"Я ПИШУ ТОЛЬКО ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ"

София Ротару исполнила первую песню поэта Симона Осиашвили — "Жизнь". А потом к песеннику потянулась вереница артистов: Леонтьев, Добрынин, Понаровская, Шуфутинский, Киркоров, Гвердцетели, Аллегрова, Распутина, Малежик, Орбакайте. И сейчас у него — более 400 песен, которые поют не только на концертах известные артисты эстрады, но и публика — в зале и народ на застольях. А началось все с того, что 24-летний Симон услышал стихи Александра Величанского "Под музыку Вивальди", которые удивительно хорошо спели Татьяна и Сергей Никитины.

ОСИАШВИЛИ "ОТОБРАЛ" У ДОБРЫНИНА "ЛЮБОВНИКОВ"

— Помимо того, что в этих стихах замечательно написано о музыке, — начал беседу с корреспондентом "Сегодня" Осиашвили, — там еще были строки:

Но только ты молчала, молчала, молчала
и головой качала любви печальной в такт,
а после говорила: "Поставьте все сначала,
мы все начнем сначала, любимый мой!" Итак...

Подобное возвращение к предыдущей любви происходило и в моей жизни в то время. Я словно с ума сошел от этих стихов! Бормотал их, просыпаясь ночью. А потом стал замечать, что говорю уже какие-то другие слова, которые сам сочинил, какие-то стихи. Сначала к этому несерьезно отнесся, мол, что это такое: двадцать четыре года, положительный человек, и вдруг — стихи. Через год я почувствовал, что не могу жить без сочинительства. Собрал свои стихи и послал их в Литературный институт. Но до этого отослал их двум поэтам — Льву Озерову, зная, что он работал в Литинституте, и Юрию Левитанскому, который мне просто нравился как поэт. Будучи в Москве, я позвонил и одному, и другому. Озеров сказал мне: "Хорошо, что Вы позвонили, у меня на столе как раз лежат Ваши стихи, и я собирался писать ответ. Приезжайте в журнал "Юность", там и поговорим". Я приехал в "Юность", Озеров высказал свое мнение о моих стихах и сказал:

— Вы пишете, что хотите учиться в Литературном институте, так я вам напишу рекомендацию.

Вот такой подарок! Я Озерова даже не просил об этом и, естественно, совсем не ожидал подобного поворота. Думаю, эта рекомендация сыграла свою роль, учитывая, что конкурс доходил до двухсот человек на место. Стихи проходили несколько туров, на первых турах они оценивались чуть ли не уборщицами, очень много отсеивалось. А если была рекомендация, то стихи попадали сразу к руководителю семинара. Когда же я пришел к Левитанскому, тот сказал мне:

— Сейчас в Литинститут приходит работать проректором Евгений Юрьевич Сидоров, мой добрый приятель, и я скажу ему о вас. Я приехал на собеседование, меня вызывают в приемную комиссию:

— Фамилия?

— Осиашвили.

А Сидоров сидит в комиссии и спрашивает:

— Симон?

— Да, — говорю я, а сам думаю: значит, он в курсе, это хорошо.

На вступительных экзаменах был смешной случай. Надо сказать, что в Литинститут приезжали поступать люди разных национальностей, и выпускникам русских школ надо было писать сочинение, а для выпускников национальных школ был диктант. Меня по моей фамилии почему-то зачислили в выпускники национальной школы, хотя я закончил русскую. Увидев, что меня записали на диктант, я было подумал пойти и сказать об этой ошибке, но затем благоразумно передумал, потому что диктант все-таки легче написать, нежели сочинение. Тем более, школу я закончил с золотой медалью, написать диктант для меня не составляло большого труда, а если за диктант получаю "пятерку", то остальные экзамены сдавать не надо. Я написал диктант — отрывок из "Капитанской дочки" — на "пятерку" и поступил в Литинститут. На экзамене рядом со мной сидел парень из Киргизии, он списал у меня все до последней буквы и... получил двойку. Жутко возмущался, почему так!

— Симон, а когда у вас появились песни?

