В ЕГИПТЕ — БРАКОНЬЕР, В РОССИИ — "БАНДИТ" А В ПОЛЬШЕ — КОНТРАБАНДИСТ

Проехав с нами пол-Европы, бутылка контрабандного спирта благополучно вернулась в Украину. Уже по дороге в Киев мы отпили из нее — за новые приключения.

В травматологии Ира познакомилась с Володей, сломавшим руку в горах. "Моя ты "костяная нога", — ворковал влюбленный "горник". "Моя ты "бриллиантовая рука", — счастливо вздыхала "водница".

Поздравляю вас, сегодня великий праздник — Всемирный день туризма. Нет-нет, не отмахивайтесь — мол, не был, не состоял, не участвовал. Ибо все люди принадлежат к трем категориям туристов: первая активно колесит по планете и ее окрестностям; вторая вечно планирует походы, но житейская суета мешает "сбыче мечт"; третья же ограничивается умозрительными путешествиями.

С годами мне все сложнее держаться в первой группе и все чаще приходится примыкать к третьей. Благо, воображение подпитывают воспоминания. Но, поди ж ты, память ехидно подсовывает истории, в которых я и мои друзья выглядим "нелепо, смешно, безрассудно, безумно...", но уж никак не "...волшебно". Впрочем, судите сами.

КОСТЯНАЯ НОГА

"И ты думаешь, ЭТО поплывет?" — студент ростовского журфака Леха скептически смотрит на наш самодельный катамаран, рамой коему служат распиленные шесты для прыжков в высоту, а баллонами — две "сосиски" из прорезиненной ткани. "Полетит!" — благостно выдыхает студент машиностроительного Валера. И — "полетели" мы по бурунам и перекатам речки Кундрючая (и название не насторожило!), пока наши однокашники выясняли, чем отличается лженаучный Адам Смит от гениального Карла Маркса.

Мне досталась почетная роль кашевара и интенданта. Последнее означало, что вечером трудного дня, пока братва обустраивала бивак и латала дыры на нашем судне, я шел в ближайшее село, если таковое имелось, за провизией. Конец "карьеры" оказался бесславным: я чуть не даром раздобыл трехлитровую банку парного молока, и мы его употребили... накануне бессонной ночи. До рассвета (мальчики — налево, девочки — направо) бравый экипаж исследовал ближние кусты — к дальним добежать не успевали.

Вскоре опытным путем выяснилось, что "дюже импортное" средство от комаров надо не на себя наносить, а разбрызгивать в стороне от палатки, ибо оно привлекает кровососов, как мед — ос; потом наш капитан Леха утопил очки и с его "минус девять" руководил катамараном по наитию; наконец, во время очередного "оверкиля", весь запас продуктов "поглотила пучина сия"...

Впрочем, все это лишь подстегивало азарт и до намеченной точки на карте мы дошли. И тут оказалось, что из глухой деревни на трассу нас никто не берется вывезти — все мужики вусмерть набрались. С превеликим трудом нашли непьющего механизатора: "Я после операции", — словно оправдывался дедуля. Ликуя, мы забрались в прицеп трактора и грянули нашу походную "Эври дэй — оверкиль!" (в смысле, ни дня без кораблекрушений). Надо было все-таки затянуть "Эй там, на бронетранспортере", а то накаркали: через пару кэмэ прицеп стал плавно переворачиваться набок — самопроизвольно сработала гидравлика. Мы давай кричать, свистеть — какое там, не слышит. Я свалился в кювет последним. Мужик еще метров 300 не замечал, что растерял пассажиров, а затем минут 10 не решался вернуться к измазанной в грязище, но приветливо машущей компании.

