ДАЖЕ ПРАВНУКАМ АЛЕКСАНДРА ПАРХОМЕНКО ОН УЖЕ НЕ ИНТЕРЕСЕН,

Жизнь порой предлагает удивительные ситуации. Недавно на одной из улиц Житомира я проходил мимо памятника герою гражданской войны Александру Пархоменко -- командующему группой войск Красной Армии, стоявшему во главе кавалерийской дивизии 1-й Конной и поистине одной из самых одиозных фигур гражданской войны. Возле монумента увидел фигуру пожилого мужчину. Когда он обернулся, моему удивлению не было предела: незнакомец был точной копией Пархоменко. Журналисту всегда сложно сдержать свое любопытство: "Скажите, вам говорили, что вы похожи на этот памятник?", -- осторожно спросил я. И услышал в ответ: "Я точная его копия. Александр Пархоменко -- мой дед".

ВСТРЕЧУ ПАРХОМЕНКО СО СТАЛИНЫМ ДЕВЯТЬ РАЗ ВЫРЕЗАЛИ И ВКЛЕИВАЛИ ОБРАТНО В ОДНОИМЕННУЮ КИНОЛЕНТУ

Старшее поколение помнит героическую коноэпопею "Александр Пархоменко". Госкино приняло этот фильм в 1942 году. Фильм начинали снимать в Киеве, а закончили в Ташкенте из-за оккупации гитлеровцами столицы Украины. Представители военного командования одобрили ленту и шлепнули цензорский штамп. А спустя несколько дней поступило дополнительное распоряжение -- сделать несколько копий на украинском языке для партизанских соединений, действующих в тылу немцев. Режиссер пожал плечами и ответил, что подобная задача трудно выполнима: в штате узбекской студии не было людей, владеющих украинским языком. Мало кто имел понятия и о профессии дублера. Но, как бы там ни было, в июле оба варианта -- русский и украинский -- вышли на экран.

Монтажер фильма Надежда Ратманская как-то, сидя в гримерке, задала режиссеру Леониду Лукову лишь один вопрос: "А почему фильм о гражданской войне? Идет-то Великая Отечественная?". Луков понимающе усмехнулся и пояснил: "Ты же знаешь, что фашисты рвутся к Сталинграду, поэтому я хочу связать с нашим фильмом похожую ситуацию 1918 года, когда надо было отстоять Царицын. Задача -- создать у зрителя уверенность в непобедимости нашего народа, в его героизме, чтобы картина вселяла уверенность в нашей победе. Понимаешь, Надя, Пархоменко нужен, чтобы Сталинград не сдали!".

Редакторская аннотация была достаточно незамысловатой: "1918 год. Гражданская война. По приказу Ворошилова Александр Пархоменко должен пробраться в Царицын. По дорогам движутся белогвардейские отряды, они везут снаряжение и боеприпасы. Искусно маскируясь, Пархоменко с группой бойцов устраивает засаду. Отбив у врага богатые трофеи, он продолжает свой стремительный марш. Личным примером он поднимает батальоны. Храбрость в соединении с воинской хитростью позволяют ему успешно и быстро покончить с врагом".

Когда снимали сцену встречи Пархоменко со Сталиным, перед режиссером возникла достаточно сложная задача. Во-первых, никто не знал, была ли эта встреча в действительности. Во-вторых, если и была, то, как ее снять? На свой страх и риск отсняли сцену встречу Пархоменко с Иосифом Виссарионовичем следующим образом: Пархоменко не узнает Сталина. Последний внимательно смотрит на комдива и вдруг говорит: "А вы кто такой?". Пархоменко в ответ: "А вы кто?". При монтаже эту сцену девять раз вырезали и вставляли в картину. В последней редакции фильма Пархоменко спохватывается и бодрым голосом говорит: "Здравствуйте, товарищ народный комиссар!". Но Сталин ответил, как и подобает настоящему Кобе: "Здравствуйте... кто вы такой?" Комдив: "Я -- Пархоменко, от армии Ворошилова".

"Зимние" сцены фильма выезжали снимать под Новосибирск, так как погода в Ташкенте к этому не располагала.

В роли Махно снимался Борис Чирков. Второй режиссер картины Борис Каневский, переворошивший при написании сценария массу документов, рассказывал, что Всеволод Иванов погрешил в сценарии (и в своем одноименном романе) против исторической правды. Из письма Надежды Ратманской: "Его мучил образ Махно, в роли которого снимался всеми любимый артист Борис Чирков. Играл он так, что не оставлял зрителю никаких сомнений насчет предательской сущности своего героя". По утверждению самого Бориса Каневского, Махно был совсем не таким, как его представляли советские идеологи. На самом деле его считали вождем революции в Приазовье, и об этом во всеуслышание заявляли такие известные фигуры, как Коллонтай, Дыбенко. Приезжая со своим супругом, вечно полупьяным матросом Павлом Дыбенко на переговоры с "батькой" в Гуляй-Поле, Коллонтай сравнивала махновцев с казаками, а Гуляй-Поле называла Запорожской Сечью.

