ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ "ОКЕАН ЭЛЬЗЫ"БУДЕТ ПИСАТЬ СОНАТЫ

В среду в киевском клубе "44" Славко Вакарчук говорил и пел по-английски, болтал по-русски, ел бутерброды с украинским смальцем и малосольным огурцом.

Это выглядело весьма символично, ибо в этот день, спустя ровно месяц с начала "оранжевой революции", о которой заговорили на всех языках мира, Вакарчук представил журналистам англоязычную версию своей старой песни "Майже весна", окрестив ее "Name Of Tomorrow" ("Во имя дня грядущего").

После небольшой пресс-конференции журналистам показали новый видеоклип к песне, который состоит из кадров, снятых операторами "5 канала" на "оранжевом" Майдане и улицах Киева. Присутствует и Славко, который семенит в своей красной шапочке вдоль милицейских кордонов на Банковой, а затем с увлечением поет на сцене Майдана.

Затем общение с журналистами продолжилось. Вакарчук, оживленно жестикулируя, предстал в клетчатом пиджачке а-ля "Остин Пауэрс — супершпион", яркой сорочке в стиле 60-х с отложным воротником и оранжевым значком на лацкане.

На вопросы почему-то отвечал, преимущественно, по-английски, старательно выговаривая незнакомые слова и целые предложения.

Он пояснил, что песню перевели на английский, чтобы доходчивее объяснить суть "оранжевой революции" Западу, который интересуется событиями в Украине.

На вопрос, стоит ли ждать перевода песни и на русский язык, поскольку "Океан Эльзы" популярны в России, Вакарчук весьма эмоционально заверил, что такой необходимости он не видит. "Мы хотим объяснить миру, что происходит, а английский язык — международный. А вообще, удобнее всего мне петь на украинском".

Отвечая на другие вопросы, Вакарчук заверил, что карьера политика его по-прежнему не прельщает, припомнив всуе своего кумира Джона Леннона.

"Когда в 1969 году Джон Леннон начал писать песни о революции, он это делал не потому, что хотел баллотироваться в президенты или стремился стать известным революционером", — предположил Славко.

В то же время, хотя и нет планов стать уважаемым политическим деятелем, он пожертвует собой во благо Отчизны, буде такой клик: "Может, моя страна будет нуждаться во мне".

Кроме того, вспомнил Слава: "Чтобы быть депутатом — нужно в партию вступать, а я пока делать этого не хочу".

Касаемо конъюнктурности такой переделки лирической песни, Славко был честен: "Конечно, это конъюнктура, но это поможет больше узнать о стране, и ради этого я готов идти на конъюнктуру".

— А разве не конъюнктура пользоваться именем популярных в мире людей, чтобы рекламировать страну? Когда говорят, "Украина?… А, знаем — Кличко!" — это тоже конъюнктура, но это имеет право быть", — вполне резонно парировал Вакарчук, заверивший: "Это не та песня, которую я бы хотел видеть хитом на Западе".

Вопреки предположениям, будущий альбом "Океана Эльзы" не будет иметь ничего общего со словом "оранжевый".

— Марсельезы пишутся до революции, в после революции пишутся Лунные сонаты, — метнул бисер Вакарчук, отвечая на вопрос "Сегодня". — У меня не возникает такого желания после того, как я пришел домой уставший после митинга, где стоял 12 часов, не ел, не пил. Если я подхожу к пианино, я хочу расслабиться.

— Это будет абсолютно абстрактный альбом?

— Абсолютно.

— Название придумали?

— "Оранжевые песни" — уже заняли. Посмотрим.

— Ты сегодня вспомнил Леннона, который в своей песне "Революция" так и не смог определиться со своим отношением к насилию. А ты — определился?

— Я всегда против насилия, категорически. На самом деле Леннон же провокатор в каком то смысле, хорошем. Он был бы не он, если бы не спел одновременно "за и против". Какой-нибудь Коллинз спел бы "за". Что же касается меня — мне нравятся провокации на тему мужчины и женщины, темы секса, но я пока не дорос, чтобы заниматься политическими провокациями.

На предложение журналистов провести денек-другой в палатке на Майдане, Славко ответил, что у него уже возникало такое желание.

— Но каждый должен заниматься своим делом. Если я пойду в палатку, я точно там заболею и точно не пойду на Майдан и не спою. Я всем говорю — не трогайте меня до 26-го — я нужен моей стране.

Почти попрощавшись, Славко ответил еще на несколько вопросов о своем БМВ, хотя и не разрешил сфотографировать машину, опасаясь, что номера окажутся "засвеченными".