"Я НАЗЫВАЮ ПУГАЧЕВУ "ЧЕРНОЙ ЗВЕЗДОЙ" РОССИЙСКОЙ ЭСТРАДЫ"

Для кино мне приходилось писать песни, но для эстрады — никогда, ни за какие деньги! Считаю, что это за пределами человека, ценящего хороший вкус

Пугачева первая начала приватизацию советской песенной эстрады. Она с 88-го года практически перестала петь песни людей, которые ее сделали звездой

За плечами композитора Владимира Дашкевича работа над музыкой к более чем 200 фильмам и 80 спектаклям. Кстати, фундаментальные вехи в биографии композитора связаны с нашей родной киностудией имени Александра Довженко, где снимался "Бумбараш", сделавший вмиг знаменитыми всех своих создателей. В Киев Владимир Дашкевич приезжал, чтобы обговорить детали предстоящей работы над музыкой для двух картин. Это восьмисерийный детектив "Поиски любви", проект "Нового канала" (снимает фильм старый приятель Дашкевича Олег Гойда, с которым он поработал в 7 картинах, в том числе "Бумбараше"). Вторая картина — двухсерийная комедия "Подарок судьбы" режиссера Галины Шугаевой.

ИЗ ХИМИКОВ В ЛИРИКИ

— Мне приятно, что Украина наконец-то задышала киношной жизнью. Я надеюсь, что появятся и сильные картины, и сильные режиссеры. Меня поразил Киев! Обновлены старые здания, город выглядит свежим. Первый раз я приехал в Киев, когда мне было 18 лет. С двумя друзьями мы прожили тут месяц.

— Тогда вы еще не были композитором?

— Я начал заниматься музыкой на третьем курсе института Тонкой химической технологии, а до этого у меня дома не было даже инструмента. Так что до 20 лет я был нормальным человеком. Приобщиться к музыке мне помог случай. В коммунальной квартире, где я жил, соседи выдавали дочь замуж. Их комнату загромождало пианино, поэтому они попросили, чтоб мы временно забрали его к себе. С этого все и началось. Я стал заниматься музыкой по 20 часов в день. И почти сразу стал сочинять. Тем не менее институт я закончил и шесть лет проработал инженером. У меня даже были какие-то изобретения. А затем решил изменить свою жизнь. Музыка все же взяла верх!

— Из химика превратиться в музыканта — это авантюра.

— Художнику вообще нужно иметь авантюрное начало. Он все-таки должен быть экстремалом. Это своего рода заболевание. Когда люди много занимаются чем-то — это увлечение. Но заболевание — это когда выясняется, что ты такой по жизни, потому что увлечение проходит, а заболевание нет. Композитор — это тяжелая и совсем не блестящая профессия, потому что записать серьезное сочинение — это адов труд. Иногда пишут, мол, Моцарт — гуляка праздный, но если посчитать чисто технически, сколько он должен был просидеть за столом, чтоб столько написать, получается практически время его жизни. Написание нот — это часть композиторской технологии, через которую нельзя перескочить. Человек, который этой технологией не владеет, не является нашим по цеху. Сегодня 60% музыки пишется на сиквенсоре. Там вообще надо только кнопку нажать, но это никакого отношения к сочинению музыки не имеет.

— Но это же современные технологии?

— Не стоит обманывать себя и других. Если кто-то сделал программу, вложил ее в компьютер, а вы с ее помощью создаете как бы "свое" произведение, то вы обманываете людей. Это не ваша музыка, это программа, которая вписана в этот компьютер.

— Разве вы не используете в работе компьютер?

— Только для хранения материала. Вообще, в XXI веке техника убила музыку. Потому что музыка является музыкой только в том случае, если она — событие. Для того, чтобы послушать Генделя, Бах из одного города пешком шел в другой, потому что слушание музыки было для него событием. Если б он, сидя дома, просто поставил диск с записью Генделя — это не стало бы событием. Когда собираются бабки, чтоб попеть — это становится событием в их жизни. А когда я включаю магнитофон, это не событие в моей жизни. Это касается не только музыки. Вообще, техника начинает убивать культуру. Считаю, что искусство не совместимо с комфортом. Общество поражено болезнью "комфортофилией". Она всегда приводит к падению психической энергии. За каждое удовольствие надо платить! А потеря психической энергии опустошает человека. Это переходит в некрофилию, то есть к тяготению к смерти. Это очень рискованные игры. Человечество не совсем понимает, насколько оно близко подошло к границе. Искусство погибает первым.

МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТИГЛОБАЛИСТ

— Вас можно назвать антиглобалистом в музыке?

— Я думаю, что эта мысль правильная. Более того, глобализм вообще вреден, потому что человек не может принимать участие в процессе, на который не может повлиять. Если мне говорят: "Вы знаете, мы решили в Брюсселе, что брюссельская капуста сегодня не нужна". Ну извините, вы решили, а я тут причем? Я ж за это не отвечаю. А мне она как раз нужна. У Чехова есть замечательная фраза: "Если зайца бить, то его можно научить спички зажигать". Так вот, человека не надо заставлять превращаться в зайца, который зажигает спички.

— В вашем послужном списке более 200 картин?

