КАК КИЕВСКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И НАШ КОРРЕСПОНДЕНТ СУДИЛИ СУРЖИК

Признаться, статью писала с опаской: тема смешения двух языковых культур -- довольно-таки скользкая. Шаг влево, шаг вправо -- расстрел на месте либо ярыми "патріотами рідної мови", либо жаждущими видеть русский вторым государственным. Но, как говорится, если уж "помирать", так с песней. И да простит меня Верка Сердючка, которую не раз вспоминали во время суда, как яркую представительницу, нет, представителя, короче, русско-украинского гибрида. Жаль, что устроители так называемого суда не успели вовремя раздобыть контакты артиста. Вот уж кто показал бы всем "кузькину мать"! Впрочем, и без народной проводницы зрители смеялись до икоты.

И ШО ВОНО ТАКЕ?

Состоялось сие действо в первый день лета в Киевском академическом молодом театре. Судьей выступил Олесь Доний, руководитель Ассоциации защиты украинской культуры "Український світанок". В качестве прокурора избрали писателя Юрия Покальчука, а на роль адвоката -- Богдана Жолдака.

Зал был переполнен. На входе каждому раздавали карточки для голосования с надписями: "Геть суржик!" и "Хай живе суржик!". На одной из стен висел плакат с красноречивой надписью: "Суд куплений!". В правом углу сцены -- клеть с заключенным. Красно-бело-голубое "нечто" с огромной желтой мордой висело прямо на прутьях -- так устроители представили себе суржик.

"Суржик -- це як суміш морозива з милом: ні з'їсти, ні вмитися"

-- Вста-а-ать, суд идэ! -- внезапный окрик прервал шум. На сцене появился взлохмаченный тип в пиджаке и галстуке, напяленных на голое тело. Не приняв его во внимание, народ возобновил галдеж, но тут вышла "пресвятая троица", и все оторвались от сидений.

-- Именем Украины... -- начал судья (все баталии приводятся в переводе. -- Авт.). -- В украинский суд поступил иск от украинских патриотических сил...

По залу прокатился свист, но его тут же оборвал хохот -- судья огласил сбор средств на... подкуп судей. Затем прокурор зачитал обвинение суржика по шести статьям: государственная измена, диверсия, призыв к массовым беспорядкам, проституция и растление малолетних, групповое мошенничество и даже загрязнение атмосферы.

После на сцену вышел первый свидетель обвинения -- Анатолий Погрибный (мэтр украинского слова, преподаватель Национального университета им. Шевченко). Устроившись возле микрофона, он начал было говорить, но аудиотехника отказалась воспроизводить его речь.

-- Диверсия! -- крикнул кто-то. Под аплодисменты Анатолий Григорьевич пересел к столу прокурора.

-- Мне кажется, -- продолжил он, -- эта дилемма -- с придурью...

Народ недоуменно притих. Быть или не быть суржику, по его мнению, упрощенный подход к проблеме. Дескать, это похоже на неизлечимую болезнь, например, рак:

-- Если у больного спросить: "Вы за или против рака?.."

-- Мы -- раком! -- прервал голос из зала.

-- Суржик, -- продолжил мэтр, пряча улыбку, -- результат многолетней безгосударственности, насильной русификации...

"Суржик -- захисна реакція мови, що піддається агресії"

И далее в том же духе. Если в двух словах, то свидетель призывал не "шельмувати" тех, кто говорит на суржике. А в конце выступления сказал, что избавиться от него можно только путем построения полноценного национального государства.

А затем началась словесная перепалка с адвокатом. Последний допытывался, мол, как писатель объяснит тот факт, что украинский язык "есть пошел" из "суржиконосной" "Энеиды". (В этой же связи не раз звучали творения Сковороды и Вишни.) Погрибный не растерялся:

-- Простите, но вы не понимаете разницы между диалектом и суржиком. В то время еще не было норм украинского литературного языка.

ВОДКА С ПИВОМ -- ТОЖЕ СУРЖИК

Пришла очередь свидетеля защиты -- Александра Ирванца:

-- Как можно судить природное явление? Это все равно, что судить солнце за то, что оно светит, украинский народ -- что ходит на выборы и голосует за кого надо...

"Из песни слов не выбросишь" -- таким был лейтмотив его проповеди. В качестве примера привел творения Леся Подеревьянского. Ведь, например, на свадьбе говорят: "Дарую одияло, щоб у молодого стояло". Украинский аналог "ковдра", твердил защитник, так зарифмовать не получится. И предложил разработать грамматические нормы суржика, чтобы сделать его... вторым государственным языком. Мол, русский язык не выдержит позора, оказавшись на третьем месте, и "піде геть".

