УРАЛЬСКАЯ ХИРОСИМА

17 сентября 1954 года, через три дня после взрыва на Тоцком полигоне, ТАСС опубликовало сообщение: "В соответствии с планом научно-исследовательских работ, в Советском Союзе было проведено испытание одного из видов атомного оружия. Целью испытаний было изучение действия атомного взрыва... Получены ценные результаты, которые помогут советским ученым и инженерам успешно решать задачи по защите от атомного нападения." И — ни слова о том, что атомное оружие взорвали на воинских учениях под кодовым названием "Снежок", при участии 44 тысяч человек. Это был самый страшный эксперимент ХХ столетия, который хранили в строжайшей тайне.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Подготовка учений проходила под неусыпным оком Маршала Советского Союза Г.Жукова, который, возвратившись в Москву из "ссылки" после смерти Сталина, занял пост первого замминистра обороны. Даже фронтовики, которых трудно было удивить окопами и блиндажами, поражались масштабам земляных работ на полигоне, развернувшихся весной. Окопы и ходы сообщений — полного профиля, во многих местах с перекрытиями. Убежища — глубокие, с двойными дверями. Соответственно — и укрытия для боевой техники, боеприпасов. Все это делалось вручную. А грунт был тяжелый. Двадцать — тридцать сантиметров — закаменевший чернозем, ниже — известняк. Без кирки и лома не выбросишь и кубического дециметра земли. У многих солдат на руках появились кровавые мозоли. Черенки лопат приходилось обматывать тряпками.

В 16—18 километрах от места предполагаемого взрыва построили трибуну — с нее министры обороны дружественных стран и видные военачальники должны были наблюдать за ходом учений после взрыва. Рядом с трибуной вырыли противоатомное укрытие. По утрам, между девятью и десятью часами, все, кто находился на полигоне, наблюдали одну и ту же картину: над ними пролетал четырехмоторный бомбардировщик, сопровождаемый МИГами, по маршруту с юго-востока на северо-запад.

...Но учения по какой-то причине откладывались. Говорили, не соответствует погода. Вполне возможно — ветер дул не с той стороны. А дни стояли сухие и жаркие — 43—45 градусов в тени. К концу дня все падали от усталости. Помыться было негде. Питьевую воду привозили в цистернах. Здесь нельзя не упомянуть такую деталь — перед учениями с каждым солдатом в отдельности проводил работу офицер из особого отдела. Учения очень серьезные, говорил он, имеют большую государственную важность и потому сверхсекретные. Чтобы не случилось, запрещается говорить об увиденном и услышанном, пока не минует 25 лет. (А американцы не ждали — через несколько дней их радиостанции передали о крупномасштабных учениях в СССР с применением ядерного оружия. Из иностранных научных журналов, поступавших в библиотеки, выбеливали статьи о последствиях ядерных испытаний в Советском Союзе.) Предостережения командиров своим подчиненным было более лаконичным: "Если кто-то раскроет варежку и опоздает укрыться в убежище — жить будет, но как мужчине ему будет грош цена".

Общая задача учений сводилась к тому, чтобы после взрыва бомбы смело ринуться в атаку на воображаемого противника с последующим прохождением через эпицентр (на бронетехнике).

ОТ ВЗРЫВА ЗАКАЧАЛАСЬ ЗЕМЛЯ

14 сентября 1954 года в 9 часов 32 минуты 30 секунд по местному времени на "логово врага" с высоты 8 тысяч метров была сброшена атомная бомба мощностью 40 килотонн (тысяча вагонов тротила), взорвавшаяся в 300 метрах над полигоном. Для сравнения: мощность атомной бомбы "Малыш", сброшенной с американского бомбардировщика Б-29 на Хиросиму, — 16 килотонн, а другого "Малыша", сброшенного на Нагасаки, — 21.

Готовящиеся к наступлению за ядерным ударом самого взрыва, вернее, — яркой вспышки, не видели, ожидая сигнала в убежищах. Но почувствовали! У каждого были свои ощущения, которых объединяло одно: "Сильно качнуло..." Кое-где распахнулись двери, несмотря на крепкие засовы. Над головами прокатился гром, сверху доносился треск и шум, постепенно затихая.

Из воспоминаний киевлянина, офицера в отставке, бывшего артиллериста-топографа Ивана Пушкаря. Его гвардейская гаубичная артиллерийская Речицкая, Краснозвездная, ордена Богдана Хмельницкого бригада РВК (Резерв Верховного Командования), которая дислоцировалась в городке Каменка-Бугская Львовской области, в район учений прибыла одна из первых.

"Я был самым молодым во взводе по возрасту и сроку службы, как говорится, "салага". Но слова "дедовщина" мы тогда не знали... Ко мне все относились доброжелательно, оказывали всяческую помощь, поддержку. Во взводе царило дружелюбие, товарищество...

И вот наступило утро 14 сентября. Получили команду "Уран" — начало учений, а через двадцать минут последовала команда "Молния". Выполняя ее, мы надели противогазы со вставленными в очки черными пленками, через которые почти не просматривалось даже солнце. Сидим, ждем. Слышим привычный звук летящих самолетов. А через секунд 18—20 раздался страшной силы взрыв, вернее, два, почти одновременно, неимоверной силы. Казалось, лопнули барабанные перепонки — одна у меня действительно лопнула в левом ухе, — как будто по прислоненному прямо к уху листу железа изо всей силы ударили молотком.