— Только в этом году я написал музыку к 25 картинам.

— Это значит, что вы по-прежнему по 20 часов в день проводите за инструментом?

— За инструментом я скорее играю, а сочиняю я с нотным листочком. Как ни странно, лучшие мысли приходят в 4-5-ом часу ночи. Когда загружаешь свою подкорку работой, и вдруг совершенно неожиданно, она что-то выдает. У меня так было, когда я писал музыку для гоголевской "Женитьбы" режиссера Анатолия Эфроса. Он мне поставил такую задачу, что я два месяца не подходил к инструменту, а потом за 20 минут все написал. У меня мелодия сложилась вся — от ноты до ноты. Эфрос сказал, что это именно то, что он хотел.

— Насколько для вас как композитора важна личность актера, который будет исполнять вашу песню?

— У нас актерская школа очень сильная, поэтому редко бывает, чтоб актер "завалил" песню. Например, Евгений Леонов, славившийся абсолютным отсутствием слуха, в картине "Гонщики" все же запел. Леонов есть Леонов! Мы долго терзали оркестр, а потом из 19 дублей по ноткам сшивали песню. Среди актеров у меня очень много друзей. Я вообще их люблю, это особый детский сад! Они до такой степени непосредственные люди! Когда плохое настроение, стоит с ними пообщаться, всю хандру как рукой снимает. Очень люблю Олега Борисова. Я считаю что он — один из самых великих артистов. Олег был замечательным человеком! Жаль, что он так рано ушел.

— Сгорел на работе?

— У него был рак крови, и он не стал лечиться. Иногда ведь вылечиваются. Для меня на сегодняшний день идеалом человека является американский гонщик Ленс Армстронг, который восемь лет прожил с раковой болезнью. За это время он шесть раз выигрывал "Тур де Франс" и стал самым великим гонщиком всех времен и народов. Вот это, конечно, невероятная сила духа!

— Случалось ли вам отказываться от работы над какими-то проектами по этическим соображениям?

— Все знают, что ко мне не надо обращаться ни с какими проектами типа "бандитских петербургов", "бригад", где кого-нибудь мочат в сортире. Этого я не буду делать ни за какие деньги, потому что душа у человека одна и она дороже всего.

— По этой причине распался ваш тандем с режиссером Владимиром Бортко?

— К сожалению, наши пути разошлись на почве "Бандитского Петербурга". Мне не хотелось работать над этой картиной. Я не могу дойти до этого! Мне кажется, что человек, который снимает такие работы, просто забывает об ответственности, которая на нас лежит. Телевизионный ящик слишком серьезный предмет, чтоб увеличивать количество чернухи в нашей жизни еще и с помощью искусства.

"ПОПСОВИКОВ Я ИЛИ НЕ ЗАМЕЧАЮ, ИЛИ НЕНАВИЖУ"

— А звезды эстрады к вам не обращаются за песнями?

— Я в дружеских отношениях с Аленой Свиридовой, она даже считает себя моей ученицей. Мы несколько раз говорили с ней на темы написания музыки, но для меня эстрадные песни это все-таки преодоление серьезного нравственного запрета. Алена очень тонкий человек и резко выделяется среди попсовиков, которых я, по большому счету не замечаю, либо ненавижу. Последнее время склонен ко второму.

— Почему так?

— Они опозорились и полностью открылись в истории с Киркоровым. Вместо того, чтоб поставить на место зарвавшегося хама и очень мало одаренного человека, каковым я считаю Киркорова, они стали его выгораживать. Таким людям как Розенбаум, Кобзон стыдно попасть в эту компанию. Единственное возможное отношение — полный и окончательный бойкот всей этой компании. Совсем недавно в одном из интервью я назвал Пугачеву "черной звездой" советской эстрады. Могу это повторить. Аргументы у меня очень простые: Пугачева первая начала приватизацию советской песенной эстрады. Она с 88-го года практически перестала петь песни людей, которые ее сделали звездой: Таривердиева, Зацепина, Паулса, Тухманова и так далее, и стала петь свои песни и песни людей, которых я композиторами никак назвать не могу. Качественные песни постепенно сошли на нет, и в результате мы получили продукцию, которую нельзя назвать ничем, кроме как помойка. Но эту помойку распространяют на всю страну!

— Вы не боитесь навлечь гнев Пугачевой?

— Могу сказать, что, к сожалению, это не моя трагедия. В ее возрасте с таким начальным потенциалом превратиться в Мадам Брошкину — это трагедия. От того, что она найдет людей, которые будут со мной разбираться, она свою проблему не решит.

— Вы с ней сталкивались?

— Когда-то, лет двадцать назад. У меня было намерение отдать ей одно сочинение на стихи Мандельштама. Но когда она стала меня учить, как надо писать, я передумал. Она как раз в это время написала какое-то ужасающее сочинение со словами "Ленинград". Тут надо добавить только то, что у Мандельштама в стихах нет такого слова, только Петербург. Но ей Мандельшам не указ. Когда мне объяснили, что она так работает с материалом, я тут же забрал песню. Работаю с Камбуровой. Считаю ее своим голосом, потому что он у нее идет вверх, летит к Богу, а у этой голос летит в совершенно противоположном направлении.