из любой ситуации.