БОЛЬНИЦА... НА КИПЯТКЕ

В редакции раздался тревожный звонок. От того, что я слышала -- волосы становились дыбом: в отделение кишечных инфекций привозят больных с открытой формой туберкулеза. Кладут их не в специальные боксы, а в коридор. Они кашляют и заражают молодых людей, оказавшихся рядом.

Звонила пожилой врач Запорожской областной инфекционной больницы Лидия Шульга, рассказывала, как бунтовали больные, писали жалобу в облздрав. Самым невероятным было то, что после комиссии санэпидстанции таких пациентов решили все равно класть в кишечное отделение, якобы ей назло... "Однажды мы два дня не могли перевезти мужчину: поставить печать на путевке без главврача нельзя, тубдиспансер не принимал из-за переполненности, дезстанция не перевозила -- бензина не было, "скорая" отказывалась, -- говорила Лидия Георгиевна. -- Коллеги боятся что-либо говорить. А я -- старый врач, и как дважды депутат в прошлом, буду выступать, хотя меня за это уже увольняли и меня восстановил на работе суд... "

То, что в этой ситуации фигурировал личный конфликт, стало ясно еще в Киеве: женщина хочет работать, хотя уже в пенсионном возрасте. Тем не менее, дыма без огня не бывает, поэтому мы с фотокорреспондентом садимся в поезд "Киев -- Запорожье" и едем расследовать ситуацию.

ТЫ СКАЖИ, ЧЁ ТЕ НАДО?

От одного вида областной инфекционной больницы Запорожья становилось не по себе: за новеньким многоэтажным корпусом стояли несколько бараков, больше походивших на коровники -- длиннющие и полуразрушенные. В одном из них располагалось нужное нам пятое отделение кишечных инфекций. Нашему визиту обрадовалась только Лидия Шульга. Остальные встретили настороженно.

-- Действительно, к нам все чаще привозят тубинфицированных больных, в основном, это -- бомжи, -- рассказала заведующая отделением Елена Кармазь. -- Если у людей понос и рвота -- их привозят к нам, а сопутствующие заболевания выясняются позднее. Обычно это пьющие люди, грязные, завшивленные, чаще всего неходячие. Когда подозреваем туберкулез, сразу вызываем фтизиатра и делаем анализы мокроты. Результаты получаем через сутки, и если найдены палочки Коха -- отправляем в тубдиспансер. За год с туберкулезом мы переводим всего четыре-пять человек. В этом году еще не было.

Подчиненная Елены Николаевны доктор Шульга не унималась, мол, давайте говорить правду! А правда, по ее мнению, в том, что пациенты подняли бунт против лежащего в общем коридоре бомжа -- у него от туберкулеза начался распад легких. В отделении от такого же диагноза скончался еще один бездомный. На обработку же вшей дают плохие препараты -- насекомые не погибают, потому народ в отделении боится сыпного тифа...

Да, умер бомж в полубоксе -- это палата с умывальником и туалетом, откуда больные не выходят, пока не выздоровеют, но у него была последняя стадия туберкулеза, при которой бактерии уже не выделяются, -- призналась Елена Николаевна. Это было давно -- года четыре назад. Что касается другого пациента, когда Лидия Георгиевна решила, что у него туберкулез и взбудоражила пациентов, так вопрос был быстро исчерпан. В мокроте у него палочек не обнаружили, а фтизиатр поставил диагноз -- абсцидирующая пневмония с образованием полости, отчего выделялась зловонная мокрота. Его перевели в пульмонологию терапевтического -- подчеркиваю -- отделения. Сама ситуация возникла потому, что рентгенолог написала "туберкулез под вопросом"... Выходит, все четко и ясно. Действительно, что нам здесь надо?

Время подходило к полудню и заведующая убежала на пятиминутку к главврачу. Лидия Георгиевна сделала маленькую экскурсию по бараку. Первое, на что мы наткнулись -- койки в коридоре. Именно сюда кладут бездомных пациентов. Кровати едва не проваливаются под прогнивший пол. Оказывается, прямо под строением из труб бьет "ключом" кипяток, и несколько раз доски проламывались под людьми. Лидия Георгиевна подняла пару досок -- из пустоты повалил пар. Вдруг она заявила, что воду открывает слесарь, якобы по приказу главврача: так он добивается, чтобы здания разрушились, и был железный повод построить новые корпуса. А стройку он жаждет, считает она, чтобы можно было нажиться.

БОКСЫ "ПРО ЗАПАС" ДЕРЖАТЬ НЕ МОЖЕМ!

Доктор Шульга проводила нас к главврачу Станиславу Багмуту. Его кабинет был в... соседнем бараке. Пока ждали еще двух замов, обратили внимание на букеты цветов, которыми был окружен руководитель. Станислав Андреевич скромно признался, что буквально на днях ему и нескольким коллегам Премьер-министр Янукович лично вручил документы о присвоении звания заслуженных врачей Украины.

Замглавврача по лечебной работе Валентина Сыволап предоставила цифры: с ноября прошлого года по сей день выявлено шесть больных туберкулезом во всей больнице, и только у троих были выделены палочки Коха. Все, кроме одного, переведены в тубдиспансер в первые сутки. Рентгенолог не могла точно описать картину и назначила ренггенконтроль через 10 дней.

