В УКРАИНЕ НЕ НАШЛОСЬ ЖЕНЩИНЫ ДЛЯ ТАРАСА ШЕВЧЕНКО

190 лет назад на Землю был послан Кобзарь. Этого времени народу Украины не хватило на то, чтобы понять истинную сущность этого человека. Сколько выспренных слов о Тарасе Шевченко мы слышим в дни его юбилея! И продолжаем творить из него икону. Так было и через несколько десятилетий после его ухода, и в коммунистические времена, сделавшие его революционером... Хочется представить его человеком с бесконечно красивой душой. Благо, остались многочисленные письма Тараса, его "Дневник" и воспоминания современников...

...У отрока, который мог "всыпать великую дозу березовой каши, обнажив задняя своего наставника и благодетеля" (мертвецки пьяного дьячка), судьба должна было сложиться особенно. Уже тогда, отстаивая свое человеческое достоинство, Тарас осознал, что важней всего -- свобода. А дальше в жизни он все делал для того, чтобы видеть ее не только в грезах, но и наяву. Тарас, как перчатки, менял учителей-рисовальщиков, надеясь встретиться с подлинным мастером. Желание было так велико, что, наконец, в 24 года он обрел своего Учителя -- Карла Брюллова -- а вместе с ним и свободу от крепостного права. Позже он осмысливал этот эпизод своей жизни, проводя параллель с любимым произведением -- "Метаморфозами" Овидия. Изменилось все: мировосприятие, круг общения, внешность... "Я из грязного чердака, -- писал он в "Дневнике" 1 июля 1857 года, -- ничтожный замарашка, на крыльях перелетел в волшебные залы Академии художеств..."

Какое-то время Шевченко живет в мастерской великого живописца, будучи обожаем им. Уже тогда он производил впечатление гармонической личности, без каких-либо следов крепостничества (вряд ли Брюллов смог бы симпатизировать забитому крестьянину). Брюллов и Сошенко открывают перед Шевченко двери в высший свет. "Теперь уже я не иначе иду в театр, как в кресла, и редко когда беру место за креслами. И смотреть иду не так, на что случится, а иду или на бенефис, или выбираясь на спектакль хороший", -- напишет он в автобиографической повести "Художник". Одним словом, началась жизнь, достойная его великой одаренности. Шевченко знакомится со многими почитаемыми в Петербурге людьми. После чая представители высшего общества обычно читали. Шевченко изучает Гете, Шиллера, Вальтера Скотта, Кернера. Слушает Моцарта и Бетховена...

Но в его облике, несмотря на модные костюмы и различные безделушки, навсегда остались детали, выдающие человека из народа. Например, смазанные дегтем сапоги... Кто-кто, а женщины первым делом замечали это. И, если от других отворачивались, то Шевченко легко прощали. Более того, этот среднего роста человек с глубоко посаженными серо-голубыми глазами, резко выкроенными губами, старательно одетый, с высоко повязанным под воротником платком, вызывает у дам восторженную реакцию. Ну разве на автора "Утопленої", "Катерини", "Марії", показавшего глубинное знание женской души, можно реагировать иначе?

Так было и на балу старой графини Волховской в ее полтавском имении. Приятель Шевченко, поэт Афанасьев-Чужбинский пишет: "... туда везли напоказ самые модные платья, самые новые мазурки, остроумные каламбуры. Там завязывались сердечные романы..." Однажды на таком балу появился Тарас Шевченко в сопровождении Евгена Гребинки. Светская публика уже с нетерпением ожидала поэта. "Целый день он был предметом всеобщего внимания, -- вспоминает Афанасьев-Чужбинский. -- Он уселся между дам в обществе С.Закревской. Много хорошеньких женщин читали ему напамять отрывки из его сочинений, и он особенно хвалил чистоту полтавского говора..."

Несомненно, кроме легенды, которая влияла на восприятие этого человека в высших кругах общества, немаловажен и артистизм, присущий нашему поэту. А предельная искренность его натуры не могла не покорить сердца тонко чувствующих людей. Однажды на свадьбе, куда он был приглашен в роли шафера, Шевченко устроил настоящий концерт. Пантелеймон Кулиш писал: "Никто не знал, что он преудивительный, самый лучший певец народных песен на всей Украине обоих днепровских берегов... Заложив руки за спину, он начал ходить по зале, вроде по роще, и запел:

"Ой, зійди, зійди,

Ти, зіронько та вечірняя,

Ой, вийди, вийди,

Дівчинонько моя вірная..."