Нужно отметить, что еще в тревожном 1939 году идеологи узаконили классический образ "украинского Чапая", погибшего в гражданскую -- Николая Щорса. Но спустя какое-то время Родине понадобились киногерои, покрывшие себя славой в сражениях против ненавистных немецких оккупантов. Шел 1940-й год, и чекистские команды забирали людей не отдельно, а целыми партиями. Потому, найти героя с "правильной" биографией оказалось сложно. Те, кто уцелел в "чистках", для этой роли не подходили, т.к. перекроить их биографию было сложней, чем жизненный путь уже усопших. Последних же настреляли в таких немыслимых количествах, что статисты спецотделов НКВД просто не справлялись с работой.

После длительных размышлений ответственные товарищи остановились на кандидатуре Александра Яковлевича Пархоменко. Из нескольких сотен начдивов времен гражданской войны практически незапятнанным осталось лишь его личное дело.

"ЧТО ТЕБЯ ДЕРЖИТ У БОЛЬШЕВИКОВ?"

Многие годы, если разговор заходил о жизнеописании Александра Пархоменко, "имперская" история ограничивалась скупыми строками: "Пархоменко Александр Яковлевич (1886--1921 гг.) -- участник Гражданской войны. Командующий группой войск Красной Армии, начальник кавалерийской дивизии в 1-й Конной армии (1919--1921 гг.). Погиб в бою с махновцами". И все. На самом деле, он интересен уже тем, что в отличие от сотен таких, как Путна, Уборевич и Якир, замазавших себя кровью тысяч расстрелянных, "блестящими карательными" операциями, его фронтовая биография была относительно "чистой".

Последние годы в работах российских историков были опубликованы достаточно любопытные факты его биографии. Например, период службы Александра Яковлевича в Харькове, где в течение 1919 года он последовательно занимал посты местного губернского военкома, уполномоченного по снабжению Харьковского военного округа и даже командующего группой войск при обороне Харькова. На посту снабженца Пархоменко проявлял чудеса изобретательности: отдельные кавалерийские части харьковского гарнизона были наряжены в униформу гусар и в таком виде представлены Троцкому. Но вскоре Харьков был взят Деникиным, а потому более Пархоменко не успел себя проявить.

Иные таланты Пархоменко проявил в боях 1-й Конармии. Впрочем, назвать его тактиком или великим стратегом было бы сложно, однако, по воспоминаниям своих однополчан, Александр Яковлевич воевал дерзко, "пулям не кланялся", как правило, шел впереди буденовской "лавы" с шашкой в руках в первой линии. Естественно, некоторые нарекания со стороны командования и местного населения были. Например, после освобождения Ростова и Нахичевани буденовцы "расслабились" и вместо того, чтобы форсировать Дон и на плечах отступающего противника ворваться в Батайск, в течение десяти дней боевых действий не вели. Командир 8-й армии Сокольников считал, что "Конармия разложилась, со стороны ее можно ожидать очень много неприятностей".

"Москва была информирована об этом, -- писал Орджоникидзе, -- что Конармия по занятию Ростова изрядно пограбила его". 6 января 1920 года помощник командующего 8-й армии по политчасти Александров направил в Реввоенсовет Южного фронта телеграмму о том, что "необходимо избежать в Ростове повторения эксцессов буденовцев, проявленных ими при взятии Воронежа. Зарегистрированы жертвы: семьи рабочих, женщины, коммунисты. Ввиду этого прошу именем Ревсовета Южфронта обратить особое внимание Ревсовета Конармии на дисциплину в частях, направленных к Ростову". Худшие предположения оправдались: в оперативных донесениях стало мелькать имя первого советского коменданта города Пархоменко. На радостях Александр Яковлевич в освобожденном Ростове учинил роскошный пьяный дебош, набил физиономию кому-то из красных военачальников. За что по законам революционного времени был предан суду и избежал расстрела благодаря заступничеству члена Реввоенсовета Республики Иосифа Сталина и члена фронтового Реввоенсовета Георгия Орджоникидзе. Таким образом, эпизод кинофильма, в котором Пархоменко без видимых усилий осушает налитый до краев стакан водки, полностью соответствует действительности.

В апреле 1920 года Пархоменко, приняв должность командира 14-й кавалерийской дивизии, лихо машет шашкой в боях на польском направлении в составе все той же 1-й Конной. И хотя впоследствии все эти бои в целом были для Красной Армии неудачными, Пархоменко умудрился получить орден Красного Знамени РСФСР. Это уже показатель: в то время, как сам Семен Буденный, путаясь в словах, рассказывал о причинах неудачного польского похода, Пархоменко получал орден. Значит, было за что.