— Однажды во Львове один мой приятель познакомил меня со своим другом-композитором, который из меня буквально вынул душу: давай напишем песню! Я сказал, что не хочу, не умею, это низкий жанр... Но он пил из меня кровь до той поры, пока я не написал первую сакраментальную строчку, за которую можно было зацепиться и сделать песню. Буквально через две недели этот композитор приглашает меня в местный Дворец молодежи и говорит, что на концерте будут петь песню на мои стихи. Я прихожу, зал на пятьсот человек заполнен, и в концерте звучит обещанная песня. Пятьсот человек сидят и слушают. У меня мысль: "Господи! Вот ведь как можно к людям обратиться со своим словом!" Стихи кому можно почитать? Ну, пять человек тебя послушают, десять, это же не время стадионной поэзии! Так стал потихоньку этим заниматься. В то же время я понял, что песня — это совершенно отдельный жанр, не имеющий практически ничего общего с поэзией "для глаз". Но, несмотря на это, я всегда придерживался одного очень важного для меня принципа: чтобы стихи, написанные мною для песен, не стыдно было дать людям почитать глазами. Потому что многие тексты песен при простом прочтении производят очень убогое впечатление: безвкусны, беспомощны, зачастую малограмотны.

— Насколько удачно исполнителям удается передать ваши стихи?

— Очень правильный вопрос, потому что успех песни во многом зависит от исполнителя. Например, успех песни "Дорогие мои старики" в значительной степени обусловлен тем, что я правильно определил, кому эти стихи отдать. Песню поет Игорь Саруханов — проникновенный человек, сумевший передать душевность не только в сочиненной к стихам мелодии, но и в исполнении. Я уже долгие годы пишу песни под конкретных исполнителей. Тем не менее, бывали случаи, когда меня не удовлетворяло исполнение. Это, по всей видимости, и привело к тому, что я начал петь сам. Если писал стихи не на готовую мелодию, то сидел сам с гитарой и сочинял их параллельно со своей рабочей мелодией, которую потом оставлял для себя, а стихи затем отдавал композиторам, которые писали музыку. Так была написана песня "Любовники". Я отдал стихи Вячеславу Добрынину, с которым в то время много работал, но рабочую мелодию, как обычно, оставил себе. Добрынин написал музыку, спел эту песню, сняли клип, но меня все время не покидало ощущение, что получилось не то, что я хотел.Очень переживал то тех пор, пока Саша Кальянов не сказал: "Вот у тебя будет вечер в "России", выйди и сам спой песню так, как ты ее видишь". Публика приняла меня очень хорошо, после чего некоторые песни стал писать уже специально для себя.

ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ "ДОРОГИЕ МОИ СТАРИКИ"

— К невзгодам относитесь с иронией?

— Да, и довольно часто. Не мною придумано, но где-то я прочел фразу, что ирония спасает то, что разрушает пафос. Поэтому без иронии вообще невозможно существовать, и хотя в песнях я человек более лирический, но как раз сочетание лиризма и иронии — это то идеальное, что вообще может быть в данном жанре.

— Симон, у вас были попытки писать прозу?

— В уже далекие времена написал несколько рассказов, по-моему, симпатичных. Но я никогда не смог бы стать автором прозаических произведений более крупных, чем рассказ, потому что мне мешает мое нетерпение.

— А что еще увлекает в жизни помимо стихов?

— Очень люблю водить машину, и если бы, не дай Бог, потерял способность сочинять песни, был бы шофером. Так же, как я не устаю сидеть в течение ночи и сочинять, так же не испытываю усталости от вождения машины.

"Я РАД, ЧТО НЕ ЖИВУ ВОСПОМИНАНИЯМИ"

— Вам присуще чувство неуспокоенности?

— Мне очень неспокойно от того, как мы все сейчас живем и как существует наша страна. Для человека очень важно ощущение стабильности. Можно даже жить не в особой роскоши, но всегда хочется знать, что все будет идти своим чередом. А когда человек живет, не зная, что случится во всей жизни завтра, причем, не имея возможности повлиять на это, не от него зависит даже его жизнь — очень тяжело.

