2. ПРОКЛЯТЫЙ ФОТОАППАРАТ

О мертвых принято либо хорошо, либо никак. А бывает, не получается — всплывает некое промежуточное звено, как бы между... У мертвых есть привилегия: молчать.

Чуть больше трех месяцев назад, 2 июля, во время несения службы в суточном наряде по офицерскому общежитию в базовом лагере "Дельта", покончил с собой сержант-контрактник Роман Гензерский. Как отмечалось в официальном сообщении, командир отделения роты материального обеспечения 6-й отдельной механизированной бригады застрелился из табельного оружия — автомата АКС-74.

Пресса немало писала об этом, втором по счету в нашем миротворческом контингенте в Ираке, случае суицида (первым минувшей осенью, 18 ноября, на Форте застрелился переводчик с арабского капитан Алексей Бондаренко). Одни — сопереживая, сочувственно, другие бесстрастно, как о свершившемся факте, а то и с издевкой: вот до чего наших солдат чужая война доводит.

Мои коллеги Алла Дунина и Григорий Салай ездили на Виннитчину, в родное село Романа, где его хоронили, где враз постарели от горя родители красивого, пышущего здоровьем 23-летнего парня. Который — щемящая, пронзительная деталь —накануне трагедии обещал по телефону: "Приеду домой и поставлю вам телефон..."

И все терялись в догадках, как он мог пойти на такой шаг? Никто из сельчан, соседей, друзей, знакомых, не говоря об отце-матери, не верил, что Рома сделал это сам. Пополз слушок, что уйти на тот свет помогли, лишь инсценировав самоубийство. Чему удивляться? Ирак далеко, туда не поедешь, взяв на поезд билет, не расспросишь, в душу сослуживцев не заглянешь. А сопровождавшие гроб с телом офицеры были неразговорчивы, отводили глаза, словно знали, знали что-то, да помалкивали...Не согласившись с выводами судмедэкспертизы о собственноручном причинении Романом огнестрельного ранения, родственники настояли на проведении дополнительного исследования с участием львовских экспертов. Их результаты совпали с первоначальным заключением.

После нашей публикации позвонил очень солидный человек из Министерства обороны. Негромко, вкрадчиво произнес:"Кого защищаете? Известно ли вам, что он... проворовался? А газета из него героя делает..."

Неправда! Мы не героизировали Гензерского. Честно хотели разобраться, ПОЧЕМУ он так поступил. У каждого поступка ведь есть мотивы. У самоубийства тем паче. Ничего не придумывали, просто слушали тех, кому он был близок, кто рос с ним рядом, воспитывал, учил его.

Телефонный собеседник назидательно изрек:"Закончится следствие — все узнаете".

Следствие, как рассказали мне уже в Ираке, еще не окончено. История с Гензерским тут вообще сходит на нет — кому охота ворошить прошлое? Часть людей уехала, другие заняты последними приготовлениями к отъезду в Украину. Не без труда, по крупицам, складывая какие-то мелкие, предшествовавшие случившемуся детали в одно целое, пытался кое-что реконструировать. И чем дальше углублялся, тем очевиднее становилось: не все, далеко не все так банально, как представляется некоторым военным в штатском из киевских кабинетов.

В конце июня у старшего офицера управления бригады случилась неприятность: пропал цифровой фотоаппарат "Смартек". Произошло это в общежитии, во время дежурства старшего сержанта Руслана Кровицкого и сержанта Романа Гензерского. Случай экстраординарный: что-что, а друг другу здесь доверяют не только вещи, деньги — жизнь. Поляки, ночевавшие в соседних комнатах, порой забывали дверь закрывать на ключ. Никаких эксцессов. И вот...

По правилам, определенным Уставом внутренней службы и приказами министра, потерпевший должен доложить о пропаже командиру бригады. А тот, в свою очередь, обязан назначить служебное расследование.Комбригу не доложили. Подумали — отыщется этот несчастный цифровик сам, или, если кто взял невзначай, то незаметно, тайком и подкинет.Ни через день, ни через два пропажа не отыскалась.Тогда, не желая выносить сор из избы, решили провести собственное, неофициальное расследование. Предъявив претензии, в первую очередь, Гензерскому. Он и дежурил, и в комнате офицера убирал!

