РАБОТАТЬ БЕЗ АВАРИЙ ВЫГОДНО:

Обрадовавшись, что после перестройки у наших предприятий появятся частные владельцы, которые позаботятся о безопасности работников, мы сначала реорганизовали службу госнадзора за охраной труда, а потом и вовсе ликвидировали. Лишь трагедии подтолкнули к ее восстановлению. Чтобы прекратить череду начавшихся аварий и смертей, инспекторы закрывали предприятия, прекращали выпуск старой техники, а им угрожали расправой. Мы разговариваем с председателем Госкомитета Украины по надзору за охраной труда Сергеем СТОРЧАКОМ.

ЗАРПЛАТА ЧУТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ У УБОРЩИЦЫ

Проблема безопасности труда во всем мире стоит остро: ежегодно происходит 125 млн несчастных случаев на производстве и 220 тысяч из них -- со смертельным исходом. Ежегодно Международная организация труда отмечает день памяти жертв травматизма и указывает направление своей работы. 2004 год -- год культуры производства. У них. А у нас?

-- Сергей Александрович, как получилось, что Украина поразила мир страшными авариями на угольных шахтах? Что, Госнадзорохрантруда ничего не видел?

-- А нашего комитета тогда, считайте, не было. При Союзе было две инспекции надзора: профсоюзная, которая защищала права людей, и техническая. Она следила, безопасны ли механизмы. Эти две инспекции в 1993 году объединились. В результате принят закон "Об охране труда", кстати первый и лучший в странах СНГ, созданы НИИ по охране труда, учебно-методический центр, 29 экспертно-технических центров, установлен один из самых высоких тарифов на возмещение ущерба пострадавшим. Но с 1997 года началась реорганизация, закончившаяся в 1999 году ликвидацией службы.

-- А без вашего ведомства не обойтись?

-- Нет. Не зря же еще Петр І создал Берг-коллегию -- прообраз нашей службы. Она определяла, правильно ли золотодобытчики платят налоги в казну. Так что мы были нужны. И после 1997 года то, что от нас осталось, передали в ведение Минтруда, у которого и без того вопросов море. Мы "держали" службу на чистом энтузиазме: у нас забрали ранги, зарплата стала чуть больше, чем у уборщицы, пошли сокращения. Мы избавлялись от вакансий -- берегли людей. Но получался перекос -- "в угле" все инспекторы ушли -- должности сократили. Невозможно было найти, например, инспектора в Краснодон: зарплата маленькая, ответственность огромная, а там -- взрыв за взрывом. Зато оставались люди там, где менее опасно. В этом режиме мы жили два года. Лишь в сентябре 2002 указом Президента нас восстановили. Но уже пошли техногенные аварии. Нас же было мало, и мы были деморализованы структурной неразберихой.

ЦЕНА ПРОГРЕССА
В 1993 году было травмированы 111627 человек, 2334 погибли.
В 1994 году пострадали 94224 работника, 2279 погибли.
В 1999 году травмы получили 39844 человека, из них 1388 умерли.
В 2001 году пострадали 30993 человека, 1399 погибли. Начались крупные аварии, в каждой их которых погибало от 10 до 80 человек.
В 2003 году травмировались 24847 человек, а погибли -- 1230

ПОЖАР ТУШИЛИ ГОЛЫМИ РУКАМИ

-- Когда в начале апреля работу вашего комитета слушали в Генпрокуратуре, вы говорили, что 2002 год просидели в Донбассе. Что делали там ваши инспекторы?

-- Это был страшный год: там произошло четыре резонансных аварии, мы расследовали технические обстоятельства. Понимаете, одно дело, когда по своей же вине упали с крыши хранилища и погибли 11 человек -- был такой случай. Другое -- взрыв в шахте и глобальные причины этого: отсталые технологии добычи угля, недопустимые условия работы. Например, одна из самых больших аварий -- на шахте "Украина" объединения "Селидовуголь". Там загорелась конвейерная лента, в дыму задохнулись 35 шахтеров. Приехав, мы ужаснулись вопиющим нарушениям правил противопожарной безопасности.

Горела легковоспламеняющаяся конвейерная лента. Она, в отличие от трудновоспламеняемой, намного дешевле. И в большинстве шахт были такие. Конвейеры должны быть оборудованы системами автоматического пожаротушения: повысилась температура -- включились датчики, и тут же пошла вода. Такой системы не было. Раз так, то возле конвейера должен был круглосуточно дежурить сотрудник. Его тоже не было. Даже тушить вручную не могли: не было не только воды в водопроводе, но и самого водопровода, не было песка. Шахту нужно было останавливать. Наш инспектор этого не сделал.

