НУЖЕН ЛИ УКРАИНЕ КЛОНИРОВАННЫЙ ТАРАКАН

Валерий Глазко был единственным младшим научным сотрудником страны, который в 33 года имел две монографии.

Валерий Глазко все время искал себя. Мечтал быть физиком-теоретиком и поступил на физфак Новосибирского университета. Но поняв, что новое время требует биологов, бросает физику и поступает в этот же университет на биологических факультет. Одновременно работает в Новосибирском институте сердечно-сосудистой хирургии. В Институт цитологии и генетики его приводит, казалось бы, прозаическая причина — нужна квартира для молодой семьи. А оказалось, так судьба ввела Валерия Ивановича в генетику.

КРУГОВОРОТ ДНК В ПРИРОДЕ

Когда заходит речь о генетике и наших, мягко говоря, неуспехах в ней, мы безнадежно разводим руками — репрессировали же науку в СССР еще в 30-х годах. Сегодня она реабилитирована. Западные ученые делают открытие за открытием: расшифровали геном человека, переводят в формулы наследственность всего живого, модифицируют, клонируют... А мы?

— Генетику мало реабилитировать. Ее нужно хорошо финансировать, — вздыхает Валерий Иванович. — Вот мы с дочкой Галей создали учебники по генетике, словари, ставшие сразу библиографической редкостью. Но издаем на свои, вернее, Галины деньги. Спонсируют нас и иностранные сельскохозяйственные компании.

— Интернет постоянно сообщает об открытии множества генов — то энтузиазма, то алкоголизма, то первого вздоха младенца... Это правда или ученые просто "пиарятся", чтобы получить деньги на исследования?

— И "пиарятся" тоже. Однако у человека 36 тысяч генов и все они что-то делают в организме. Кстати, у круглого червя нематоды всего на 10 тысяч меньше.

— Значит, и у нее работает ген энтузиазма?

— Когда она ищет пищу, думаю, да, — улыбается ученый.

— Сейчас человек рассматривается как суперорганизм — гибрид человеческих и нечеловеческих клеток: бактериальных, грибковых, вирусных. Но если у нематоды, мыши, пеликана такие же гены, как у нас, то мы не только "одной крови", но и почти одного генома. Может ли, скажем, нематода стать "нематодой разумной" или просто алкоголиком?

— А ведь угадали! Был такой эксперимент. Мышам для утоления жажды ставили три чашечки — с обычной водой, физраствором и алкоголем. Те всегда пили воду, но когда им создали "городскую атмосферу" с ее загрязненностью, мыши потянулись к алкоголю. Генетическая уникальность человека — миф. Клетки лишь стройматериал общего генофонда, и "круговорот ДНК в природе" проходит постоянно.

— Молекулярная генетика — лишь путь к умению подражать живым объектам, — вступает в разговор Татьяна Теодоровна. — "Операции генной инженерии" происходят в природе постоянно. Так, бактерия, помогающая нам переваривать целлюлозу и спасающая от дисбактериоза, имеет более... 30 человеческих генов.

— Человек "скрестился" с бактерией?

— Бактерия "прихватила" себе наши гены, "про запас", — смеется Валерий Иванович.

— Говорят, в геноме живет много провирусов. Они "спят", но в любую минуту могут "проснуться" и принести смертоносные эпидемии, наподобие СПИДа.

— Да. Есть версия, что ВИЧ всегда жил в нас, а потом мутировал и приобрел патогенные свойства, которыми не обладал. Но скажите, после страшных эпидемий чумы, холеры, тифа, инфлюэнцы куда девались их вирусы? — вдруг задала мне "детский вопрос" Татьяна Теодоровна.

— Говорят, человек их победил... — робко сказала я, почувствовав подвох, хотя именно такой ответ давался в школьных учебниках.

— Маловероятно, чтобы человек смог победить вирусы. Просто выжили люди, ставшие устойчивыми к их действию. Для любого патогена смерть хозяина невыгодна. Убивает лишь новая инфекция.

— Значит, если не лечить СПИД, то через время люди все равно перестанут им болеть?

— Да. Уже сейчас известен феномен устойчивости к ВИЧ. Но невосприимчивыми люди могут стать поколений через 15. Не пройдет и 700—1000 лет, как после сплошной ВИЧ-инфицированности останутся лишь устойчивые к вирусу люди. А до этого все будут умирать.

