"Я БЫ ВОЗГЛАВИЛ ГЕНПРОКУРАТУРУ ДО ИЗБРАНИЯ НОВОГО ПРЕЗИДЕНТА"

Вся прошлая неделя была "беременна" ожиданием перемен в Генпрокуратуре. Повод к таким ожиданиям дала позиция Верховной Рады, несколькими днями раньше пытавшейся выразить недоверие Генпрокурору Геннадию Васильеву и недобравшей для принятия такого решения 6 голосов (220 вместо 226). В пятницу "роды" состоялись и на место добровольно подавшего в отставку Васильева Президент вновь назначил Святослава Пискуна. Однако, как мы и писали, ходили упорные слухи, что у Президента якобы лежит соответствующее заявление другого экс-генпрокурора — Михаила Потебенько. И в нем Михаил Алексеевич будто бы просит главу державы вернуть именно его в кресло Генерального. Мы решили перепроверить этот слух, что называется, из первых уст и обратились к самому Потебенько. Михаил Алексеевич на беседу согласился.

О КРЕСЛЕ ГЕНПРОКУРОРА

— Что касается моего заявления, это действительно было сделано — для того, чтобы прокуратуру возглавил новый, свежий человек, — сказал Потебенько. — Я направил Президенту (и копию в ВР) документ, где написал, что прошу назначить меня Генпрокурором. Это было за день до вынесения судебного решения относительно Святослава Пискуна. Я знал, что должность Генпрокурора практически вакантна (Президент ведь объявил, что примет отставку Васильева), это давало мне моральное право ее занять. А формальное, законное право вернуться на должность Генпрокурора у меня есть, вы об этом писали. Своими действиями я решил еще раз проверить предположение о том, что возвращение Пискуна на Резницкую было задумано Президентом и его окружением давно, еще с момента отставки Святослава Михайловича. Имею в виду то, что в Указе об оставке Пискуна не был указан мотив. А это давало абсолютные шансы потом оспорить увольнение в суде, что и было сделано. Случайно такой безграмотный документ не мог появиться, ведь на Банковой есть сильная юридическая служба, которую возглавляет человек с правами заместителя главы АП.

— А если бы Президент подписал Указ о восстановлении вас в должности Генпрокурора?

— Я бы возглавил Генпрокуратуру на срок до избрания нового Президента. Затем я бы сам обратился к Президенту и высказал мнение, что, несмотря на свой опыт, вижу в этой должности другого, нового человека со свежим взглядом на деятельность Генпрокуратуры. Этот взгляд должен совпадать с программой нового главы державы, не выходя, разумеется, за рамки закона. Мое поздравление Президента с инаугурацией было бы одновременно прошением об отставке.

О ДЕЛЕ ГОНГАДЗЕ

— Михаил Алексеевич, при вас начиналось расследование "дела Гонгадзе". Прошло много времени, но оно так и не завершено. Недавно Евгений Марчук заявил, что, по его мнению, дело будет раскрыто через полгода после прихода нового Президента, причем результаты окажутся для многих удивительными. Вы согласны?

— Я бы на месте Евгения Кирилловича такие заявления не делал. Это скорее политика, а я против влияния политики на расследование уголовного дела. Не думаю, что Марчук так уж сильно знаком с материалами, как следственными, так и оперативными... Я в свое время заявлял, что дело Гонгадзе будет раскрыто и, считаю, имел моральное право на это. Я очень рассчитывал в этом плане на своего зама Алексея Баганца, очень опытного следственника, к тому же хорошо знавшего Гонгадзе по работе во Львове (Баганец раскрывал там "дело врачей" и Георгий, как журналист, помогал ему в этом). И сейчас убежден, что Баганцу дело было по плечу. Но вы знаете, что ему пришлось уйти из ГПУ (сейчас Алексей Баганец — зампрокурора Киевской области. — Авт.).

— На вас оказывалось давление по делу Гонгадзе?