Уже на трассе выяснилось, что Ира не может сама идти. А в городе — что это перелом. Но — не было бы счастья, да несчастье помогло: в травматологии она познакомилась с членом антарктической экспедиции Володей, "вовремя" сломавшим руку и пару ребер в горах. "Моя ты "костяная нога", — спустя неделю ласково ворковал влюбленный "горник". "Моя ты "бриллиантовая рука", — счастливо вздыхала "водница". Между прочим, эта семейка до сих пор предпочитает экстремальные виды отдыха всем прочим.

"БАНДИТСКИЕ РАЗБОРКИ"

Уж не помню, какая ерунда помешала нам следующей весной выбраться на "большую воду" — кажется, все-таки занятия в университете. В верховья Кубани мы попали, когда от шикарного паводка остались жалкие слезы. Лениво помахивая веслами, мы тщетно грезили о бурных порогах и перекатах. Позитивист Славик находил "неизъяснимую прелесть" в том, как соскальзывают с веток в воду по-клоунски раскрашенные зимородки, и в том, как коровы перерабатывают молодую травку в известную субстанцию, и даже в том, как далеко разносятся матерные переборы сельских тружеников. Валера исходил желчью в адрес буйного цветения, а мы с Лехой для куража затеяли дискуссию касательно исконной этнической принадлежности здешних земель. Когда в очередном селе "розмовляли майже щирою українською", я рисовал на своем борту победную звездочку; если же звучал русский — торжествовал мой оппонент. Наличие адыгейских и черкесских поселений, не говоря о селах турок-месхетинцев, мы политкорректно не замечали.

Зато в те времена тотального дефицита не могли не заметить изысков, порой встречавшихся среди убогого ассортимента сельмагов.

— Что за звон стоит по селу? — интересуемся у бабушки, удивленно воззрившейся на наши каски и спасжилеты.

— Та то мужики кохве у ступках толчуть: напьються його и спать лягають.

— У вас кофе есть? Но после него же не спят! — наперебой вопим мы.

— Так мужики ж не знають, шо спать не можно, — лепечет старушка.

Кофе оказался не самым большим сокровищем универсальной лавочки. Я прикупил шикарное издание "Кентерберийских рассказов" Чосера, а франт Леха — советско-французский одеколон "Флер-а-флер", за которым давно гонялся. До вечера мы подтрунивали друг над другом по поводу сделанных приобретений, а потом стало не до шуток — ударил такой ливень, что экипаж промок до плавок. Лихо — не беда, обсушимся у костра, решили мы. Но в целом лесу не сыскать было сухой былинки, я потратил коробку спичек (вот бы где пригодилась хорошая газета), безуспешно пытаясь зажечь мокрый хворост. "А я г-говорил — бензин над-до брать", — мрачно торжествовал Валера. И тут для меня настал сладкий час возмездия: "Леха, одеколон, между прочим, великолепно горит!" "Скрипя сердцем", донжуан извлек заветный флакон, который и ушел почти полностью на розжиг. Уже следующей осенью, во время первого похода в печально известное Кармадонское ущелье, я усовершенствовался в подобном искусстве, изведя на костер из сырых палок добрый шмат сала.

...Наступил Первомай, аборигены устлали берега Кубани клеенками со снедью и собственными нетрезвыми телами. Чудаков на катамаране не раз приглашали присоединиться к пиршеству, но мы мужественно отнекивались. Там и сям подгулявшие селяне палили в воздух из ружей — может, выражали решимость вступить в бой с мировым империализмом?

"Щас мы им покажем, что такое салют!" — и Валера достает упаковку холостых патронов пулеметного калибра (7,62 мм), которую "спионерил" на складе драмтеатра. Наши вялые возражения были проигнорированы. В темноте заговорщически подмигивали угли костра: щедрой рукой пироман сыпанул в них с полсотни патронов, и через десяток секунд лес огласился стрекотом очередей и буханьем одиночных выстрелов. Но попадание развороченной гильзы — пустяк в сравнении с той опасностью, которая нам тогда угрожала. Не прошло часа, как в кустах зашуршало и на поляну ступил парень с ружьем наперевес. Если убрать из его речи матерные фиоритуры, то она сводилась к следующему: в окрестностях появилась вооруженная банда, местные от нее натерпелись немало и, услышав канонаду, решили, что это бандитские разборки. Мужики нас окружили, но, убедившись, что это просто идиоты-туристы, на первый раз прощают. Онемевшими губами мы заверили, что второго не будет.

