МЫ РОЖДАЕМСЯ С ЧУВСТВОМ ХАЛЯВЫ

— Никогда не пытался ничего делать со своим образом, — говорит о себе артист Александр Розенбаум. — Ненавижу имиджмейкеров и визажистов, хотя глубоко уважаю их работу. Я просто не люблю их по отношению к себе.Творческий человек стремится во многом быть похожим на свои собственные произведения. То есть мы подчас приукрашиваем образ, и это естественно. Мы хотим быть, к примеру, такими же благородными, такими же сильными. Если у нас это получается, то это очень здорово!

"ГРЕБЕНЩИКОВ У НАС ИГРАЛ НА РАЗОГРЕВЕ"

— Как о каждом известном человеке, о вас ходит масса слухов. Какой самый невероятный слух о себе слышали?

— Этот слух был в начале моей творческой карьеры, когда все говорили, что Розенбаум — это эмигрант, который давно умер в Америке или Канаде в 1913 году.

— Песни из вашего одесского цикла называли крамольными. Почему?

— Если говорить о поиске крамолы, то мы можем найти крамолу и во всем Бабеле, в его "Одесских рассказах", мы можем найти крамолу в Робин Гуде, мы можем найти крамолу в "Трактире на Пятницкой", да и вообще, в любой литературе и любом фильме о благородных разбойниках. Мы всегда будем искать крамолу! Это вопрос очень сложный: кто благородный, кто бандит, кто разбойник, а кто джентльмен. Это вопрос не одного часа разговора. Но, в принципе, существует такое понятие — благородный разбойник. А благородный разбойник — это, прежде всего, человек, который, грубо говоря, защищает бедных и обижает богатых. Человек, живущий, скажем так, по общечеловеческим понятиям.

— В юности вы играли в группах "Аргонавты", "Пульс", "Шестеро молодых", "Поющие гитары", а потом перешли к сольной деятельности. Чем это было вызвано?

— Ну, я вообще-то пришел не с поляны.

— До этого у вас ведь была музыкальная школа и музыкальное училище.

— Да, я пришел из профессиональной музыки. Это была музыкальная школа, училище, были рок-группы. Я старый рокер. И Гребенщиков у нас, извините, на разогреве в свое время играл. Когда не было никаких рок-клубов, а были "Аргонавты" в Ленинграде, а в Москве были Андрюша Макаревич, Саша Градский... Это было в середине 60-х, начале 70-х, когда Гребенщиков, в общем, был еще совсем маленьким. Поэтому я пришел к такой форме деятельности из достаточно серьезной музыки, да и сейчас все время в ней нахожусь. А блатная песня, еще раз говорю, как жанр — для меня очень любимая, если это серьезная песня, потому что все сегодняшние блатные поделки — это несерьезно, их крутят по государственному радио, это какая-то катастрофа для песни, для музыки. А "Таганка" и "Мурка" жили, живут и жить будут, потому что это очень серьезные произведения. В "Мурке" есть пара гармоний, которые не каждый музыкант возьмет. Поэтому как один из жанров — это тот же Розенбаум.

— У вас есть любимая рок-группа, от которой, как говорится, мороз по коже?

— "Битлз" и "Пинк Флойд".

— Я слышал, как один достаточно известный музыкант говорил, дескать, Розенбауму повезло, потому что ему помогли запреты.

— Понимаете, в чем дело: Ньютону повезло, что ему яблоко на голову упало? Как вы считаете?

— Ну, это, как говорят американцы, нужный человек в нужное время в нужном месте.

— Да. Но для того, чтобы ему повезло с этим яблоком, он должен был долгое время протрудиться, проучиться и знать огромное количество вещей, которые могли подвигнуть его к открытию закона всемирного тяготения посредством упавшего на голову яблока. Все, что говорят обо мне — повезло или не повезло — да, я человек фартовый, слава тебе Господи, но удача улыбается сильным. И с удачей надо работать! Удача никогда не придет к человеку, который не трудится, к человеку, который бездарен, бесталантен! Какая-то муза может посетить его, но эта муза будет просто с ним играться и ничего серьезного ему не даст. Не бывает пустого везения!

— У вас однажды спросили об одной из песен: "Правда ли, что вы ее написали буквально за несколько минут?" — и вы ответили, что да, на это понадобилось несколько минут и вся прожитая жизнь.

— Совершенно верно! Совершенно справедливо! У меня есть песни, написанные очень быстро, есть песни, которые я писал очень долго — годами.

— Бытует мнение, что нужно все писать для себя. Вы пишете для себя или нет?

— Я пишу для людей. Я человек честный и говорю, что я пишу для людей, но пишу так, как это понимаю я. Пишу, как думаю, как слышу. Поэт наш один великий написал: "Каждый пишет, как он слышит…"

— "…как он дышит".

— "…как он дышит", да. Как я думаю, так и стараюсь отобразить это на струнах.

— Что вы любите делать в свободное время?