Если верить материалам возбужденного по факту самоубийства уголовного дела, в открытую его не обвиняли, но упрекали: раз ты стоял на посту, стало быть, недоглядел, и теперь возвращай. Объявили не с глазу на глаз, не на собрании сержантов — перед строем, в присутствии всей роты."Гензерский был подготовленным, авторитетным сержантом, — рассказывает "Сегодня" военный дознаватель майор юстиции Олег Магира. — Его ценили,с его мнением считались. За Романом закрепилась репутация надежного, верного парня. Он сам очень дорожил этим. А тут — как наваждение...".

Что творилось у него на сердце, каждый додумает сам. Как бы ни было, вину за случившееся он чувствовал. Иначе не предложил бы Руслану скинуться и на пару приобрести за 100 долларов точно такой же "Смартек" в магазинчике PX на территории лагеря. Одолжили у сослуживцев денег, купили, отдали. Казалось, вся недолга.Тем бы, вероятно, все и закончилось. Однако вскоре Гензерский предложил сослуживцу купить у него... цифровик, как две капли воды похожий на тот, который еще недавно наделал столько переполоху. Боец опешил: "Откуда он у тебя?" Сержант отмахнулся: "Не хочешь — не надо, у меня еще клиент есть".

Скандал разгорелся с новой силой, его уже особо и не скрывали, пытаясь докопаться до истины. Взяли Романа в оборот: "Откуда?" "Мне его дал такой-то и попросил продать". "Кто? Назови фамилию." Называет. Приводят этого человека. Тот в недоумении: "Впервые слышу". Тогда Гензерский говорит: "Нет, это другой". И называет другого. С ним — та же песня... И с третьим, четвертым...

Ему говорят: "Рома, ты запутался? Признайся, что это та вещь, которая пропала в общежитии, ты ее взял, а теперь пытаешься избавиться. Тебе ничего не будет, но давай разберемся". Он упрямится: "Ничего не брал"."Гензерский был лидером в подразделении, — констатирует прилетавший разбираться из Киева заместитель руководителя Главной инспекции Минобороны генерал-майор юстиции Валерий Журавель. — Это подтверждается и результатами опроса в коллективе. К нему товарищи всегда относились положительно, с симпатией, а здесь ситуация кардинально поменялась, и человек, для которого мнение товарищей значило очень много, начал неотвратимо терять то, чем по праву гордился. По-видимому, в этот острый момент Гензерский и потерял ориентир, не смог найти правильный выход".

Уже потом, вдогонку, поднимут материалы тестирования перед отправкой в Ирак, сошлются на выявленные у Романа демонстративность, а также гипертимность. С этим термином сталкиваюсь впервые и, естественно, стал листать справочники по психологии. Некоторые авторы исследований трактуют его как состояние, при котором проявляются бесшабашная смелость, безумный авантюризм, но... слабая воля. "Гипертимность без тревожности, говорится в одной научной работе, — очень опасна: у вас нет внутреннего сигнала "Стоп", вы можете натворить много бед, а когда спохватитесь, будет поздно".

Вот уж, действительно, в самую точку.Я допытывался у военных дознавателей, сослуживцев, военных из других подразделений, медиков: может, его прессовали, угрожали, кулаки, наконец, в ход пускали, дабы выбить признание?

Нет, отвечали разные люди, физически никто не воздействовал, не было такого. И материалы расследования это не подтверждают, нет данных в свидетельствах."Проверкой обстоятельств самоубийства, причин и условий, которые способствовали чрезвычайному происшествию, фактов насилия в отношении Гензерского, жестокого с ним обращения, шантажа, принуждения к противоправным действиям, — утверждает генерал Валерий Журавель, — не установлено".

А около 8 утра 2 июля грохнул выстрел. В тот же день по факту самоубийства возбудили уголовное дело, а по этому факту провели настоящее, уже не самодеятельное служебное расследование, и появился приказ комбрига. Отдельных должностных лиц привлекли к дисциплинарной ответственности. Затем появился еще один документ, где "предусматривались меры по изучению морально-психологического состояния личного состава, выявлению и предупреждению психологических причин, способных вызвать суицид". Этим, вторым приказом "за допущенные нарушения требований уставов Вооруженных Сил Украины привлекли к дисциплинарной ответственности 6 человек".