МОРСКИЕ ГРИБЫ

Врут, что между блоками египетских пирамид не проходит лезвие ножа — по-моему, там лопату можно засунуть. Чистая правда, что местные торговцы прилипчивы, как банный лист, зато уступчивы в цене. И уж воистину египтяне трепетно относятся к своей стране. Посему у них действует масса природоохранных запретов и система жестких наказаний за их нарушение.

Итак, наскучив созерцанием бесчисленных древностей; убедившись, что в тамошнем дьюти-фри можно купить лишь по три бутылки спиртного в руки, после чего в паспорте делается пометка — и полгода можешь не соваться за добавкой; оценив остроту и пряность национальной кухни, захотелось мне иных впечатлений.

Коралловый остров — вот что развеет пляжную скуку, решил я и махнул к нему вплавь. Через пару километров оказалось, что его тонкая линия приблизилась не так чтобы очень, зато меня чуть не спас насильно прогулочный кораблик. Пришлось видоизменить экстрим до банальной прогулки к острову на катере. Капитан предупредил, что морских ежей трогать опасно, ловить рыб, а тем более — ломать кораллы строжайше запрещено: в лучшем случае грозит штраф в несколько тысяч долларов, в худшем — можешь угодить в каталажку.

Не знаю, у кого может подняться рука на такую красоту. Белые, лимонные, салатовые, лиловые коралловые леса населяют мириады рыб, богатством раскраски не уступающих тропическим бабочкам. Да, но на стертые прибоем обломки кораллов, известковые скелеты морских ежей и прочий донный мусор "табу" не распространяется. Вдруг вижу — валяется на дне нечто, поразительно напоминающее перевернутые шляпки пластинчатых грибов. Верно, остовы каких-то погибших иглокожих — сойдут для сувенира!

Ошибка выяснилась назавтра, когда от трофеев явственно потянуло тухлятиной — пришлось присыпать их солью. Выходит, по невежеству я стал браконьером (потом выяснилось, что моей добычей стали грибовидные кораллы). Вот влип так влип: в тюрьму неохота, а выбросить жалко. Но "судьба Онегина хранила", завернутые в шмотки кораллы благополучно пересекли египетский кордон и ныне служат предметом стыда и гордости незадачливого "грибника".

СПИРТОВЫЙ РЕЙС

Часа два польские таможенники потрошили наш вагон. Все нижние полки были "нафаршированы" тысячами пачек сигарет, а пластиковые бутылки со спиртом обнаруживались в самых неожиданных местах. Наконец поезд тронулся, а на рассвете, вяло переругиваясь, контрабандисты с остатками товара сошли в Люблине. Было уже не до сна. В туалете болтался открытый верхний люк, и когда поезд тряхнуло, мне на голову свалилась ненайденная бутылка С2Н5ОН. Посоветовавшись с другом, решили рискнуть и прихватить нежданный подарок судьбы, тем более что вояж нам предстоял через пол-Европы — сгодится.

Раскаяние у контрабандиста-неофита наступило на границе ФРГ, а сразу за ней улетучилось, ведь до проверки багажа дело не дошло. Но ехать во Францию со спиртом — похлеще, чем в Тулу с самоваром. Словом, до резервной бутылки черед так и не дошел, и вернулась она родимая, в Украину. Правда, уже по дороге в Киев решили мы с другом все-таки отведать контрабандного спирта и, разведя его водой, опрокинули по рюмке отвратительного теплого пойла — за неизведанные страны и моря, за новые приключения и дух авантюризма, без которого жизнь так скучна и пресна.