-- Держать пустыми отдельные боксы с выходом на улицу только для таких пациентов, как предлагает доктор Шульга, смысла нет, ведь случаи эти нечастые, и никто не знает, когда такого больного привезут, -- уверяла Валентина Константиновна. -- Вместе с районным фтизиатром мы провели разбор всех случаев и, поскольку в пятое отделение такие больные поступают чаще, выделили там полубокс для их временной изоляции на время уточнения диагноза. Проблему решили тихо и спокойно. Сложности, конечно, бывают, но это -- рабочие моменты, которые можно решить на месте!

-- А что такое шесть человек за полгода, если за год у нас проходит 6,4 тысячи? -- вопросил Станислав Багмут. -- На недавней коллегии в облздраве говорили, что в каждой больнице подобная ситуация, и никто шума не поднимает: надо лечить всех!

-- Однажды звонит мужчина и спрашивает, что у нас творится в кишечном отделении, -- рассказывает главврач. -- Дескать, его сын лежит в десятиместной палате, и врач Шульга утверждает, что им заведомо положили туббольного. А ведь любой диагноз какого бы то ни было больного -- это медицинская тайна! Поймите еще одну ситуацию: я главврач, отвечаю за больницу от и до. Лидия Шульга -- рядовой врач-инфекционист, основным предметом работы которого должны быть истории болезней, фонендоскоп, стетоскоп. Представьте себе, если бы все 64 врача больницы по каждому рабочему моменту вовлекали всевозможные комиссии и инстанции: санстанция, облздрав, СБУ, КРУ здесь были, а теперь вы приехали! Наша больница с 2001 года стала областной, а значит, что районная, городская, областная санстанции и дезстанция -- и без того все нас контролируют.

"Благодаря" Шульге мы не вылезаем из судов. А работы -- непочатый край! Вот-вот Кабмин должен выделить нам средства на строительство еще одного 7-этажного корпуса. Наша больница работает с 1928 года, когда эти бараки были общежитиями для строителей Днепрогэса. Среди них возникла вспышка тифа, а везти их было некуда. Вспышка распространилась по городу и больных стали свозить сюда. Вот так спонтанно возникла инфекционная больница. Каждое утро я открываю настежь окно -- выпускаю пар, потому что все коммуникации также стары. Трубы постоянно прорывает и сантехники не вылезают из "подполья".

Шульга, сопровождавшая буквально каждое слово говоривших комментариями, не унималась: от проблемы туберкулеза она перешла на личностно-бытовой уровень и, обращаясь к руководительницам, задалась вопросом, почему у них красивые халаты, а у нее нет, почему у главврача красивые шторки повесили, а в их отделении -- нет, почему мобильный телефон купили главному инфекционисту... Женщина кричала. Станислав Багмут смотрел на нас взглядом, ищущем понимания и разводил руками.

ВСЕ ЛИ ВИДИТ "ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО"?

-- Вы пробовали закопать топор войны и прислушаться к ней хоть раз? Ведь начальство не может заглянуть везде, -- спрашиваю, когда Лидия Шульга вышла, и в кабинете воцарилась тишина.

-- Ну, конечно же, проверяем все! -- отвечает главврач. -- Но ведь никто другой, как врач должен назначать кашляющему человеку анализ мокроты и переводить его в противотуберкулезный диспансер, если обнаружены палочки. Именно Шульга должна удостовериться, что у бомжа погибли все вши. Она должна уточнить диагноз, ведь характерная клиника -- понос, рвота, температура, боль в животе -- бывает и при аппендиците, непроходимости кишечника, желчено- и почечнокаменной болезни, и даже при тромбозах сосудов у стариков. Каждый больной для нас -- эпидемически опасен, ведь мы не знаем, что еще по ходу установки диагноза можем обнаружить. Но с ней точки над "i" расставить невозможно, сколько ни пытались.

-- И еще: аттестоваться она не хочет, -- подхватывает замглавврача по оргметодработе, главный инфекционист области Ирина Иванова. -- Считает, что мы лишили ее категорий, а ведь их нужно подтверждать каждые три года. Время пришло, мы послали ее на курсы, государство заплатило деньги, а на сдачу экзамена она не пошла. Спрашиваем: "Почему?". Отвечает: "Не ваше дело"...

...Мы покидали больницу с нехорошим чувством, которое может возникнуть, когда тебя втягивают в междоусобные войны. Понятно, что нет-нет, да и найдется в любом коллективе "всевидящее око" -- человек, который хочет "чтобы было лучше для всех". Часто руководство ведет с ним войну, или наоборот -- принимает слова слишком всерьез и начинает за каждую мелочь "трусить" коллектив. У Лидии Шульги определенная цель: снять с поста главврача Багмута. Быть может, она знает кандидатуру получше, но пока всевозможные комиссии проверяют ее сигналы: для этого изымают истории болезней людей, лежащих в реанимации, считают каждую таблетку в то время, когда ее нужно давать пациенту.

Единственное, в чем права врач Шульга: нельзя качественно оказывать медицинскую помощь в бараках, уже признанных аварийными. Удивительно, как в этих условиях врачи умудряются поднимать на ноги людей и сдерживать натиск инфекций, при том, что это медучреждение -- основное в области, да еще такой серьезной, как Запорожская.