ЯДЕРНЫЙ ГРИБ ВЫРОС ДО 13 КИЛОМЕТРОВ

Через одну-две секунды до нас дошла ударная волна. Закачалась земля, пахнуло жаром, полетели сучья, комья земли, перемешанные пыль и листья... Снимаем противогазы, выскакиваем из укрытия. Из уха текла кровь. (Впоследствии специалисты поставили диагноз: поражение рецепторных клеток внутреннего левого уха. Вот с тех пор я стал глухой на одно ухо и обзавелся беспрерывным шумом и звоном в левой части головы.)

...На наших глазах рос, перекатывался, переливаясь разными цветами, атомный гриб. Он увеличивался, становясь все зловещее. Его высота достигала тринадцати километров. Размер этого гриба почти в два раза перекрывал расстояние от нас до него. Солнечная и безветренна погода, стоявшая с утра, вдруг резко изменилась: поднялся очень сильный ветер. Дул параллельно фронту — на восток, в сторону Казахстана. Гриб начал клониться, терять форму, превращаться в облако.

Что нас еще поразило — новые армейские палатки был порваны, порезаны, словно бритвой, сверху донизу в местах растяжек со стороны взрыва. Сразу после взрыва началась артподготовка, после чего авиация стала штурмовать позиции "противника". Затем в прорыв пошли танки, механизированные подразделения пехоты. Спустя 15—20 минут дали команду "Вперед!" и нашему топовзводу.

По мере продвижения — картина все страшнее. Впереди все дымится, чувствуется запах гари, тяжело дышать. Манекены противника в траншеях (старое солдатское обмундирование перекрасили в "фашистский" цвет) были иссечены осколками, частично привалены землей.

Взвод работал на площадке дотемна. Устали невероятно, кружилась голова, тошнило. Приборов по измерению радиационной обстановки у нас не было. Проверка на загрязнение людей, одежды не проводилась и, следовательно, работа по дезактивации. Для доработки и сдачи материалов учений в штаб заехали в Тоцкое — небольшой районный центр в 12—14 км на юго-запад от места взрыва. Улицы города освещались слабо, но можно было разглядеть выбитые стекла в окнах, осыпавшуюся штукатурку, сорванные с некоторых зданий кровли".

КРОЛИКАМ ПОВЕЗЛО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЛЮДЯМ

На второй день взвод снова ехал в район боевых позиций "противника". "Мы решили поближе посмотреть эффект атомного взрыва. Опасность поражения радиацией не пугала: в то время о ней почти не говорилось. В армии считали, будто атомное оружие поражает в основном ударной волной и световым (тепловым) излучением. Мы не имели специальных личных средств защиты, но никто нас не остановил, не предупредил.

Перед нами открылась ужасная картина. Местами тлели очаги пожаров. Никто ничего не тушил. Деревья, кустарники вокруг сгорели. По разные стороны от места взрыва бомбы дымились две разрушенные до основания деревни. Стоял специфический смрад. Солдаты и офицеры в противогазах и спецодежде собирали и грузили в машины несчастных животных — обожженных, слепых, живых и мертвых. Страшное зрелище!.. Танки, самолеты, орудия и минометы, автомашины, бронетранспортеры и другая военная техника покорежена, разорвана, разбросана.

Ну, а люди?! Нас сделали подопытными кроликами. Даже хуже! Кролики, побывавшие в зоне атомного взрыва, обследовались. Молчали все, кто был к этому причастен. Здоровые, выносливые парни, тщательно отобранные для "эксперимента", стали жертвами уральской Хиросимы, ядерными заложниками смерти. "Ради интересов государства" они рисковали жизнью, не зная того.

Но государство-то знало! Как же оно выполнило свой долг по отношению к людям? Увы, на этот вопрос ответа нет и по сей день".

К рассказу Ивана Саковича следует добавить: из 44 тысяч участников учений осталась тысяча.

ЗА ЖЕСТОКИЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ — ЗВЕЗДА ГЕРОЯ

В Тоцком гарнизоне сохранилась мемориальная доска, на которой выбиты слова: "В сентябре 1954 на территории полигона проводились тактические учения под руководством Маршала Советского Союза Г.К.Жукова".

Здесь же воздвигнут памятный обелиск. "Презревшим опасность, выполнившим свой долг до конца", — гласит надпись на его строгой стальной поверхности. Такую эпитафию впору было написать на могильной плите...

Окунувшись в то далекое время, богатое "экспериментами", послушаем известного писателя-фронтовика Виктора Астафьева, который всю войну прошел связистом по ее кровавым полям. Вот что он говорил о Жукове:

"Он русскими мужиками пол-Европы застелил. Начинал на Халхин-Голе (май-сентябрь 1939 года), а закончил на Урале, погнав солдат через пораженную ядерным взрывом территорию..." Кстати, Халхин-Гол вошел в историю и тем, что здесь впервые в массовом порядке стали использовать заградотряды — пулеметные команды, расстреливающие отступающих.

А вот что написал в московской газете "Демократическая Россия" (1991 г.) Юрий Сорокин, участник войны, инвалид второй группы о "кузнеце победы" Жукове: "Побеждал не мастерством, а валом. Людей не жалел. И если добавить испытания атомной бомбы на солдатах, портрет маршала становится довольно зловещим. Жуков прекрасно знал о Нюрнбергском кодексе 1946 года, запрещающем всякие эксперименты на людях без их согласия. Враги-фашисты, проводившие опыты на людях, были повешены. А Жуков получил четвертую Звезду Героя и был назначен министром обороны".