"ВСЕ ДУМАЮТ, ЧТО АРТИСТ НЕВИННЫЙ — ВЕСЕЛЫЙ ЧЕЛОВЕК..."

"Если бы вы знали, каким замечательным я хочу быть!"

Сегодня народному артисту СССР Вячеславу Невинному исполняется 70 лет. Невинный не мелькает на страницах газет и во всевозможных ток-шоу на телевидении. В телефонных беседах он долго "пытает" журналиста, кто такой и откуда, и как правило, этот допрос с пристрастием ничем не заканчивается. И хотя это воля самого артиста, все равно жаль. Хотелось бы чаще видеть его и в телеинтервью, и на киноэкране, на сцене. Читать напечатанную беседу с Вячеславом Невинным — все равно что пить чай без сахара. И так же, как артисту приходится, включая воображение, интуитивно домысливать роль, так и нашему читателю придется довоображать мимику и интонацию Невинного во время беседы с корреспондентом "Сегодня".

А начался наш разговор с того, что Невинный сказал странную фразу:

— Во-первых, вы должны знать, с кем имеете дело. Я человек и артист косноязычный, говорю плохо — в смысле литературном, так что со мной поосторожней! Я полуграмотный, в общем, человек, темный! Поэтому не обессудьте, если я вдруг буду говорить нескладно.

— Почему мы вас, действительно народного, любимого многими артиста...

— Ой!

— ...не видим в телепередачах, нет ваших интервью в прессе?

— Ой, нет! Я не люблю этого, не соглашаюсь участвовать. Это не мое. Хотя я работал в школе. Природа так поступила, что я не лишен, предположим, каких-то педагогических способностей, режиссерских. Я говорю об этом так смело, потому что чувствую это и давно это проверил. Но в то же время я этим делом не могу заниматься. А режиссура предполагает под собой репетиционный период! Понимаете? Повторение! А как можно повторять? Я не понимаю. Я репетирую очень тяжело! Завтра повторить то, что я сделал вчера, — для меня стыдно! Не перед кем-то, а перед самим собой. Поэтому процесс репетиций для меня всегда очень напряженный, с потом репетирую!

— Вы предупредили, что якобы косноязычный, полуграмотный и так далее. Не опасаетесь, что эти слова могут быть восприняты зрителями как ложная скромность?

— Моя?

— Да.

— Нет. Вы знаете, я человек не то что ложно нескромный, а вообще нескромный! Это я тоже знаю.

— Как вы думаете, как на вступительных экзаменах в театральный не пропустить талант?

— А у нас ведь все знают! "Мастер" сидит: "Она неспособна! Он неспособен!" И отчисляет. Мол, показался не так. А как надо? А откуда вы знаете, что так надо? Педагоги часто сами себя демонстрируют перед студентами, а не студентов. Научить артиста нельзя. Это я к старости своей вывожу. Бывает такое в нашей практике, я с этим часто встречался, когда артисту говорят: "Слушайте, как точно вы сыграли! Откуда вы все это знаете? Вы что, ездили, например, за Полярный круг?" Не надо ездить за Полярный круг! Работай, думай! Бывают такие роли — вплоть до свершения открытия! Мы часто видим: артист что-то открывает! (шепотом) Профессия очень опасная! И необязательно играть острый текст. Она опасна именно тем, что: "А вот выйдет артист на сцену в такой-то роли. А что он сделает? А что будет? То ли что-нибудь страшное скажет, раскроет что-то! То ли так смешно раскроет, как мы раньше и не видели!" Немирович-Данченко сказал, что если из двух часов спектакля есть хотя бы секунды такие, о которых я вам говорил, и если есть такие потрясения зрительного зала, то все оправдано.

— И все же, как вы считаете, более важен талант или работа?

— Кто-то, по-моему, из немецких философов однажды сказал знаменитую для меня фразу, которую я держу некоторым эпиграфом в своей творческой деятельности и в понимании актерского творчества, которое, по-моему, является одним из самых тяжелых и непознанных после музыки, потому что актер — это сам инструмент и исполнитель на этом инструменте. Так вот кто-то из немецких философов сказал: "Порядок бьет класс!" Если посмотреть на эту фразу широко, то получится, что человек-мастер, обладающий порядком — в смысле распорядком — и разложением некоторых творческих своих работ, бьет класс того, кто может сделать это же левой ногой во время вдохновения. Не всегда! А если есть порядок, то можно почти всегда достигать определенного результата и успеха.

