"ЧТОБЫ СТАТЬ ХИРУРГОМ, Я ПОХУДЕЛ НА 25 КИЛОГРАММОВ"

Валерий САЕНКО мог стать искусствоведом, ведь обожает живопись, классическую музыку, играет на фортепиано и знает пять иностранных языков. Но уже 40 лет он хирург и 16 из них -- директор Института хирургии и трансплантологии АМН Украины.

КОНКУРЕНТЫ "ВАЛЯТ" НАШУ ТРАНСПЛАНТОЛОГИЮ

В России разгорелся скандал с черными трансплантологами. Возбуждено дело против врачей-реаниматологов, обвиняющихся в подготовке к убийству пациентов, чтобы продать их органы для пересадки. По российскому телевидению показали кадры: врачей взяли на горячем, когда они пытались "открыть" пациента, у которого еще не исчезли рефлексы. Естественно, наша беседа с директором Института хирургии и трансплантологии, лауреатом Госпремии СССР, член-корреспондентом НАН и АМН Украины Валерием Саенко началась именно с этой темы.

-- Давайте подождем с оценками. Пока нет решения суда, считаю факт недоказанным, -- сказал профессор. -- На днях говорил с московскими коллегами. Они обеспокоены тем, что события развиваются стремительно и на уничтожение в стране трансплантологии. Расценивают фильм, показанный до суда, как черный пиар. Кому это выгодно? Коллеги считают -- зарубежным трансплантологам, делающим пересадки богатым русским клиентам в сто раз дороже. Когда в 2002 году львовского врача обвиняли в "воровстве" почки, его вина не была доказана. Зато у народа сформировалось подозрительное, негативное отношение, которое почти уничтожило тамошний центр. Поэтому наши больные вынуждены ехать в Польшу. Украинские же трансплантологи из-за московского и хабаровского скандалов сидят, как испуганные вороны. Как поставить науку на ноги, если тебя сразу подозревают во всех смертных грехах?

-- Вы считаете, что врачи не могли зарабатывать на смерти пациентов?

-- Врачи -- не убийцы. Но, конечно, в каждом правиле есть исключения. Ведь и в нормальном, развитом обществе есть свои асоциальные личности. И медики в том числе. Например, если говорят, что можно вырезать органы у бомжей -- это заблуждение. По закону необходимо согласие родственников, а их нет. Конечно, если кто-то хочет заработать, он всегда найдет пути, может даже стать киллером. Но вешать ярлык на всех врачей, на науку -- это возврат в каменный век.

-- Но науку, тем более украинских врачей, никто и не обвиняет.

-- Да. Но сегодня они воспринимают российские события очень болезненно. Ставку нужно делать на порядочность специалистов, которых у нас пока только около двадцати в Украине. И я не думаю, что они занимаются черной трансплантологией. Хотя, в принципе, только сами специалисты могут "вычислить" в своих рядах нечестных на руку коллег. Поэтому открытость работ -- один из способов страховки от подобных инцидентов. Например, в Иране правительство взяло за основу простую закономерность: чем больший дефицит на что-то, тем больше желающих его погасить, даже незаконными путями, и приняло закон о продаже своих парных органов. Так, за почку дают $3 тыс. А у них в пересадке нуждаются тысячи человек, готовых платить большие деньги любому, кто предложит нужный орган. При такой открытой системе в первый год в Иране пересадили 1,3 тысячи почек! А в Украине делают всего лишь 60--70 пересадок в год.

-- Виноват закон, разрешающий пересадку органов только от мертвых людей или близких родственников?

-- Не только. В Украине всего лишь 5 центров, где пересаживают органы, и 5 -- где их забирают: в Киеве, Одессе, Донецке, Львове, Запорожье. А в Испании -- мировом лидере трансплантации -- 142 клиники по забору органов и 42 по пересадке! Но главное, там прекрасная организация самого процесса, законы и общество, готовое к сотрудничеству. Сам Папа Римский на съезде трансплантологов заявил, что мертвое тело принадлежит не семье, а Богу. Поэтому оно может стать источником здоровья для общества. И люди готовы к этому. Например, там нашелся донор печени для 18-дневного ребенка: молодые родители разрешили взять орган такого крохотного размера от своего погибшего малютки. У нас же в основном донорами становятся матери, отдающие парные органы. А если нужна печень или сердце?

ПЕРВАЯ В МИРЕ ПЕРЕСАДКА СДЕЛАНА В УКРАИНЕ

-- Поэтому нужно развивать трупное донорство больше "живого"?