— Генетики знают, какие из живущих в нас вирусов вскоре "озвереют" и эпидемии каких болезней принесут?

— Такие разработки нам неизвестны. Ясно одно: это будут вирусы, умеющие встраиваться в геном. Но их огромное множество...

— Знаете ли вы лаборатории, в которых могли бы создать вирус SARS или "птичьего гриппа", "омолодить" старые вирусы?

— Зачем создавать, если они сами мутируют с огромной скоростью и в неизвестном человеку направлении? Мы изучать не успеваем.

ОВЦЫ-"БИОРЕАКТОРЫ"

Пока мы с Татьяной Теодоровной выясняли, стоит ли бороться с вирусами, Валерий Иванович "соорудил" чай с медом.

— Такой же я пил в 1994 году с Яном Вильмутом. Тогда я работал в Великобритании, в лаборатории университета города Бангор, куда меня пригласили для работы с геном многоплодности. Руководители сочли важным результат той работы и наградили двумя поездками — на празднование 125-летия журнала "Нейче" и в Эдинбург к Вильмуту. В то время у него было две овцы-"биореактора", которые в молоко выделяли человеческий белок свертываемости крови, так нужный для лечения гемофилии. Меня поразили условия работы ученых: их заказы на реактивы, оборудование выполняются в течение суток... Даже овцам позавидовал: тогда мы жили в однокомнатной квартире втроем, а овечка Полли — одна в загоне, равном по площади моей 2-комнатной квартире сегодня.

— У нас есть кто-нибудь модифицированный или клонированный?

— Нет, конечно. В мире к этому есть глубокий государственный интерес, а у нас его нет. Однажды услышал от важного чиновника: "Зачем это нам?" Есть вопросы?

— А действительно, стоит ли гнаться за Западом?

— Смотря чего хочет государство. После I-й мировой войны изобрели танки и самолеты, которые были движущей силой во II-й мировой. После нее создали атомную бомбу, которая стала уже сдерживающим фактором III-й мировой войны. Во время "холодной войны" изобрели генное оружие.

— Грядет генетическая война?

— Или она будет остановлена.

— Может, нужно всем миром заставить правительство выделить деньги на модифицирование калины, прочтение генома таракана или клонирование мамонта?

— Вам мало тараканов? Впрочем, модифицированные, они могут стать генетическим средством борьбы с собратьями. Но пока в этой области мы можем только украсть чужое, но создать свое. Мы же разрушили образование.

— А как же китайцы смогли заняться клонированием?

— Они разослали молодежь учиться по всему миру. Знаете, что такое американский университет? Это заведение, где русскоязычные профессора читают лекции китайцам. Самое смешное, что это правда. И вот китайцы, сначала с американцами, прочитали геном свиньи. Теперь уже сами расшифровывают геном курицы. Они выигрывают на Олимпийских играх благодаря развитию диетологии, спортивной медицины и фармакологии, которую развили за короткий срок. А вот нам нужно заняться анализом устойчивого развития всего живого и популяционно-генетическими последствиями техногенных аварий и экологических катастроф.

ГЕНЫ ПАЛЬЦЕМ НЕ РАЗДАВИШЬ

Семья Глазко — внуки "врагов народа". Деда Татьяны Теодоровны расстреляли за ум: за ним было семь поколений учителей. А вот деда Валерия Ивановича — за происхождение, он был поставщиком молочных продуктов ко двору императора.

В 60-х годах украинский академик Лаврентьев приехал в Сибирь и основал под Новосибирском Академгородок. Он поставил гениальную задачу. Зная, что по разным медвежьим углам Сибири разбросаны судьбой дети "врагов народа", он организовывает олимпиады, чтобі выискать талантливых детей, у которых не спят гены их талантливых родителей. Так Валерий оказывается в летней физико-математической школе в Новосибирске, в среде лучших ученых страны.

— Говорили, что Лаврентьев выращивает "белую кость, интеллигенцию", — рассказывает Валерий Иванович. — А этих людей страна не принимала, хоть именно они могли вытащить ее из кризиса. Но в массовое сознание крепко внедрили ненависть к интеллигентам, которая подавила чувство самосохранения. Они создали страну с суицидальными наклонностями, что и случилось в 90-х годах. Сейчас эта страна продолжает выдавливать нас в мир — за ненадобностью.