— С кем из режиссеров вам легче всего работалось?

— Я устроен таким образом, что никогда не иду в работу с режиссером вслепую. Я всегда делю работу пополам. И чем ближе к выпуску спектакля, тем больше режиссер от меня отдаляется. Сначала пополам, потом две трети, потом режиссеру остается совсем маленький процент. Он должен быть этим доволен! Потому что это они, режиссеры, сочинили притчу: "Режиссер умирает в актере".

— Но все же, думается, влияние режиссера велико. Ведь не может же актер играть только на прошлых штампах.

— Наоборот, я считаю, что тот артист сильней, у кого больше штампов! Мы часто слышим: "Штампы! Позор какой! На штампах играет! Как не стыдно! Давай поживее, от сердца!" Но от сердца — и есть штамп! Штамп от сердца! От ума! От без ума! Это штампы! И кто ими обладает в большей степени, тот и артист высший. "Вы ремесленник!" А что тут позорного?! Наши артисты — заявляю с любой трибуны — не обладают ремеслом. Плохие голоса. Плохая дикция. Плохо умеют действовать. Потому что действие актера — одна из неизученных, темных сторон. Упрекают: "Вы не действуете!" А что это значит — никто не знает.

— Если вы, допустим, все хорошо сыграли, но не были поняты и приняты зрителем, что-нибудь предпринимаете?

— Ну вы задали вопрос! Вы знаете, могу взять на себя громадную ответственность и совершенно определенно и нахально заявить, что я с такими случаями не встречался!

— В вашей практике наверняка возникали комичные ситуации?

— Вспоминать какие-то вещи, как бы смешные, — неблагодарное дело, потому что тогда было смешно, а при рассказе — не очень. Я такие вещи часто сравниваю с тем, как проводят творческие вечера. На творческом вечере выходит ведущий и говорит: "А вот артист, которого мы сегодня чествуем, вот смотрите, в этом отрывке, который он сейчас сыграет, обратите внимание, когда он говорит о любви к Марии, какие у него в это время глаза!" Артист выходит, играет — никаких глаз нет сегодня! Понимаете? Зритель недоумевает: какие глаза?! Когда-то были, но сегодня их нет. Вот почему я не хочу пересказывать какие-то конкретные ситуации. Все думают, что артист Невинный — он такой веселый человек...

— А этот образ сильно отличается от реального?

— Очень!.. Ну, не важно... Для артиста всегда очень заразительно сыграть то, что ему не близко. Был однажды случай. Игорь Владимирович Ильинский — смешной артист, с глупышкинскими приемами, с мейерхольдовской пластикой от молодости — должен смешить! А он взял и читал в тогдашнем зале Библиотеки имени Ленина "Старосветских помещиков" Гоголя. Он это сделал замечательно! А публика не пошла. Потому что Ильинский должен смешить, а он чего-то там о каких-то страданиях, о жизни. Неинтересно! Это мы за зрителем знаем. Как это победить, я не знаю.

— Вы состоявшийся актер?

— Состоявшийся? (задумался). Это трудно о себе сказать. Состоявшийся — значит, можно идти на пенсию. Если так уж в широком смысле рассматривать. Не знаю. Думаю, нет.

— А с тем, что вы замечательный актер, согласны?

— Не-а! Не согласен... Сомневаюсь... Однажды знаменитый английский артист Кин играл Гамлета. К нему подбежали и говорят: "Как вы играете Гамлета! Ну гениально! Это просто полное слияние!" Он выслушал и сказал: "Спасибо. Но если б вы знали, КАК я хочу это сыграть!" Вот Вам и ответ на вопрос, замечательный ли я артист. Да, замечательный, но если бы вы знали, КАКИМ замечательным я хочу быть!


"Театр — сродни боксу. Представьте себе бокс. Боксеры стоят по разным углам ринга. "В синем углу ринга такой-то", и перечисляют его титулы. "В красном углу ринга такой-то", и перечисляют его достижения. И мы теперь посмотрим, кто кого! Правильно? Нужно столкновение! Мы и в театре за этим следим — кто кого. В чем борьба? Сцена в театре существует для этого! Что из этого будет! Почему я и говорю, что опасная профессия".