"У НАС СРЕДИ ПРИСЯЖНЫХ ВПОЛНЕ МОГУТ ОКАЗАТЬСЯ И "БРАТКИ"

Первый заместитель Председателя Верховного Суда Украины Петр Пилипчук однажды спросил коллегу из апелляционного суда США о ее отношении к суду присяжных. Та ответила довольно показательно: если б, говорит, я, не дай Бог, привлекалась к уголовной ответственности и была виновна в совершении преступления, то желала бы, чтобы меня судил он. А окажись не виновной — обратилась бы к суду профессионалов.

— Это еще более убедило меня в том, — делится с "Сегодня" Петр Пилипчук, — что в судах присяжных легче избежать ответственности. Там по большей части преобладают эмоции. Главное в правосудии ведь то, чтобы оно осуществлялось непредвзято, и судьи были бы независимы. А сколько их — три, пять, двенадцать — не принципиально.

Суд присяжных, по сути, формируется из людей случайных. Общество, где бедных пока еще чересчур много, богатых, наоборот, очень мало, расслоение велико и нарушены моральные устои, не готово к введению такого института, считает замглавы ВСУ.

Опыт России показывает: как только дело касается организованной преступности, 35—40 процентов приговоров присяжных впоследствии подлежат кассации. Но не всегда их можно и отменить, поскольку там не приводятся доказательства, мотивы принятого решения.

— Высказывается мнение, — продолжает Петр Филиппович, — что с введением института суда присяжных станет легче суду профессионалов. Мол, самое главное решение, которое принимается по уголовному делу (виновен или не виновен человек в совершении преступления), как бы обезличивается — оно принадлежит не одному, а нескольким людям. Но, думая о роли правосудия и его месте в государстве, нельзя избавиться от определенного скепсиса насчет возможности такого суда вынести законное, обоснованное и справедливое решение.

Суд присяжных возник в средние века в Англии. Это было чрезвычайно действенное средство ограничения произвола монарха. Такой суд выполнил свою историческую роль, так как стал более полно защищать человека от сосредоточенной в одних руках и законодательной, и исполнительной власти.

Но на сегодняшний день развитые страны, включая имеющие давние традиции существования таких судов, отказываются от этого института. Скажем, в Соединенных Штатах ими рассматривается всего 3—4 процента дел. Остальные проходят через так называемую процедуру признания вины.

— Предположим, кому-то предъявляют обвинение в совершении преступления, прокуратура просит десять лет лишения свободы, адвокаты согласны на пять, но — при условии признании вины, — говорит Пилипчук. — В конце концов, в результате своеобразного торга, подписывается соглашение о признании вины, провозглашается приговор (пять лет лишения свободы), и — все. То есть правосудия как такового здесь нет вообще.

Это, по мнению первого зампреда ВСУ, отнюдь не тот путь, какой надо заимствовать. В Украине практически каждое дело рассматривается с исследованием доказательств. А если исследовать их в суде присяжных, как хотели бы некоторые наши политики, стремящиеся создать некую абстрактную модель, исходя из каких-то загадочных международных стандартов... то сомнения в том, что правосудие будет на должном уровне, возрастают еще больше.

— Невольно напрашиваются параллели, — иронизирует Петр Пилипчук. — Вспомним небезызвестного героя "Двенадцати стульев" Виктора Полесова, слесаря-интеллигента и кипучего лентяя, который постоянно пенился. Из кусочков автомобиля, огнетушителя, велосипедов, пишущих машинок этот деятель собрал мотоцикл, а потом и стационарный двигатель, который был очень похож на настоящий, но, увы, не работал. Точно таким будет выглядеть и суд присяжных.

По словам нашего собеседника, сегодня в Украине нет ни одного зала судебного заседания, где, кроме подсудимых, адвокатов, прокуроров, судьи, секретаря, потерпевших, могли бы находиться еще и присяжные. Их негде будет рассадить. Даже в некоторых районных судах Киева на 20 судей имеется всего три-четыре зала. Что говорить о провинции?!

За последние пять лет количество рассматриваемых уголовных дел возросло с 1 до 6 млн, и это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Судьи физически не успевают рассматривать дела по сложившейся процедуре. Процедура суда присяжных — это совершенно иное. Например, в процессе над Анжелой Дэвис только присяжные подбирались целых шесть месяцев.

Каждый подсудимый, прокурор, защитник имеет право заявить неограниченное количество мотивированных отводов присяжным и определенное — не мотивированных. Тот не нравится, потому что белый, тот — потому что у него голубые глаза, и так далее. Процедура одного лишь подбора может длиться бесконечно долго. Да и помимо 12 (или 9) присяжных нужно держать на всякий случай и пару запасных: кто-то заболел, кого-то запугали, у кого-то возникли личные неотложные проблемы...

— Не столь высок и менталитет нашего общества, чтобы вести речь о суде присяжных, — убежден зампред ВСУ. — При рассмотрении дела об организованной преступной группе на скамье присяжных обязательно окажутся и "братки". Они любыми правдами-неправдами найдут подход и судить обвиняемых будут сами. Это крайне опасно и для потерпевших, которых в такой ситуации невозможно будет защитить. С учетом вышесказанного я не разделяю оптимизма тех, кто ратует за суд присяжных. Таково мое личное видение проблемы, которой занимаюсь давно, еще с 1996 года...


Петр Пилипчук:
Случайных присяжных легче запугать, подкупить, шантажировать. Дела, которые им предстоит рассматривать, крайне трудные... И подыскать людей в такие суды невероятно сложно, и в заседание приехать их не заставишь.