— Говорят, там наши ученые много получают, лучше живут…

— Происходит страшная вещь: они вынуждены работать в западной науке, построенной по другому принципу. Там задачу ставит работодатель, перечеркивая их творческое начало. Наших используют как "научных негров".

— Не загубим ли таким образом свой генофонд?

— Природа умнее нас — она защитит его. У славян всегда было концептуальное мышление: они, как и европейцы, пытались взглянуть на мир с высоты птичьего полета. А американцы "снизу" — с технологической стороны. Мы могли бы стать партнерами, но, похоже, теперь соединение теории и практики произойдет там, а не у нас.

— Гены пальцем не раздавишь? Тогда почему вы не уехали?

— Не знаю. Королевское научное общество приглашало меня остаться в Великобритании, но я надеялся, что в Украине начнется расцвет науки…

В НАС СИДИТ "ДВА СТРАХА"

— Скажите, на самом деле существует генетический страх, о котором говорят многие люди, пережившие репрессии? Может ли он передаться по наследству, как страх высоты, например?

— Это образ. Вы у Тани спросите, почему она боится стука в дверь.

— Когда я болею, то часто вижу страшный сон, — рассказывает Татьяна Теодоровна. — Спит вся семья: мама, папа, брат, сестра и я. Вдруг резкий стук в дверь, страшнее которого ничего не может быть. Я просыпаюсь в ужасе. Разговорившись с одной женщиной, при которой забирали ее родителей, узнала, что эти люди всегда дико стучали в дверь. Но я родилась позже, чем арестовывали деда. Видимо, на подсознании отложился страх старших, хотя говорить о тех событиях было не принято. А Галя почему-то боится военных. Однако я не считаю, что этот страх укоренился на генетическом уровне. Это социальная мимикрия. Люди понимают, что им без причины могут оторвать башку и они ничего не докажут: против лома нет приема. Вот и не лезут. Такое у нас культурное наследие.

— Культурное наследие?

— Конечно. А вы думали, что это только "рушник и гопак"? Мой дед говорил, что от Украины только это и осталось...

— У вас целая семья генетиков, за что вы жили во время перестройки?

— Это Галя. Во время перестройки она переводила романы с французского и английского, а мы на гонорар покупали реактивы и называли это домашним рэкетом. Сейчас она продолжает обеспечивать нас и страну информацией: в университетах США она бесплатна, а наши ученые должны платить издательству по $30 за статью. Для нас доступны лишь короткие аннотации о них да Интернет.

— Значит, "Читайте газету "Сегодня" сегодня и всегда"? Мы тоже берем информацию из Интернета.

— Увы! А наука идет бешеным темпом. И когда нет людей, готовых к ее восприятию, получается то, с чего мы начали — облегченное понимание генетики: "Нашли ген лени?! Заблокировать его, пусть народ пашет!"

Супруги Глазко только что вернулись с симпозиума в Великобритании, где их доклады отметила симпозиума председатель доктор Джоан Бриджер. Она сделала оригинальный комплимент: "В вашей стране чувствуется недостаток современного оборудования, но он компенсируется изобретательностью ученых. Хорошо, хоть этим...


Татьяна ГЛАЗКО:
Социальный кризис привел к тому, что новое поколение научных управленцев считает — наши исследования 2-го сорта, а наука заключается в повторе сделанного за рубежом. Если ты скажешь: сделал новое исследование, никто не поверит. А если заявишь, что воспроизвел западную технологию, ты — герой. Это же чудовищно!


ГРУППОВОЙ ПОРТРЕТ
Мы в гостях у четы ГЛАЗКО. Валерий Иванович — доктор сельхознаук, профессор, завотделом молекулярно-генетических исследований Института агроэкологии и биотехнологии УААН. Для него "разговор у камина", значит — у компьютера. С 7—8 утра и до "когда спать захочется" он на работе. Издал уже два украинско-англо-русских словаря по генетике, учебники — всего 24 книги.
Его жена Татьяна Теодоровна — физиолог-биохимик, сейчас в том же институте работает над цитогенетикой животных. Она более эмоциональна, как каждая женщина, говорит быстро и много, но все раскладывает по полочкам так четко, что сложный вопрос сразу становится ясен. Сказываются гены: все ее родственники — учителя и преподавали, начиная от бурсы и кончая университетами.
Дочь Галя занялась биоинформатикой, но на Украине мало кто понимает, что это такое, поэтому она работает по контракту в США.