Не терпелось прочесть, как же надо предотвращать самоубийства. Не дали. И фамилии наказанных офицеров не раскрыли. Видимо, чтоб лишний раз не травмировать.

С одним из "пострадавших", впрочем, познакомился. Он ненароком подсел на лавочку в беседке возле штаба, засвидетельствовал почтение к киевской прессе и стал подробно, словно на партсобрании, докладывать, сколь высок моральный дух у военнослужащих и с каким воодушевлением они вдали от Родины выполняют почетный миротворческий долг.

Каюсь, бесконечный монолог пришлось прервать: меня интересовало дело Гензерского, несколько нарушавшее патетическую канву повествования. Продиктовано это было еще и тем, что автором пламенной речи был не кто иной, как офицер, у которого пропал цифровик. Полковник сник и явно утратил интерес к дальнейшей беседе. Обронил лишь: "Гензерский употребил слово "крысятничество". Разве это армейский лексикон? Какой-то тюремный сленг..."

Мы договорились побеседовать под диктофон на следующий день — хотелось задать один-единственный вопрос: почему именно его фамилия была указана в предсмертной записке Романа (о записке, прошу заметить, раньше вообще нигде речи не было). Ну, и второй: отчего он при всех, и еще при живом Гензерском, кричал командиру роты Шеремете: "Что ты тут воров себе насобирал?!"

Визави заверил, что обязательно найдет время встретиться. Обманул. Переспал с этой мыслью и передумал. Или в самом деле закрутился. Ротация, сдача-прием документов, суета, беготня, не до журналистов, не до интервью. Или решил, что ему не в чем оправдываться.

Этот офицер, как выяснил позже, тоже был наказан. Знаете, за что? Каждый сам обязан следить за порядком в своей комнате, а он приказал убирать дежурному. Фотоаппарат исчез после Гензерского...

Пошел четвертый месяц, но до полной определенности в деле о суициде далеко. По истечении срока командировки убыл в Харьков находившийся в контингенте военный прокурор майор юстиции Валерий Масалитин. Потом приезжали высокие проверяющие из Киева. Потом материалы ушли в Главное управление военной службы правопорядка, оттуда — в военную прокуратуру Центрального региона...

"Мы по своей линии все, что требовалось, выполнили, — заявил "Сегодня" военный дознаватель капитан юстиции Борис Закутний. — Ряд следственных действий необходимо провести и в Украине: опросить родителей, друзей, поднять документы, начиная с детского возраста, с медицинских карточек. Масса запросов, писем, ходатайств... Изучается буквально все, вплоть до того, не было ли ранее в роду суицида... Это время..."В представлении на имя командира бригады об устранении выявленных недостатков военные юристы рекомендовали пересмотреть служебные обязанности дежурных по общежитию. Теперь офицеры наводят марафет в своих жилищах сами. Фотоаппараты больше не пропадают.

"Это не самоубийство, а доведение до него! — сказал мне остающийся на второй срок контрактник. — Только никто не докажет. Пройдет ротация, люди разъедутся по домам, и дело спустят на тормозах".Он, этот старший сержант, видевший на месте происшествия залитый кровью труп, не одинок в таких предположениях.

Под мерный гул самолетных двигателей по пути домой о многом думается. Из головы почему-то не выходили слова друга Романа, с которым они вместе готовились к отправке в Ирак:

"Ну не мог он чужого взять! Бритвенный станок, бывало, попросит, говорю — возьми в тумбочке. А Ромка ни в какую, сам, говорит, дай, это твое... Будь сто раз проклят этот цифровик, никакие сто баксов жизни человеческой не стоят..." Мы не о мертвых. Мы — о живых.

(Продолжение следует)


КСТАТИ
Валерий Журавель, генерал-майор юстиции:
"Наличие прямой причинной связи между установленными действиями служебных лиц и последствиями в виде совершения Гензерским самоубийства может быть определено только после проведения в ходе расследования уголовного дела посмертной судебной психолого-психиатрической экспертизы".