Многие современники Шевченко называют эту песня его любимой. Похоже, и у него на судьбе было написано ждать свою позднюю суженую -- "зіроньку вечірнюю". Увы, она так и осталась недосягаемой... Уже после каторги, 22 марта 1860 года, празднуя годовщину своего освобождения из крепостной неволи, Шевченко написал своему свояку Варфоломею: "Сегодня у меня большой праздник. 22 марта 1838 года я глянул из своей неволи на свет Божий. Сегодня же та придурковатая Харита сделала из моего большого праздника такой мелочный будень, что чуть-чуть не записался в монахи..." Эту девушку поэт присмотрел себе, когда гостил в Украине у Варфоломея. Мимолетная встреча запала в сердце, и не раз он писал своему другу из Петербурга: "Да напиши мне хоть полслова о Харите, она мне спать не дает..."

Что странного в том, что Шевченко, уже истинный старик с виду, "кладет глаз" на молоденьких девушек, включая пятнадцатилетнюю актрису Нижегородского театра Пиунову? Пожалуй, лишь эта барышня не была крипачкой. Остальные же возлюбленные поэта непременно должны иметь крепостное происхождение... Так почему же он не интересовался женщинами постарше, почему не ответил на возвышенное чувство княжны Варвары Репниной? Думается, из всех возможных ответов на эти вопросы верх возьмет иррациональный: как поэт и художник, он хотел, чтобы рядом с ним появилось чистейшее создание. Известно ведь, что рисовать по чистому листу всегда выигрышнее, нежели исправлять уже нарисованное... Относительно того, почему его интересовали лишь крепостные девки, поэт в одном письме написал: "Я по плоти и духу сын и родной брат нашего бесталанного народа, так как же себя соединить с собачьей панской кровью? Да и что панночка будет делать в моей мужицкой хате? С тоски пропадет, да и мне укоротит жизни..."

Как видим, не очень притязательным женихом был Шевченко, он готов согласиться на любой вариант, лишь бы в дом пришла молодая да из крепостных... Ну, разве что важным качеством для будущей супруги была аккуратность. "Нечепурна жінка, -- говаривал он, -- і циганові не дружина". Но мечтать о возвышенном чувстве с ее стороны... Кажется, Шевченко было достаточно того солнца, которое он носил в груди, -- оно согрело и оживило бы душу любой женщины...

Но ему так и не повезло встретить такую, построить новый большой дом над Днепром, как мечталось. Его потенциальные избранницы не реагировали на поэта, крутили носом: мол, старый он, да к тому же пан... Упоминавшаяся Харита, к примеру, боялась "опять оказаться в неволе рядом с неравным себе человеком... Шевченко, узнав от друга об этой ее реплике, спешил объяснить, что он простой человек, мол, "панам и в лакеи не годится..." Девушка эта вскоре вышла замуж за писарчука из своего же села. Примерно так же закончился и более длительный роман поэта с крепостной Лукерьей Полусмаковой -- она нашла себе молодого цирюльника...

Не нашлось для поэта девушки, которая со всей искренностью относилась бы у нему. Некоторые биографы Шевченко утверждают, что не каторга, а именно катастрофа в личной жизни подорвала вконец здоровье гениального поэта: увы, в Украине не нашлось женщины сродни Анне Сниткиной, юной жене Достоевского, которая не побоялась ни разницы в возрасте (почти в 30 лет), ни страшной болезни писателя...

Но стоит ли, анализируя эти факты личной жизни поэта, считать Шевченко человеком несчастливым, оплакивать его судьбу? Верней было бы сменить акценты в оценке личности гения. Подумать только, что значили в его жизни девять лет истинной свободы, на протяжении которых он создал свои гениальные произведения! Да-да, именно девять лет Шевченко был абсолютно свободным человеком, с полной силой реализующим свой талант. Это ли не великое счастье? Потом была каторга, после нее -- до самой смерти -- неустанная слежка чуть ли не за каждым шагом...

Он реализовал себя не только в искусстве и в литературе. Шевченко давно был признан как отец украинской нации. А сам скромно заметил однажды: "Чи діждемося Вашингтона з новим і праведним законом?"

Так случилось, что мы по сей день выглядываем своего Вашингтона. Вместо того, чтобы уже давно наполнить идеей свободы свою жизнь. А разве кто-то может сильнее Кобзаря сказать об этом?..

Право же, как может небо послать нам еще одного "апостола правды и науки", если мы не прониклись гением, пришедшим на Землю 190 лет назад?

P.S. Автор благодарит коллектив киевской библиотеки им. Новикова-Прибоя