— Если я вам скажу, что люблю просто отдыхать, этого было бы достаточно, но я могу немножко расширить ответ. Больше всего на свете в свободное время я люблю общаться с животным миром, исключая человека.

— А почему, исключая человека?

— Потому что человек это человек, а животный мир это все остальное.

— Могут подумать, будто вы не любите общаться с людьми.

— Я люблю общаться с людьми. Если бы я не общался с людьми, я бы не работал тем, кем работаю, и люди бы меня не любили. Но просто я столько общаюсь с людьми, что хочется пообщаться с теми, кто отдает, наверное, гораздо больше молчаливого чувства, нежели люди. Я люблю возиться с животными, и они отдают мне всю свою теплоту.

— Что касается ваших благотворительных концертов — это удел артиста?

— Это удел любого человека. Благотворить — это значит поделиться. Просто-напросто — поделись! Совершенно не обязательно делиться деньгами, раздавая их возле универмага.У вас пожилая тетя-инвалид — вскопайте ей грядку на даче, кто хорошо знаком с математикой — позанимайтесь с дочерью соседа, которой нужно решить задачу. В любом деле можно найти благотворение.

"НУЖНО ИЗМЕНИТЬ ОТНОШЕНИЕ К РУССКИМ НАРОДНЫМ СКАЗКАМ"

— Вы когда-нибудь чувствовали неприятие других людей по отношению к вам?

— Ну а как же! Представляете, если я всем нравлюсь?! Да что же это за человек, который всем нравится?! Значит, он никчемный человек: он никому не мешает, никого не трогает, он всем нравится. Этакий городской сумасшедший, юродивый.

— А как вы относитесь к тем людям, которые вас не приемлют?

— Совершенно нормально. Почему я должен на них обижаться!

— А если мы вспомним тот случай, когда к вам подошла девушка и сказала: "Александр Яковлевич, мне очень нравятся ваши песни, а мой папа их не любит". Вы взяли билет на свой концерт, написали на нем приглашение и передали папе этой девушки...

— Это было, да.

— Дорасскажите, что было потом?

— Ну, а потом папа этой девушки после этого концерта резко полюбил мои песни. Но вы представляете, если я буду раздавать билеты всем людям, которые ко мне относятся отрицательно?!

— Как вы смотрите на ту работу людей, которые сейчас находятся у власти и в руках которых весь наш народ?

— Это тема отдельного разговора. Мне однозначно не нравится ложь, рассчитанная на идиотов. Понимаете, когда убирают генпрокурора, то генпрокурором назначают его первого зама, который, конечно же, "не знал", чем занимается генпрокурор... Потом сажают в тюрьму этого зама, а на его место назначают очередного зама, который, конечно же, "не знал", чем занимается его шеф... Потом снимают и этого, а на его место ставят его очередного первого заместителя, который тоже, конечно, "не знал".... Я убежден, что нужно изменить отношение к русским народным сказкам и поговоркам, потому что самое страшное — это зависть, которая присутствует, воровство, которое в крови, и рассчитывание на халяву. Два брата в наших сказках: один трудится, другой трудится, с утра до вечера и с ночи до утра, — и все время проигрывают. А Ванька-дурак, который все время лежит на печи, то золотую щуку вытащит, то в Царевну Лягушку попадет, которая ему все делает, а он только полцарства еще в придачу откусывает. В отличие, допустим, от многих западных сказок — от Золушки, которая примерила башмачок и стала королевой бала только после того, как перемыла горы посуды и перестирала тонны грязного белья. Мы рождаемся с чувством халявы, и это очень плохо.

— Вы хотели сделать свой театр.

— Денег нет. Не шучу. У меня есть деньги, и я совершенно свободен в выборе, куда ехать отдыхать, какие штаны купить и на какой машине ездить, но это обычные бытовые принадлежности достаточно известного артиста на всем земном шаре. А для того чтобы сделать театр, нужны миллионы долларов! Для того, чтобы сделать театр, какой хочу я! А миллионов долларов у меня, к великому сожалению, нет. Если бы они у меня были, это было бы счастье, и я бы их использовал на дело. Потому что, сколько можно штанов носить? Два вагона? Задница одна, на нее достаточно пары десятков брюк, больше все равно не наденешь.

— Помните свой самый большой детский страх?

— А-а, это интересно! В детстве я воспитывал в себе смелость. Люди старшего поколения, которым сейчас пятьдесят лет и более, должны помнить очень старый фильм по Диккенсу "Большие надежды". И вот там был очень страшный каторжник, и мне его лицо постоянно мерещилось в темноте. Я жил в первом дворе, брал помойные ведра, шел на четвертый двор, на задворки, на помойку, и приказывал себе не оборачиваться, хотя мне это лицо постоянно светило в спину. Мне было лет семь-восемь, и вот так вот я шел, не оборачивался.

— А пожизненное чувство страха к чему-нибудь в вас присутствует?

— Чувство страха — это инстинкт человеческий. Другое дело — как ты с ним борешься.

— Ну, а все-таки какой-то страх удается побороть?