-- А то луганчане косятся на львовян, как на бандер недорезанных, а те, в свою очередь, считают их "запроданцямы и комунякамы"! -- не успокаивался Ирванец, прихлебывая из стакана напиток настоящего суржиконосца -- смесь водки с пивом.

"Суржик -- милий покруч, химерний мішанець, кровозмісне дитя білінгвізму"

Страстям не дал разгореться адвокат, сообщив, что от зрителей поступила записка ("цыдулка"): "Дарую ковдру, щоб покращували породу".

ЛУЧШЕ БОТАТЬ ПО ФЕНЕ

-- Творения Подеревьянского -- это шарж, ответ тем, кто издевается на украинским языком, -- заметил прокурор, прерывая смешки. И вызвал своего свидетеля -- Александра Пономарива, коллегу Анатолия Погрибного.

Он начал читать лекцию по истории украинского народа в целом и языка в частности, но зрители его тут же прервали прямым вопросом: "Что такое суржик?"

-- Это когда хлопець из украинского села возвращается из русскоязычной армии и говорит: "Мамо, а чому так длинно варыться борщ?"

Также Пономарив упомянул выражения: "брагодару вам", "дякую вас", "пройдіть вперьод". А потом заявил, что суржик имеет право на жизнь в произведениях, чтобы отображать низкую культуру негативного героя.

"Суржик -- це маячня мови в гарячці"

Его перебил адвокат, цитируя очередной перл народного творчества: "Ліжко, ковдру, простирадало, щоб стояло й не падало". Зал взорвался от смеха. А когда на сцене появился Олесь Ульяненко, известный своей несдержанностью в выражениях, случился массовый приступ истерии. Он заявил, что как такового суржика в природе не существует. Что это -- обычная разговорная речь, и что не нужно требовать, скажем, от проститутки на Крещатике говорить чистым литературным языком...

-- А в Ивано-Франковске говорят, -- вставил прокурор.

-- Это неправда! -- ответил ему голос из зала.

-- Когда обожжешься -- как ругаешься: ой-ой? Фигня... -- гнул свое Ульяненко, ставя суржик на одну ступеньку с матом.

-- "Ось простирадло, щоб чоловіку не було впадло", -- опять подал голос адвокат.

"Суржик -- це мовно-комунікативний вияв національної шизофренії"

Происходящему на сцене дал определение Николай Княжицкий: "Суд превратился в шутку". При этом прокурор потряс зажатым в руке пистолетом (слава Богу, игрушечным), возражая, что это не так. Свидетель сказал, что до последней секунды не знал, защищать или обвинять "подсудимого". А потом решил поддержать обвинение только по одной статье: загрязнение окружающей среды. И привел пример из собственной практики. Дескать, засеял свой двор газонной травой, но вот беда -- ее постоянно "забивают" сорняки. Так вот трава -- это язык, а сорняки -- суржик.

"КАКАТЬ" -- НЕКРАСИВО

Следующий свидетель обвинения поразил всех, сказав, что каждый язык несет в себе космический код, мол, коверкать его -- гневить высшие силы. А далее посыпались такие речи: "Суржик возникает вместе с комплексом неполноценности. Например, при разговоре с русскоязычным собеседником мы начинаем "какать" и "штокать"; "Портрет суржиконосца: идеальный потребитель рекламы и сериалов"; "Суржик -- признак провинциальности".

С небес на землю всех спустил Микола Вересень. "Если запретить говорить суржиком, жизнь в Украине остановится: парламент не примет ни одного закона, правительство -- постановления, Президент тоже не сможет сказать ни слова", -- заверил он. И добавил: "Язык украинского народа -- страшная сила. Мы, можно сказать, мичуринцы. Нужно уважать способность нации порождать такие гибриды. Значит, наш язык жив".

"Краще суржик, ніж російська"

Наконец, после заключительного слова адвоката и прокурора микрофон предоставили самому настоящему народному депутату. Он попросил суд не легализировать суржик, "пока во дворе у Княжицкого трава не окрепнет". А голоса распределились так: 180 -- "за" суржик, 223 -- "против". Плюс в ящике оказались 184 подкинутых "бюлетеня" "за", которые суд признал... действительными.

КИНО ОТДЫХАЕТ

Казалось бы, суржик хоть и нечестно, но победил. Но судья опять поверг всех в шок, признав подсудимого виновным в изнасиловании языка, растлении малолетних патриотов, промывании и вымывании мозгов... Короче -- вышка. Однако завершился весь этот фарс также неожиданно. Перед судьей появился "черный" ящик, куда все желающие бросали пожертвования на подкуп. Изучив содержимое, Доний изменил тон: "Суржик -- невинный покруч, инспирированный соседним государством... Употреблять суржик -- личное дело каждого суржиконосца..."