4. "СОР ИЗ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ — НЕ ВЫНОСИТЬ..."

Третьего июня примерно в 10.30 патруль роты военной полиции 6-й отдельной механизированной бригады в Ираке притормозил трех наших бойцов. Курение на ходу в базовом лагере украинского контингента не приветствуется. Для этого предусмотрены специально отведенные места.

Сержант обратился к курящему: "Почему нарушаете устав?" Тот якобы возразил. У всех троих, по свидетельству патрульных, была нарушена форма одежды. Требования предъявить документы и личные жетоны проигнорировали, представиться отказались.

По пути в штаб, куда им предложили проследовать, младший сержант Анатолий Пивень и рядовой Алексей Потапенко возмущались, бранились и даже угрожали наряду. Не угомонились и в общении с командиром роты военной полиции, который, установив личности нарушителей (третьим был рядовой Александр Коптелов), вызвал офицера подразделения, где те проходили службу. Так как они продолжали вести себя агрессивно, ротный распорядился оформить протокол задержания, изъять их оружие, личные вещи и разместить в камерах для временно задержанных. Юрисконсульт бригады майор Виталий Шелевер выслушал бойцов и, учитывая характер их поведения, предупредил об уголовной ответственности по статье 405 УК Украины — угроза либо насилие в отношении начальника. Спустя 30-40 минут младшего сержанта и рядовых в сопровождении старшего лейтенанта 61-го батальона отправили в их подразделение.

Ничем не примечательная, казалось бы, история сдетонировала резонанснейший скандал. Двое из задержанных, гранатометчик Потапенко и старший стрелок Коптелов, не дожидаясь очередной ротации, решили досрочно покинуть Ирак. Позвонив в секретариат Уполномоченного Верховной Рады по правам человека Нины Карпачевой, они нажаловавшись на отцов-командиров, которые отказывались принимать их рапорта с просьбой об увольнении. Воины сообщали о намерении расторгнуть контракт в связи с изменением условий несения службы (в апреле, отступая из Эль-Кута, наши миротворцы были вовлечены в боевые действия), но в батальоне настаивали на иной, более благовидной формулировке — по семейным обстоятельствам.

Коптелов и Потапенко заодно поведали и об унижениях, которым их якобы подвергло командование, за незначительную провинность заперев в клетку на плацу при температуре +56. Что тоже сказывается на моральной обстановке в 6-й бригаде, вызывает закономерное возмущение творящимся произволом и порождает желание уехать домой.

В секретариате омбудсмена звонок восприняли как сигнал бедствия и немедленно запросили ответ от Минобороны. Начальник Генерального штаба ВСУ (ныне начальник Главной инспекции Минобороны) Александр Затынайко спустя несколько дней информировал Нину Карпачеву, что обращения Коптелова и Потапенко по поручению министра в Генштабе рассмотрены и, учитывая "сложившиеся в их семьях изменения", принято решение о досрочном возвращении обоих на территорию Украины. Не без проволочек и приключений обоих контрактников, а с ними еще нескольких бойцов 6-й омбр, вернули на родину. Тогда же, в июне, мы обещали продолжить собственное расследование ЧП, и такая возможность представилась в ходе недавней командировки в Ирак.

Оказалось, все, о чем писала насчет скандала "Сегодня", да и другие издания, в той или иной мере становилось достоянием личного состава бригады. И, как заверил меня заместитель комбрига по гуманитарным вопросам Иван Годованец, вызывало... бурю негодования.

"У нас нет никакого плаца, о котором вы раструбили на весь мир, — с плохо сдерживаемым раздражением отчитывал журналиста полковник. — Нет никаких клеток. Есть камеры для временно задержанных, куда помещают нарушителей дисциплины и порядка. Все было не так, как они это представляли..."

По мнению офицера, Нина Карпачева, а вслед за ней и падкая на сенсации пресса пошли на поводу у военнослужащих, которые проявили себя с нелицеприятной стороны. Офицер убежден, что заварившие кашу контрактники сами же и виноваты — постоянно нарушали установленный порядок, демонстрировали явное нежелание служить и во что бы то ни стало стремились убыть домой раньше срока.

Горячась, Годованец, в чьи прямые обязанности входит воспитание личного состава (раньше этим занимались замполиты), рассказывал об этом так, словно речь шла о бойцах американского, польского или какого-нибудь иного контингента, но не о его родимых питомцах. Показал здоровенный талмуд с подшитыми письмами протеста, где содержались требования дать объективную оценку событиям, показать истинное лицо обоих рядовых, бросивших тень на всю бригаду.

"Направляли коллективное обращение и на имя Карпачевой, — делился главный воспитатель 6-й омбр, — приехать сюда приглашали, чтобы на месте увидела, как обстоят дела, поговорила с людьми, но та даже ответить не удосужилась".

(По приезду в Киев я встретился с Ниной Ивановной, передал ей суть разговора с Годованцем. "Ни одного письма из украинского контингента в Ираке мы не получали, — удивилась она, перепроверив почту по входящей регистрации. — Что же касается моего желания поехать туда, то вы сами знаете — пассажирские самолеты в Эль-Кут из Украины не летают, а чиновники Минобороны сделали все, чтобы ни я, ни мои сотрудники в контингент не попали. Неужели мы бы не поехали туда, где ждут нашей помощи?").

