БЫВШИХ РАБОВ РЕЙХА ЗАВАЛИВАЮТ ПОДАРКАМИ

Хорошая новость: Украинский национальный фонд "Взаимопонимание и примирение" (УНФ) начал выплату оставшейся 35%-й части компенсации бывшим остарбайтерам. А днях делегация немецкого города Мёрс привезла в Киев гуманитарную помощь для них. На встречу пришли и несколько старичков из тех, кому с помощью немцев удалось посетить места, где прошли годы фашистской неволи.

Итак, многолетний марафон по получению от ФРГ компенсаций для бывших рабов третьего рейха близится к завершению. В мае в Украину поступили деньги для 50 тысяч человек, которым по немецким законам выплата полагается в первую очередь. Это узники концлагерей и гетто, а также частично другие категории остарбайтеров из тех, кому за 80, и инвалиды. Второй список -- еще на 100 тысяч имен -- УНФ отправил в Германию в конце апреля. В основном в него вошли работники промышленности. "После того, как рассчитаемся с этими категориями, подведем баланс и с будущего года начнем работать с остальными. Это сельскохозяйственные работники, граждане, угнанные в Германию в возрасте до 12 лет, дети, рожденные в неволе, дети-доноры и другие, -- рассказывает первый зампредседателя УНФ Степан Косяк. -- Ежели и после этого еще останутся деньги (время берет свое и этих людей становится все меньше. -- Авт.), они будут распределены как надбавки для сельхозрабочих". Г-н Косяк также подчеркнул, что если претендент умирает и наследники не обращаются в Фонд в течение 6 месяцев, они теряют право на выплаты.

Работу украинского Фонда и их коллег из стран Восточной Европы с официальными кругами Германии, иначе как "выбиванием", не назовешь. Поначалу пришлось долго убеждать в самой необходимости такого исторического жеста. Ведь люди не виноваты, что после войны Сталин демонстративно отказался от контрибуций в пользу советских граждан. И только под давлением немецкой общественности дело сдвинулось с мертвой точки. Впоследствии эта самая общественность взялась дополнительно, в гуманитарном порядке, опекать остарбайтеров. Правда, только "своих" -- тех, кто гнул спину в конкретной местности. На сегодня уже осуществлены или находятся в стадии реализации свыше 40 проектов гуманитарной помощи на общую сумму более 6,5 млн евро, ими охвачено более 8 тысяч человек. В частности, это поездки в места пребывания в годы неволи, денежные выплаты, а также оказание некоторой медицинской помощи -- лекарствами и проведением операций по замене суставов. За счет австрийского фонда проведено пять таких операций, за счет немцев -- четыре.

Интересуюсь, когда же наконец начнут открываться обещанные германским Фондом "современные медицинские центры" для реабилитации жертв нацизма, которые должны были стать символом примирения народов? Оказывается, эти планы остались лишь в прожектах. Немецкая промышленность ничего дополнительно платить не хочет, а те деньги, что были собраны (с очень большим трудом. -- Авт.), распределены на конкретные программы, и выходить за их рамки никто не желает.

В свою очередь глава Украинского союза узников и жертв нацизма Маркиян Демидов и сейчас не намерен мириться с несправедливым, по его мнению, распределением выплат, навязанным немецкой стороной. Как известно, по их федеральному закону сельхозработники, дети и многие другие категории вообще не заслуживали каких-либо компенсаций. И только после серии переговоров им разрешили выдать незначительные суммы... урезав часть выплат более "высоким" категориям. "Мы считаем такой подход негуманным. И неоднократно подчеркивали это на переговорах. А в прошлом году послали в Бундестаг официальный запрос от имени украинского депутатского корпуса. Но реакции не последовало. Это явное неуважение. Однако мы не намерены сдаваться" -- сказал Демидов.

Несколько бывших остарбайтеров охотно согласились поделиться со мной своими впечатлениями от путешествия в Германию.

Мария Григорьевна Чупес:

-- Обидно, что из наших денег взяли на выплаты тем, кто ребенком попал в Германию. И мне тогда было всего 14, а я целый день стояла у станка. Но и дети не виноваты, им тоже было плохо. Мы знали, что им делали какие-то страшные уколы, от которых они теряли человеческий облик. Я видела, как в лагере они лазали на четвереньках и ели траву... Сначала я получала компенсацию только как сельхозработник, так как справки с завода у меня не было. Во время поездки обратилась в немецкий архив и очень удивилась, когда они прислали нужный документ. Благодаря этому я получила 7 тыс. грн., а так было бы только 3 тысячи.

Я два с половиной года работала на оборонном заводе в Эссенштейне. Была маленькой и худенькой, а станки стояли такие огромные, что я до них не доставала. А норму, хоть умри, но сделай, иначе еда не полагалась (раз в день баланда из брюквы и триста граммов хлеба). Немец-наладчик, видя, как мне трудно, часто помогал мне сделать норму. А потом еще и сладил специальную подставку. Бывало, я от слабости и усталости задремлю в туалете, так когда приходили с проверкой, он всегда предупреждал меня. А когда попала к фермеру, стало немного легче.

Ехать поначалу боялась, а теперь хочу проситься второй раз. Встречали нас замечательно, водили по ресторанам. Так задарили подарками, что еле все уместилось в пять огромных сумок. В самолет можно было взять 200 кг на человека, а у меня получалось больше, но все уладили. И после поездки постоянно помогают, на Рождество и Пасху привозили посылки по 70--80 кг весом. И денег периодически подбрасывают.

Александр Григорьевич Тащечкин:

-- Чудесная была поездка. Молодые люди живо интересовались, как нам жилось тогда. В одной католической церкви мы попали на службу. И вдруг орган заиграл наши советские песни -- "Весну на Заречной улице", "Подмосковные вечера"... Мы были очень тронуты.

Два года я работал в Дуйсбурге на заводе. Потом отправили в лагерь на рытье окопов, где меня чуть не застрелили, когда я выскочил из колонны, чтобы вырвать брюкву. Вдвоем с еще одним пареньком мы сделали подкоп и бежали. Так попал в Ксантен, где меня определили к хозяину. От него мы никогда не слышали грубого слова, и кормил хорошо.

Федор Ефимович Винсковский:

-- Я три года провел на шахте в городе Мойес. Работал в паре с немцем. Он отбойным молотком нарубит угля, а я должен был успевать лопатой грузить его на транспортер. Бывало, я отстану, тогда он притормозит, молотком разобьет крупные глыбы, чтобы я подтянулся. Немцы-рабочие и бутербродами с нами делились. Я из последних сил старался, чтобы избежать побоев, но других били. Из нас -- четверых односельчан -- выжил только я. Один умер от туберкулеза, другой -- от язвы желудка, а третий -- под американской бомбежкой.

Когда нас привезли на ту самую шахту, я в шутку спрашиваю: "Может, выплатите мне то, что я тогда заработал?" Они испугались: "О, найн, найн..." Тогда, говорю, дайте хоть справочку, что у вас работал. "Справка -- я-я..." И что вы думаете, очень быстро прислали. Не будь этой справки, я не смог бы получить полную компенсацию. Я так и говорил им, что злобы против немецкого народа мы не держим.

Под конец встречи немцы раздали старичкам по скромному портмоне: дескать, подарок. Вместе с Марией Григорьевной мы отыскали там 30 евро. Негусто, но с их-то пенсиями все же подспорье.

Телефон "горячей линии" УНФ: 462-50-11.