-- Не видел или ему взятку дали?

-- Все гораздо глубже. Тогда на шахтах было так много нарушений, что инспектор терялся. Да и был он один на три шахты. Суд по "Украине" идет до сегодняшнего дня. Привлекаются начальник шахты и начальник нашей райинспекции.

-- Не приходили ли к вам шахтеры с жалобой, что они требовали обеспечить безопасность, а руководство отказывалось, толкая их на мученическую смерть?..

-- К сожалению, шахтеры тоже нарушают. Но в том случае была страшная безысходность. Тогда к нам никто не приходил. Сейчас другая ситуация: люди звонят и пишут. Нужно, чтобы они требовали обезопасить их труд и сигнализировали нам о нарушениях до аварии. Ведь мы -- та третья сила, которая может повлиять на собственника. Хотя мы ничего не делаем "вдруг". Не налетаем коршунами, не закрываем предприятия. Сначала настойчиво предлагаем руководителю изменить условия труда, подсказываем, как лучше это сделать. Мы ведь технари и глубоко владеем технологией. В этом наше преимущество -- мы знаем, что и как делать. Однако, как ни странно, некоторые руководители до сих пор не понимают, что работать без аварий выгодно. И тогда доказывать это приходится "силовыми методами".

ОСТАНОВКА 64 ШАХТ ВЫЗВАЛА ШОК

-- Они и были применены на шахтах?

-- Да. По тем же конвейерным лентам. Мы написали письмо всем руководителям -- прекратите опускать в шахты горючие ленты. Ноль внимания, фунт презрения. Мы вторично предупреждаем: шахты, на которых ленты не соответствуют стандарту, будем останавливать. Опять молчание. И мы ввели особый режим надзора: инспекторы за день опломбировали конвейеры 64 шахт.

-- После этого ночь была бурной?

-- Да. Звонили все -- всем. Министр энергетики даже обиделся на меня: в 12 часов ночи звонил, и я к нему ездил, доказывал необходимость таких мер.

-- А "сверху" не требовали изменить решение?

-- Нет. Только Кабмин попросил разбираться быстрее, чтоб не завалить экономику. И вы знаете, как быстро можно решить вопрос! Сегодня все ленты в шахтах пожаростойкие. И уже полтора года не было ни одного возгорания лент.

-- Это единственное такое глобальное шоковое решение?

-- Нет. Ленты -- это второй шок, а первый был у руководителей после аварии на шахте "Засядько". Тогда мы остановили все взрывные работы. Дело в том, что при взрыве не должно быть открытого огня -- от него загорается шахтный метан. Более дешевая взрывчатка Т-19 его давала, поэтому часто гибли люди. Сейчас она заменена. И в прошлом году на шахтах страны не было ни одной резонансной аварии, а на 98 шахтах из 207 вообще не было смертельных случаев.

НА ШАХТЕ БАРАКОВА БЫЛ ПОЛНЫЙ БАРДАК

-- А по каким причинам чаще случаются аварии?

-- В 60% случаев -- из-за неумения руководства организовать труд и только в 40% -- по вине техники. Яркий пример -- шахта Баракова, где в 2000 году произошла одна из крупнейших в мире аварий, погибло 80 человек. Когда мы приехали, то увидели: работают четыре профсоюза, коллектив деморализован, никакой дисциплины, руководство не в состоянии справиться с разбушевавшейся охлократией. В результате: спускается в шахту инспектор -- его там матом покрыли, начинает ставить задачу руководителям -- те тоже послали, так как ничего поделать не могут. Вот для таких случаев и был введен особый режим. Мы увеличили количество инспекторов -- на Баракова вместо одного поставили четырех. Они спускались в шахту с каждой сменой, беря на себя по сути функции ведомственного контроля. Таким образом, мы держали предприятие в постоянном напряжении, пока не почувствовали, что механизм отладился.

-- Бывало, что руководители активно сопротивлялись такому назойливому надзору?

-- Случалось. Например, в Полтавской области не только нашему инспектору, но и прокурору угрожали физической расправой только потому, что они заставляли руководителя составить акт по форме Н-1, то есть юридически подтвердить, что человек получил травму на рабочем месте. Или другой вопиющий случай. "Укрнефть" -- огромное предприятие, а его руководитель в январе 2004 года вдруг издал приказ не принимать предписаний нашего инспектора, если сумма средств на устранение нарушений превышает 10 тысяч гривень.

-- Почему?

-- Не понимал важности промбезопасности.

-- А какая техника чаще всего виновата в травмах?