— Я не тот человек, на которого можно давить. И потом, скажите, зачем мне кого-то выгораживать, защищать по таком опасному делу, связанному с убийством? Кроме того, в силу моего характера у меня нередко возникали обостренные отношения с руководством страны. Проще говоря, начальство мне в определенной степени не доверяло, побаивалось, потому просить о каких-то закулисных вещах остерегалось.

— Как вы относитесь к версии о некой причастности милиции к исчезновению Гонгадзе? Имею в виду действия генерала Пукача и его подчиненых, другие подозрения...

— В самом начале следствия уже появились такие слухи. Я это, ксатати, учитывал, назначая на дело Баганца — у него с милицией были натянутые отношения, так что о "смычке" речь не могла идти. Не секрет, что бывший на то время министром внутренних дел Юрий Кравченко способствовал снятию Баганца с должности прокурора Днепропетровской области... Но, что касается "пукачевской" версии, у меня есть относительно нее соменения. Разглашать следственную тайну не могу, но, проанализировав некоторые факты, я пришел к такому выводу.

— Согласны ли вы с версией, что Пискуна и его команду убрали как раз из-за того, что они слишком близко подобрались к разгадке дела Гонгадзе, включая арест Пукача?

— Нет, я в это не верю.

О ПОЛИТИКЕ, ПАРЛАМЕНТЕ, ТИМОШЕНКО И ЛАЗАРЕНКО

— Поговорим о политике. С кем вы сейчас в этом плане?

— Я — с народом. Вы знаете, я в парламент прошел по списку компартии. Потом, в силу известных событий я вышел из этой фракции. Сейчас — в депутатской группе Николая Гапочки "Союз". Опережая ваши вопросы, скажу: я голосовал "за", когда парламент выражал недоверие второму туру выборов, и когда отправлял в оставку правительство, и когда обсуждался вопрос политреформы. Это моя позиция, хотя, не скрою, она расходится с позицией большинства членов депгруппы. Но мои коллеги, и руководство группы, уважительно относятся к мнению каждого парламентария.

— У вас есть в парламенте враги?

— Нет.

— И с Юлией Тимошенко дружите?

— Я пришел к выводу, что вообще всю эту чехарду с "делом Тимошенко" надо прекратить. Поставить точку — и все! За что ее сейчас преследуют — что давала взятку каким-то российским чиновникам за газ? Она что, себе этот газ брала? И вообще, я не могу раскрывать тайну следствия, но очень хорошо этот эпизод знаю, так что имею право судить... Если говорить о личных отношениях с ней, то они нормальные. Надо отдать должное Юлии Владимировне, она перешагнула ту черту отчужденности, которая, возможно, сложилась в результате некоторых действий Генпрокуратуры в бытность мою руководителем ГПУ. Лично я ничего против нее не предпринимал, но беру на себя ответственность за действия подчиненных.

— А в виновности Лазаренко у вас есть сомнения?

— Нет, я уверен, что он виновен. Именно поэтому я подписывал на него представление в парламент. Не скрою, были определенные "затяжки" по времени с расследованием его дела, но мы делали это умышленно, чтобы еще и еще перепроверить те или иные эпизоды. Бывало, и сам Павел Иванович у меня на приеме просил, мол, дайте время, и я предоставлю свидетельства своей невиновности. Иногда и впрямь что-то предоставлял, иногда — нет. Я его давно знаю и мне временами было просто жалко Павла Ивановича, как человека. Но должность прокурорская такая, что требует поступать только по закону.

— Михаил Алексеевич, кстати, о законе. Вот это положение, что вы можете еще год занимать кресло Генпрокурора, потому что парламент разрешил вам работать там пять лет, а вы пробыли четыре, — оно что, вечное? Вы и через 40 лет можете предъявить свои права на должность Генпрокурора?

— Нет, речь идет о конкретном созыве парламента. Понимаете, депутатом этого созыва я стал "из кресла" Генпрокурора. Потому туда и могу, по закону, вернуться. Если же я, например, стану депутатом следующего созыва, то моей "прежней" должностью будет нынешняя — депутат парламента. Стало быть, смысл формулировки "предоставить прежнее место работы" в отношении Генпрокуратуры теряется. Правда, в законе так не выписано, но по логике вещей — так.