Погиб Александр Пархоменко во время преследования одного из отрядов Нестора Махно. Штаб 14-й кавалерийской дивизии неожиданно наткнулся на передовую группу махновцев. В жестокой рубке в районе села Бузовцы (сейчас Жашковский р-н Черкасской области) весь штаб погиб. Махновцы, забрав оружие и коней, ушли. Каково же было удивление начальника махновского штаба, когда в полевой сумке погибшего начдива обнаружили прелюбопытнейшее письмо от брата Александра Яковлевича -- анархиста, сражавшегося против красных в тамбовских лесах. Брат уговаривал Александра перейти к повстанцам: "Что тебя держит у большевиков? Чины? Должности? Брось, все это взросло на крови таких же, как и мы, простых работяг. Я знаю, что с батькой Махно у тебя кровная вражда, но оглянись, и ты увидишь, что за ним идут тысячи крестьян, никогда не державших в своих руках оружия. Подумай, Александр! Еще не поздно!"

Как бы там ни было, но посмертно лихой начдив был награжден вторым орденом Красного Знамени РСФСР. Так или иначе, фильм о бесстрашном начдиве стал классикой советского кино, а его подробная биография не написана до сих пор.

КАЗАЦКОГО РОДА

С внуком легендарного начдива мы встретились в житомирском Доме офицеров. Знакомство было более предметным.

-- Меня зовут Пархоменко Николай Ефимович. Я родился в 1936 году в Киевской области, Богуславского района с. Раскопанцы. Мой дед действительно был героем гражданской войны. Когда мне было 3--4 года, мама рассказывала: " Чтобы ты знал, Александр Пархоменко, герой боев в гражданскую -- твой дед". Но тогда я был маленький и значения этому не предавал. Лишь по истечению многих лет осознал, чья кровь течет в моих жилах. Но дед -- это легенда. а вот отца помню хорошо. Сильный, очень серьезный человек. Он был председателем колхоза, всегда и везде ходил с пистолетом в кобуре. Время было неспокойное, даже перед войной по лесам шалили вооруженные банды. Отец куда-то уезжал, потом возвращался уставший, но степенный. Колхозом руководил нормально, толк в этом знал. Люди в селе его уважали. Когда началась война, отец ушел на фронт. В те дни, когда передовая докатилась до нашего села, оно, чуть ли не десяток раз, переходило из рук в руки. Я помню, как рвались снаряды, все горело, смерть, ужас. А мы, дети и старики, сидели, как мыши, в погребе.

-- На всю жизнь запомню, -- Николай Ефимович грустно улыбается, -- как в 1943 году немецкий офицер посадил меня на лошадь и с размаху ее ударил. Лошадь понесла, а я изо всех сил вцепился в гриву. Пригнулся и лечу, ветер в ушах свистит. Немец сначала хохотал, думал, что упаду. Но потом слышу, смех стих. Офицер был страшно удивлен, что я удержался на коне. Откуда же ему было знать, что я из казачьего рода. Самый страшный эпизод моей жизни -- голод 1946--1947 гг. Мы пухли от голода, ели лебеду, конский щавель, листья. Парнишка шел со мной по дороге, упал и умер. А я даже поднять его не мог, не было сил. Но, видно, так Господь рассудил, чтобы я выжил.

После войны, в 14 лет уехал в Киев и поступил в ремесленное училище N 20. После был Харьковский индустриально-педагогический техникум. Через три года очутился в житомирской системе профтехобразования. Мною было воспитано не одно поколение хороших детей. Я знаю о существовании своеобразного стереотипа пэтэушника: пьяница, дебошир и тупица. Но мои выпускники были чудесные, любящие труд и уважающие старших дети. В 1965 году ко мне в группу в ПТУ попал симпатичный паренек из Винницкой области по имени Леня Грач. Кто же знал, что он будущий премьер Крыма?! В группе из 34 человек он очень быстро стал лидером. Хорошо учился, имел великолепную память, его уважали ребята и обожали девушки. Ленечка был очень красивым парнем.

Прошли годы. Леонид Грач стал спикером парламента Крыма. В один прекрасный момент я набрался храбрости и написал ему письмо о том, что в нашем училище есть 11 детей -- круглых сирот. И не ожидал, право, но был приятно удивлен: Леонид "пробил" им отдых в хорошем евпаторийском санатории.

УЛИЦУ -- И ТУ ПЕРЕИМЕНОВАЛИ

-- Вообще скажу вам, я прожил жизнь не зря, -- гордо говорит Николай Пархоменко. -- Есть кем гордиться. Если и были где-то перегибы, то на то она и война. В кровавом хаосе сложно было разобраться -- кто с кем воюет. Пархоменко же, в отличие от многих, кровью невинных себя не пачкал, награды и именное оружие заработал мужеством своим и храбростью. Так почему же о нем молчат?! Батька Махно уже национальный герой, а Пархоменко? Считаю это исторической несправедливостью. Даже в Житомире улицу его имени переименовали в Ольжича. Да, имя поэта имеет право на увековечивание, но ведь и мой дед ратовал за свой народ!

Мне за себя тоже нечего стыдиться. Я горжусь своими учениками и своими родными детьми. Их четверо. Жаль только, что даже они, -- голос собеседника стал грустным, -- не интересуются своим легендарным предком. Нынче у молодежи другие интересы. Хотя, может, так оно и должно быть -- жизнь на месте не стоит.