Полковнику Годованцу, как мне показалось, было не в масть признавать просчеты командования, да и свои собственные в воспитании подчиненных. Гораздо предпочтительнее, удобнее списать ЧП на нерадивых, легкомысленных бойцов. Которым, понюхавши пороху, моментально захотелось к маме, под юбку.

То, что не ангелы во плоти, не спорю. Об этом рассказывали многие. Но только некоторые не постеснялись назваться.

Майор Виталий Шелевер, юрисконсульт 6-й омбр:

"Историей с Потапенко и Коптеловым занималась рота военной полиции. Я присутствовал при их беседе с командиром бригады генералом Сергеем Островским. Обвинения и жалобы Нине Карпачевой — это замаскированное желание побыстрее отсюда уехать. Они добивались своей цели любыми средствами. Кто-то понял, куда нужно обратиться, чтобы быть услышанным, подсказал одному, другому, и закрутилось...".

Прапорщик Геннадий Гайдай, командир отделения специального назначения:

"Мне обидно, что из-за таких, как Потапенко и Коптелов, теперь на всей бригаде пятно. Эти люди случайные, они плохо представляли, чем здесь будут заниматься. Набирали их через военкомат, ничего толком, наверное, не объяснили, не подготовили к реальным трудностям. Оба решили, что это такое себе маленькое приключение. А тут — армия. Как говорит наш ротный, она, словно мясорубка, всех перемалывает и делает из людей фарш, который нужен. Такие хлопцы из другого теста. Они и сами не представляли, чего хотят. Приехали, осмотрелись и начали перья поднимать... Никто их не унижал, не оскорблял... А вот тех, кто им воду приносил, своей мочой, куражась, поливали... Это нормально? На гражданке я б обоим сам по мозгам дал, но здесь в драку лезть нельзя..."

Майор Олег Магира, дознаватель:

"У таких военных, как Потапенко, очень много амбиций, эмоций, и поведение часто провокативное... Увидев, насколько сложна здесь обстановка, он, видимо, испугался, принял решение уехать, но, чтобы сохранить хорошую мину, подбил других ребят — ведь надо было как-то мотивировать свой поступок. Тогда и родилась идея насчет изменений условий контракта... Но знал же, куда ехал, силой его не тянули, не заставляли. А получилось — "взул" всю бригаду. Не по-мужски".

Да, и о "клетке". Видел я эту камеру. Она действительно стоит не на плацу, которого в самом деле нет, а за ротой военной полиции, рядом с местным магазинчиком. Внешне — обыкновенный контейнер, только с металлическими решетками. Не думаю, что специально для корреспондента накрыли ее маскировочной сеткой. На момент моего визита эта, да и пару других "клеток" пустовали. Огороженный вход к ним был открыт, однако вокруг наброшена "егоза" (для непосвященных — кольцами скрученная колючая проволока, о которую легко пораниться, если пытаться преодолеть). Закрывают сюда нарушителей порядка, какие, увы, встречаются и в контингенте. Конечно, не курорт, но еду и воду, сказали мне, приносят регулярно. Приносили и Коптелову с Потапенко. А они в ответ... плевались, бросали рассыпанный рядом, на земле, щебень.

После командировки я рассчитывал пообщаться с обоими хотя бы по телефону — нужно же было услышать их мнение, тем более, Алексей, как мы писали, грозился подать на командование в суд.

У Александра мобилка была напрочь заблокирована. Мама же Потапенко оказалась почему-то совершенно недружелюбной. Четыре месяца назад Римма Ивановна была куда любезнее и приветливей. А тут... С сыном переговорить не дала, в подробности вдаваться не стала, вопросы обрывала и в конце попросила больше их не беспокоить. Думаю, с такой плотной опекой ее Алешенька чувствует себя значительно комфортнее, чем в знойном, пыльном, непредсказуемом Ираке. И в условиях, приближенных к боевым.

...Многих проблем, в том числе связанных с именами этих военнослужащих, удалось бы избежать, займи командование бригады иную, более открытую, позицию. В истории же с Потапенко и Коптеловым боялись вынести сор из изб..., то есть, подразделения, опасались широкой огласки. Но, как ни хотели утаить (это ведь разборки, проверки, взыскания), — получился обратный эффект, волна поднялась высокая, и всем обо всем стало известно.

Нина Карпачева считает, что наши миротворцы в Ираке (впрочем, не только там) лишены возможности отстаивать свои права в судебном порядке, как это предусмотрено статьей 55 Конституции. Военные суды практически ликвидированы, обратиться людям служивым некуда, командование не заинтересовано в обнародовании каких-то негативных фактов, старается замять их. В интервью "Сегодня" омбудсмен рассказала, что на имя Президента ею направлен документ с просьбой не допустить роспуска военсудов. Позиция Минюста однозначна: такой институт изжил себя и не нужен. Но нам ведь не безразлично: в 7-й бригаде, приступившей к выполнению задач в провинции Васит, тоже будут свои Потапенко и Коптеловы?

Или, если будут, о них не узнают?


Александр Лавринович, министр юстиции:
В идее роспуска военных судов нет ни политики, ни подоплеки...Отдельного военного права вообще не существует. Военные судьи так или иначе зависят от мнения армейских командиров. Такой "двойной статус" нарушает конституционные гарантии независимости судей, а также противоречит Европейской конвенции по правам человека.