— А каково ваше отношение к патриотической тематике?

— Никогда не воспринимал патриотизм, сказанный в лоб. Я считаю, что моя песня "Дорогие мои старики" — патриотическая, песня "Московское время" — тоже. Без патриотизма невозможно существовать, потому что патриотизм это не декларация, а ощущение себя на своей земле, среди своих людей. Когда я за границей, мне хочется скорей вернуться в Россию, к своей жизни.

— Когда ваши песни слушает не русскоязычная публика, не досадно ли то, что вас не совсем понимают?

— Жаль, конечно. Русская песня очень отличается от песен других народов прежде всего важностью того, о чем в ней поется. Бывает, текст существует просто как звук при музыке, не несущий особого смысла, но подобная мода приходит и уходит, а сермяга и российская душевность все-таки остаются. Я не раз убеждался в том, что двадцатилетние девчонки, на дух не переносящие русскую песню, с возрастом начинают по-другому к этому относиться. Хотя те же девчонки за столом под рюмочку все равно поют "Вот кто-то с горочки спустился". И слава Богу! Если бы это вдруг ушло, был бы явный признак вымирания нации как таковой.

— Вы видите реакцию младших поколений на ваши песни?

— Я пишу для взрослых. На моей пластиночке "От любви любви не ищут" есть подзаголовок: "Душевные песни для взрослых людей". Имеется в виду не только взрослость возрастная, но и духовная. Но поколения, идущие вслед, со временем взрослеют и считают эти песни своими.

— Была ли ваша творческая стезя всегда гладкой?

— Она шла достаточно ровно — по нарастающей. Сначала было немного трудно: в жанре возникает новый человек, места все заняты. Помню, как моим соавторам-композиторам говорили, мол, зачем вам этот Осиашвили, откуда он взялся, он, наверное, и по-русски толком не может говорить. Я вообще никогда не понимал такого метода борьбы. Напиши лучше меня и все. Единственное, я в свое время немного переусердствовал в написании песен для себя и меньше писал для других и сразу почувствовал, что мое авторское место начинают занимать другие.Понадобилось некоторое время, чтобы снова укрепить позиции. Я всегда был ориентирован на свое маленькое светлое будущее, всегда считал, что у меня получится. Вначале было трудно: в Москве без прописки, без квартиры, без работы, никто меня не знал, и, кроме утверждения себя в жанре, надо было как-то жить, решать бытовые вопросы. Но я испытывал такой кайф от своей работы, что не обращал внимания на проблемы. Сейчас, когда я существую уже более благополучно, и задор пропал. То ли это возрастное, то ли статус — черт его знает, но в то время я был более счастливым человеком, утверждая себя.

— Получается, что с годами счастье меркнет?

— Наверное, с годами счастье все-таки уменьшается. Хорошо сказал Гамзатов: "Молодость — это когда есть зубы, но нет мяса, а старость — это когда есть мясо, но нет зубов". В то время мне очень хотелось чего-то добиться, и все остальное было не важно.

— Вы любите в мыслях возвращаться в свое детство?

— Нет. Хотя последнее время такие воспоминания посещают. Я пытался анализировать это и пришел к выводу: когда человек начинает уходить в воспоминания, значит, он стареет, а если человек в большей степени живет сегодняшним или будущим, тогда он на подъеме. Но стареть ведь никому не хочется, поэтому я рад, что покамест не живу воспоминаниями.


ДОСЬЕ
Симон Арамович Осиашвили родился 4 декабря 1952 года во Львове. Окончил львовский политех, а стихи стал писать в 24 года. В 1985 окончил Литературный институт им. Горького. Самые популярные из его песен — "Не сыпь мне соль на рану", "Бабушки-старушки", "За милых дам", "Капля в море", "Дорогие мои старики", "Зимний сад", "Ты мой бог". Кроме того поэт написал песни к фильмам "Что такое Ералаш" и "Приморский бульвар" с Ольгой Кабо в главной роли. Выпустил сборник "Мне легко жить в России".