-- Да. Но очереди в сотни человек. Эту проблему мы никак не можем решить. Властям, врачам это не нужно, пока самих "петух не клюнет". Мы безразличны к чужой беде, но когда она становится "родной", нам хочется получить заветный орган быстро и вне очереди, а донора-то и нет... Начинают звонить из областей, просить срочно предоставить орган для земляка. Часто депутаты для позитивного имиджа просят сделать пересадку своим избирателям. Но пальцем не пошевелят, чтобы организовать у себя Центр забора органов, который смог бы обеспечить область. Ведь органы берут у людей, умерших от инсульта, менингита, черепно-мозговой травмы. Помнится один случай. "Слезно" просил депутат сделать мальчугану из своего округа пересадку почки. Прооперировали накануне Нового года, и все праздники малыш должен был находиться в больнице. Мы и говорим депутату: найми ребенку Деда Мороза за 100 гривен. У него такой суммы не нашлось. Мальчишку мы все равно поздравили, но так досадно стало. Хотя недавно депутат Валерий Сушкевич подарил институту дыхательный аппарат.

-- Есть орган -- нет проблем?

-- Есть. Увы, это нехватка специалистов. Но и это тоже никого не волнует. Ни в одном медвузе трансплантологов не готовят. А надо бы создавать не только команды профессионалов, делающих пересадки, но и команды по забору органов. Их работа будет слаженной, мобильной, ведь скорость -- залог успеха. Они будут хорошо оснащены аппаратурой и психологически подготовлены, их легко будет проверить. И тогда не будет ложных подозрений.

-- У людей возникает знак равенства между понятиями "пересадка" и "орган прижился". Но разве это синонимы?

-- Нет, конечно. В организме начинается реакция отторжения. И у каждого пациента она длится от года до трех лет или всю жизнь. И все это время ее нужно "гасить" дорогими препаратами. У недавно прооперированной девушки с Хмельнитчины организм не принимает новую печень. Ей необходимо постоянно принимать лекарства, на которые идет 5 тысяч гривен в месяц. У нее таких денег нет, а местные власти не могут или не хотят помогать. И она приезжает к нам за "сумкой" лекарств.

-- Правда, что первая в мире пересадка органа была сделана в Украине?

-- Да. Еще в 1930 году профессор Вороной пересадил почку. Но тогда еще не знали закономерности иммунитета. Ведь почка должна подходить не только по размеру, но и по группе крови, а так же быть совместимой по лейкоцитарным антигенам в крови: чем выше их "схожесть", тем роднее она для организма. Вороной просто пересадил подходящую почку, не предполагая, что есть в крови тельца, которые не дадут ей прижиться. Поэтому опыт был неудачным. А вот американцы в 1954 году пересадили почку одного близнеца другому -- и это было идеальное донорство, без отторжения. Ведь однояйцовые близнецы имеют одинаковое строение лейкоцитарных антигенов.

ЧЕМ ШОВ КРАСИВЕЕ, ТЕМ ОН НАДЕЖНЕЕ

-- А не боялись, как директор института, браться за такое новое дело, как трансплантология?

-- Тот, кто боится больших неудач, не должен ждать больших успехов. Я проработал к тому времени директором 13 лет, имел сформировавшуюся команду хирургов -- единомышленников, энтузиастов, которые "горели" трансплантологией. Знал потенциал нашего института и цель, к которой стоит стремиться. Александр Возианов, президент АМН Украины, поддержал нас, мы поехали в ведущие российские клиники, США, Японии и другие перенимать опыт. И вот уже 3 года работаем самостоятельно.

-- Помнится, первые пересадки печени были неудачны...

-- К сожалению. Но как сказал наш турецкий коллега, его первые три пациента из пяти умерли, но из следующих 13 не выжил лишь один. Во всем нужен опыт. И он приобретается с каждым больным.

-- А вы помните себя молодым и неопытным хирургом?

-- Конечно (смеется). После Харьковского мединститута меня направили на Харьковщину, в родной город Богодухов. Мне повезло: первые операции я сделал вместе с мамой. Ведь я родился в семье медиков, где папа -- хирург, а мама -- операционная сестра. С отцом мне не пришлось оперировать: он уже работал в поликлинике и давал мне только советы, а вот мама учила прямо в операционной. За ее плечами был огромный опыт медсестры, прошедшей войну, ассистировавшей многим прекрасным хирургам. Она была эстетом и в операционной, поэтому деликатно обучала меня "красоте в хирургии". Помню, как она незаметно подсказывала мне, как держать руки, я вначале делал это неуклюже. И вправду, опустив их, я стал меньше уставать, легче оперировать и красивее класть шов.

МЕНЯ ПРИТЯГИВАЕТ ТАЙНА САДА РЁАНДЗИ

-- А если бы не смогли быть медиком, кем стали бы?

