ТОТ САМЫЙ ПЕРВЫЙ, КОМУ ДОСТАЛИСЬ ШИШКИ

Сегодня знаменитому Александру Градскому исполнилось 55 лет. Мы пробежались по киевским аудиомагазинам и с удивлением обнаружили, что записей Градского у нас найти невозможно — только пара лотков на Петровке, зато в московских магазинах полочки с Градским — в особом почете. Летом певец ездил в Афины поддержать олимпийцев, а сейчас все его мысли заняты созданием собственного музыкального театра, хотя его появление ожидается не в ближайшем будущем, а года через два.

— Александр, многие идеи в нашей музыке вы открыли первым.

— Есть так называемая теория прецедента: если в какой-нибудь программе что-то прошло, то другие редакторы могут использовать и это имя, и эту музыку, ссылаясь на ту программу, в которой этот материал прозвучал впервые. А этот первый, который все пробивает в эфир, — он получает все шишки. Поэтому все свои шишки я получил и за Башлачева, и еще за сорок с лишним групп, которые через мою передачу "Хит-парад Александра Градского" впервые оказались в средствах массовой информации: "ДДТ", "Алиса", "Ария", "ЭВМ", "Кино".

— Вы, помнится, помогали поэту Александру Башлачеву.

— Я пытался пробить его записи на радио, но, к сожалению, мне этого не удалось. Мне удалось это сделать с Шевчуком, Кинчевым, Цоем. Пустить Башлачева в эфир получилось лишь спустя несколько дней после его гибели. Мы сделали это на четыре дня раньше, чем Би-Би-Си. Впервые мы опередили Новгородцева. Был маленький кадр с двумя-тремя словами и песней. В то время это было победой. Потом вышла пластинка, принятая "на ура" худсоветом "Мелодии". Здесь было трогательное единодушие и никто палки в колеса Сашиной пластинке не ставил.

— Были мнения, что ваше содействие музыке могло быть и более весомым.

— В то время я и сам был в безысходной ситуации. Даже пластинки свои записывал сам. Я сидел безвылазно в Советском Союзе и выехать никуда не мог. И мне было труднее, потому что те же Андрюша Макаревич и Боря Гребенщиков — люди другой профессии. Один — архитектор, другой — математик. И когда архитектор не поет свои песни, а математику не дают выступать в концертах, это еще можно пережить. Я же профессиональный музыкант и певец, а мне не давали возможности заниматься своей профессией! Понятно, что и Макаревич, и Гребенщиков, и художник Юра Шевчук давно, если говорить серьезно, забыли о своих предыдущих профессиях, хотя они недурно рисуют. К примеру, мою работу "Экспедиция" оформлял Макаревич. А я в свое время дал название его диску "Песни под гитару".

— Почему не принимали вашу музыку?

— Думаю, произошло все это из-за того, что все люди, так или иначе ругавшие современную музыку, были, в основном, людьми с классическим образованием, и классических музыкантов стали ассоциировать с отрицанием рок-н-ролла. Это совершенно неправильно. Многие классические музыканты прекрасно относятся к этой музыке и даже используют ее элементы в своих выступлениях. Но среди тех, кто ругал рок, были ветераны партии, МВД, председатели колхозов и замшелые композиторы. Отсутствие образования является одной из причин низкого уровня наших команд. Особенно концертного уровня. В этом отношении лучше выглядят эстрадники — Леонтьев, Малинин, Пугачева, — они застали еще то время, когда надо было что-то из себя представлять. Профессионален на сцене Иосиф Кобзон. Надо сказать, что это чисто российский уродливый принцип толпы, когда начинают освистывать человека, который поет старую музыку. Ни в какой цивилизованной стране подобного нет. Выходил на сцену семидесятилетний Фрэнк Синатра — публика бесилась от восторга, потому что на сцену идет само время.

— Что думаете о своей аудитории?

— Аудитории плохой не бывает. Есть актеры, которые не смогли ее создать. Бывает не совсем удачный зал, который не очень тебя любит. Происходит это в сборных концертах, в сольных — никогда!

— Какое влияние оказывает аудитория на вас?

— Прежде всего, помогает петь, если помогает, и мешает петь, если мешает. Чем внимательнее глаза слушателей, тем мне легче работать.

— Ажиотаж после концертов многих наших групп — битье стекол и тому подобное — навеян музыкой или чем-то другим?

— Это взаимный театр. Группы слабо играют и ничего, кроме раздражения, моему уху не приносят. Я с удовольствием смотрю на Кинчева, потому что он хорош как актер, но в музыкальном отношении это зрелище совершенно убогое. Поэтому, когда я анализирую то, что происходит с публикой, делаю вывод, что это взаимный театр, куда люди приходят освободиться. А высвобожденная энергия часто приносит разрушение.

— Считается, что для понимания классической музыки нужна подготовка. Нужна ли подготовка для понимания рок-музыки?

— Обязательно! И ажиотаж, о котором мы говорили, обусловлен тем, что слушатель неподготовлен. Если бы это произошло в Америке, то там на концерте просто яйцами забросали бы за такую игру! А у нас хлопают!

— Сюита "Флейта и рояль" оканчивается строками Маяковского:

Я хочу быть понят своей страной,

А не буду понят —

Что ж?!

По родной стороне

Пройду стороной,

Как проходит косой дождь.

— Я считаю, что ко мне это имеет самое непосредственное отношение.


ДОСЬЕ
Александр Градский окончил Гнесинский институт по классу вокала. Автор трех балетов, рок-оперы "Стадион" и музыки более чем к тридцати художественным фильмам. В 1988 году в Большом театре исполнял партию Звездочета в опере "Золотой петушок". В 1999 году присвоено звание народного артиста России. Неофициальный, но самый известный в музыкальных кругах титул Градского — Дедушка Русского Рока. Считает, что поет не хуже Queen.


О СЕБЕ
— До тридцати лет я отказывал себе чуть ли не в еде. Было время, когда за концерт платили 40 руб. на троих, червонец из них уходил на такси — привезти-увезти аппаратуру. Нам тогда казалось, что сорок рублей — огромные деньги. Пять концертов — уже двести рублей. Мой папа получал столько же в месяц. Мы были в полной эйфории! У нас было время репетировать, а папа все время, как несчастный, девяти утра до шести вечера торчал у себя на службе. Мы были свободными, любили девушек, гуляли по улицам, играть нам было в кайф. Получается, что мы себе даже завидовали в какой-то степени. Двести рублей в месяц!! Ах!!!