-- Знаете, и тут большую роль играет человек. Так, пять лет назад мы заявили, что травмы в сельском хозяйстве можно уменьшить в несколько раз: для них нет объективных причин. Это происходит от абслютнейшего отсутствия дисциплины и организации производства. Сейчас видим: если на село приходит настоящий собственник, то у него тут же снижается травматизм. Уже хотя бы потому, что он заставляет людей приходить на работу трезвыми, покупает технику и учит на ней работать. Сегодня травматизм уменьшился в три раза. А ведь люди работают те же!

ЦЕНА ХЛЕБА
В 1995 году в АПК травмированы 20175 хлеборобов, из них 851 -- смертельно
В2003 году травмированы 3494, погибли 276 селян.

-- Тоже пришлось применять особый режим?

-- Да. Во время посевной мы ведем мониторинг. Только что мой заместитель вернулся -- проверял Запорожскую, Днепропетровскую, Кировоградскую, Черкасскую области. И за новую технику пришлось побороться: снимать с производства, например, трактор-убийцу К-1500. Когда мы запретили его выпуск, главный конструктор Харьковского тракторного приезжал и просил продлить срок выпуска. На год продлили -- невозможно враз поменять все производство. А когда он вторично приехал просить о продлении сроков, я ему сказал: поставь тогда сразу у себя в кабинете 55 гробов: ежегодно твой трактор убивает именно столько селян. Дело в том, что конструкция его несовершенна: трактор заводится шнурком и "прыгает", как козел. А механизатор при этом сидит на корточках перед колесом машины. Человек дернул, трактор "прыгнул" и -- задавил. Мы заставили заводчан поставить аккумулятор, чтобы заводился трактор только из кабины. И саму кабину сделать шумопоглощающей, такой, какую делают для заграницы. А то мы зарубежных хлеборобов бережем, а наши трактористы приобретают тугоухость из-за того, что сутками работают при 80 децибелах. Они отбивались -- вы срываете посевную. Пришлось останавливать производство этих "убийц". Зато теперь не 55 человек в год гибнет по причине запуска трактора, а 4--5. Но мы считаем, что и один человек -- это много.

-- Почему у немецких токарей пальцы в машины не так часто попадают, как у наших?

-- Техника наша в плане защиты человека отсталая, часто открытая, управление находится рядом с механизмом. Много случаев, когда человека или его руку буквально наматывает на станок. Но уже есть новое поколение станков -- безопасные, полностью закрытые, с дистанционным управлением. Нужно переоснащать парк более интенсивно.

-- С наступлением лета начинаются травмы на стройках...

-- Их дает резкий рост строительства и отсутствие квалифицированных рабочих. А Киев вообще строит больше, чем вся Украина. Поэтому мы создали "Строительный патруль", выделили инспекторам РАФ, и они дважды в неделю объезжают основные стройки. О приезде руководители знают: наша задача не поймать, а обеспечить безопасность людей. Мы даже ставим цель инспекторам работать так, чтобы не допустить остановки предприятия.

ЦЕНА ДОМА
В 1995 году травмированы 3694 строителя, из них смертельно -- 155
В 2003 году получили травмы 1182 строителя, 133 погибли.

-- Рыночная экономика требует экономических рычагов воздействия на работодателя.

-- Да. Каждый из них должен четко понимать, что безопасные условия труда, а, следовательно, здоровые работники -- это и хорошо, и выгодно. Один из таких механизмов управления безопасностью -- дифференцированные взносы в Фонд социального страхования от несчастных случаев. Допустил руководитель высокий уровень травматизма -- отчисления в фонд повышаются, создал безопасные условия -- понижаются.

Законом "Об объектах повышенной опасности" вводится другой экономический механизм, обязывающий собственника страховать такие объекты, если он их эксплуатирует. Например, хранилища нефти и газа, заправки, расположенные в жилых кварталах. Это позволит защитить от последствий аварии третьи лица -- случайных прохожих, жителей близлежащих домов. Компенсацию в этом случае оплатят не из госбюджета, а из страхового фонда. Раньше же люди просто не могли добиться компенсации: не было ни источников, ни механизма. Так что ситуация под контролем.

ЦЕНА КОМФОРТА
Сегодня работу лифтов контролирует 190 организаций, но каждый пятый отработал свой ресурс. Проблема из технической перерастает в социальную: люди травмируются в лифтах, к ним не могут подняться врачи "скорой". Позиция Госнадзорохрантруда: "Если в ближайшее время не будет заметных изменений, то лифты, угрожающие жизни и здоровью граждан будут остановлены". Неужели и проблему лифтов когда-нибудь решат?