-- Наверное, искусствоведом. Отец считал, что нельзя называться образованным человеком, если ты не умеешь играть на музыкальном инструменте. Поэтому пригласил преподавателя, учившего меня игре на фортепиано. И сейчас могу сыграть легенькие вальсы Штрауса по нотам. А вот "Собачий вальс" терпеть не могу. Вообще же я увлекался живописью. Даже хотел сделать в нашем институте картинную галерею. У нас пустовало помещение, и я пригласил специалистов из художественного фонда помочь его оформить. Сделали ремонт, выбрали картины, завезли их -- глазу любо было посмотреть. Но в первые же дни украли одну. Пока мы ее искали, из холла утащили два старых обычных кресла. Картину нашли, а вот кресла "ушли" с концами. Не нанимать же охрану! Вот мы и отправили картины, скрепя сердце, обратно. Но я одну для себя в кабинет выпросил. Вон висит напротив стола, в голубых тонах "цветочная" картина, романтичная и успокаивающая. Из загранпоездок привожу альбомы картинных галерей и диски с классикой.

-- А какая страна вас больше удивила?

-- Япония. Чего только стоит их знаменитый сад пятнадцати камней -- Рёандзи. В нем камни расположены так, что с какой бы стороны ты не смотрел, всегда будешь видеть только четырнадцать, а один выпадает из поля зрения. Японцы говорят, что так камни рассказывают о невозможности видеть все сразу, всегда какая-то часть событий, жизни человека остается тайной. Но мне больше импонирует культура, живопись, музыка Италии, поэтому самостоятельно выучил итальянский язык, так же как и английский, французский, испанский, немецкий. Германия мне нравится своей дисциплиной и организацией, чему стоит поучиться украинцам.

-- Вашим учителем был Шалимов. Он и вправду в операционной дрался?

-- Да. Но меня никогда не бил. Мог стукнуть легонько инструментом по пальцам, чтобы не спал. Ведь Александр Алексеевич работал молча. Это сейчас хирурги включают музыку или разговаривают, чтобы не заснуть от однообразной работы. А тогда стоишь в операционной 5--8 часов в тишине, расслабляешься, входишь в какой-то транс, а тут он тебя стук по рукам -- и ты встрепенулся, эмоции появились, и снова работаешь.

-- Нужна физическая подготовка?

-- Да. Я вспоминаю, как первый раз в мединституте увидел Шалимова, подтянутого, стройного. И я понял: не сброшу лишний вес, придется завязать с хирургией. Занялся йогой, но не тут-то было. Животик не давал нормально выполнять "сверхгибкие" упражнения, основанные на растяжках и наклонах. Азарт взял свое -- начал бегать по 10--15 километров каждое утро и похудел на 25 кг! Занимался йогой больше десяти лет, а сейчас времени нет продолжать, но надо. (Хотя мы помним, как, придя в редакцию по просьбе журналистов, Валерий Феодосьевич свободно сел в позу лотоса.)

-- Так вы азартный человек?

-- Нет. Азарт в операционной неуместен. А концепцию азартных игр знаю, поэтому не интересно даже начинать. А вот в шахматы с компьютером в выходные -- с удовольствием. У меня раньше был первый шахматный разряд. Сейчас выбираю уровень полегче, чтобы компьютер у меня не выигрывал. Если раскусил стратегию машины, понял, как она считает, тогда победил. То ли дело играть с человеком, которого не всегда поймешь. Да что там шахматы?! Пациенты какие бывают!

-- Возникали странные ситуации?

-- Да. Например, свидетели Иеговы. У мужчины была опухоль печени. При этой операции потребуется донорская кровь. А по их вере чужую кровь вливать нельзя. Я ему с женой объясняю, что без крови может умереть на операционном столе, а они все равно не соглашаются. Я предлагаю взять кровь жены -- нет, это чужая. Давайте, говорю, сейчас у мужчины возьмем, чтобы потом его же кровь ему ввести -- тоже нельзя. Потому что кровь, которая уже вышла из организма -- чужая. Что делать? Приглашаем их проповедника, но он тоже упирается. А время идет. Пошли на риск, взяли с них расписку. И слава Богу, что все обошлось. Назначили мужчине препараты, которые стимулируют выработку эритроцитов в крови. Кстати, именно приверженцы их веры спонсируют разработки "бескровных" методов лечения, препараты, стимулирующие кроветворение.

Вообще Валерий Феодосьевич больше говорил о работе. Когда речь зашла о любви и женщинах, от вопросов ушел. Зато про свою любимую кошку Василису вспоминал с удовольствием. Ведь она прожила с ними 21 год и была "хозяйкой дома, а семья жила у нее в гостях". И в свой день рождения -- а он был 11 мая -- не захотел, чтобы ему подарили котенка, верен памяти Василисы...