— Естественно! Поверьте, мне в свое время — да и сегодня, кстати! — достаточно страшно идти в конфронтацию с теми людьми, с которыми это делать не надо бы. Но приходится это делать, потому что в дело вмешиваются твои принципы! Чувство страха было, например, когда я в сорок лет прыгнул с парашютом. Не животного ужасного страха, а нормального человеческого страха. Надо было его преодолеть, я взял и прыгнул.

"ЕСЛИ МЫ ПЬЕМ, ТО ПЬЕМ ОСНОВАТЕЛЬНО!"

— Александр Яковлевич, я знаю, что достаточно много лет вы вообще не употребляли алкоголь.

— Пять лет я вообще его просто-напросто не трогал.

— Вы ведь тогда поспорили с Кобзоном?

— Иосиф Давидович в этом споре просто поддержал мое стремление "завязать" с алкоголем, он меня просто стимулировал спором. Естественно, я бросил не из-за того, что мы поспорили с Кобзоном, это было бы, по меньшей мере, глупо. Но я очень благодарен Иосифу, потому что благодаря спору — а я же мужчина, за "базар" отвечать должен — я держался гораздо крепче, нежели бы без спора.

— Кто-то считает, что людям алкоголь помогает.

— Алкоголь, прошу понять меня правильно, в нашей стране не помогает никому! Потому что у нас есть "хорошее" и интересное качество: мы не можем ничего делать в этом смысле потихоньку. Если мы уже пьем, то пьем основательно! Мы не можем пить по сто пятьдесят грамм. Если у нас мужик пьет, это значит — литр! А литр не помогает никому.

— Вы давали концерты в Афганистане. Вам не было страшно?

— Были моменты, когда было страшно, конечно. Когда стреляют, то это всегда страшно. Когда стреляют в тебя — это страшнее в пять раз, в десять. Но главное — преодолевать этот страх.

— А вас ведь поначалу не выпускали в Афганистан.

— Ну, долгое время — да, не пускали.

— Почему?

— Потому что мои песни были запрещены советской властью к массовому употреблению, так скажем.

— У вас была мечта выйти из Афганистана с последней группой наших войск.

— И я вышел.

— Петербург — ваша родина. Чем обусловлено сосредоточение в Петербурге такого потенциала, таких духовных ценностей, такой великой энергии?

— Камнями! Камнями и историей. Понимаете, невозможно говорить о каких-то конкретных вещах, мол, вот это вызвано большим количеством соборов. А что, в другом месте меньше церквей? Или: а это вызвано Невой! Но в другом месте ведь есть Енисей, например, или Днепр, что совершенно не хуже. Огромное количество моментов! Поэтому я всегда говорю — камнями, мостовыми. Я всегда говорю: Ленинград — это моя квартира.

— А какой для вас город на втором месте после Петербурга?

— Киев.

— Ваше увлечение — собаки и лошади. Даже строчка в песне есть: "Мир дому, где собак и лошадей любят". Откуда такая привязанность к конному спорту?

— За это я благодарен своим казачьим песням. Давным-давно, году в 1984-м, пришли ко мне члены Сборной команды Ленинграда по конному спорту, поблагодарили меня за "конные" песни и пригласили к себе в манеж на тренировку. И вот с того времени я из седла в свободное время не вылезаю.

— Вы ощущаете свою степень таланта? Считаете себя талантливым человеком?

— Не барское это дело — рассуждать об этом! Как-то Жечков в "Комсомольской правде" написал: "Я считаю, что "Как упоительны в России вечера" — самая лучшая песня за последние сто лет!" Он серьезно это пишет!.. Ну, кроме того как его пожалеть, что еще можно?.. Я его жалею. Разве может человек, во-первых, так о себе, а во-вторых, о своих талантах?! Это не наше дело, не артистическое, люди должны об этом говорить, люди должны оценивать. А артист что? Артист должен работать! Извините за эту прозу, некоторые сейчас могут поморщиться, но вдохновение — за столом дома, а когда человек выходит на сцену — он приходит на работу. Мы любим смотреть, как красиво работает токарь на станке или врач у операционного стола, вот точно так же народ хочет смотреть на красивую, хорошую работу артиста. А о своих талантах рассуждать — это удел сумасшедших.


ДОСЬЕ
Александр Розенбаум родился 13 сентября 1951 года в Ленинграде, в семье студентов мединститута. Вскоре семья Розенбаумов отправляется жить в Восточный Казахстан, в городишко Зыряновск, где родители Александра работают врачами — лечат местных жителей и ссыльных, попавших в Казахстан после концлагерей. Позже семья Розенбаумов вернулась в Ленинград, где Александр обучился музыке. В 1968 году он поступил в мединститут, а на первом курсе одна из его песен попала на Киевский фестиваль и получила приз зрительских симпатий. В 1974 году получил диплом врача-терапевта. Проработав на "скорой" пять лет, пошел в артисты. Первое сольное выступление состоялось в 1983 году.